mesoi – средний класс домовладельцев и собственников, в том числе еврейских купцов. В течение следующих семи лет зилоты эффективно управляли городом, и даже нашли поддержку в других центрах. Поскольку они официально поддержали Иоанна V Палеолога, Апокавк снова попытался взять контроль над городом, назначив губернатором еще одного своего сына. Но на совет 12-ти это не произвело видимого эффекта.
Кто были эти неожиданно успешные мятежники? Имена некоторых лидеров сохранились в документах: Андрей Палеолог, глава гильдии моряков; Алексей Метохит; Михаил Палеолог, который был архонтом до того момента, как был убит по приказу Апокавка. Самым радикальным из всех оказался Георгий Кокала, чей род был хорошо известен в регионе. Хотя Андрей и Михаил носили имена членов императорской семьи, они не принадлежали к правящим кругам, а об отношениях Алексея Метохита с другими членами этого клана ничего не известно. Представляется, что лишь немногие зилоты являлись выходцами из низших слоев общества, но они утверждали, что представляют бедных, выступая против разорения их богатыми. Возможно, они преуспели, потому что Фессалоники – крупный порт с большим числом моряков, которые для защиты своего жизненного уровня образовали нечто вроде гильдии. Они сумели сформировать милицию, которую возглавил Андрей Палеолог, чтобы разгромить сторонников Кантакузина.
Административные меры, принятые мятежниками, остаются неизвестными, но очевидно, что они организовали оборону города против внешних врагов, равно как и сторонников Кантакузина. В 1343 г., когда оттоманский эмир Айдины (Айдына) Умур послал 6 тыс. солдат, чтобы помочь осаде города, мятежники держались твердо. Спустя два года убийства Михаила Палеолога в Фессалониках и Апокавка в Константинополе подсказали сторонникам Кантакузина, что настало время попытаться свергнуть совет зилотов. Но те в ответ убили сына Апокавка и союзников Кантакузина. Кровопролитие осудили, но в способности мятежников удержать город больше никто не сомневался. Когда в 1347 г. Григорий Палама был назначен в Фессалоники митрополитом, зилоты не позволили ему войти. Сейчас невозможно с уверенностью сказать, выступали они против исихазма, который Палама поддерживал, или просто отказались принять клирика, выбранного Константинополем, но войти в город ему не удалось, и зилоты оставались у власти еще два года.
Поскольку авторами большинства источников, описавших зилотов, являлись их противники, трудно утверждать с полной уверенностью, за что они выступали. Никифор Григора клеймит мятежное правительство, называя его охлократией – властью толпы, и утверждает, что оно стало кошмаром для византийцев, всегда бывших приверженцами традиций. Другой рассказ нам оставил Димитрий Кидонис, уроженец Фессалоник, который написал оду убитым в восстании 1345 г. Согласно этому произведению, зилоты создали перевернутый мир, в котором рабы и крестьяне нападали на хозяев. Понятно, что автор принял сторону тех аристократов, которые больше всех пострадали, хотя упомянул, что даже радикальный зилот Кокала не смог спасти своего зятя, которого растерзала толпа. Некоторая информация содержится в письмах Фомы Магистра, долго жившего в Фессалониках, – их он посылал друзьям в Константинополь. Будучи ученым и педагогом консервативных взглядов, Фома был раздосадован беспорядком, устроенным зилотами, считал их никчемными людишками, не стоящими и трех оболов (пенни). Он осуждал их неуважение к честным домовладельцам, людям, которые вкладывали деньги в земельную собственность и ухаживали за могилами своих предков.
В противоположность этим предсказуемым жалобам Алексей Макремволит написал «Разговор богатых и бедных», в котором привел ряд идей, которые вполне могли мотивировать фанатиков-зилотов. В этом интереснейшем тексте оратор от бедных обвиняет богатых в недолжном отношении и злых поступках: жадность, эгоистичная эксплуатация природы, ненасытная жажда хватать и накапливать как можно больше, предпочтение телесных ценностей духовным. В ответ оратор от богатых обвиняет бедных в воровстве, пьянстве, распущенности, клевете, зависти и убийстве. Бедный комментирует: «Средства приобретения денег ясны для умного человека: одни становятся богатыми благодаря знанию или торговле, другие – через воздержанность или грабеж, многим помогает разбогатеть власть, отцовское наследство или иные подобные средства. Другие же беднеют, наоборот, вследствие противоположных причин».[67]
Но его раздражают унизительные социальные меры, такие как отказ сидеть за одним столом, вести беседу с бедным, разрешение заключать браки богатым и бедным – последние уверены, что такая стратегия поможет бедности исчезнуть. Необходимо разделить изобилие богатых: «…смешением противоположностей можно было бы избежать этих крайностей и достичь необычайно целительной середины». Крайности он перечисляет: «Вашим является тонкое вино в золотых кубках, а нашим – прокислое старое вино в глиняных кружках. Вам – прекрасные златотканые одежды, нам – власяницы. Вам – различные изысканные кушанья, нам – грубый хлеб и соленая рыба. Вам – золотые монеты наилучшего качества, накопленные в изобилии в деревянных ларцах, нам – оболы из серебра и меди, да и те рассчитаны на каждодневное пропитание. …Вы имеете дорогие купальни; о вашей жизни заботятся лучшие врачи, для вас – лучшие лекарства, благовонные мази и душистые коренья из Египта. …У вас – первые места в собраниях, изобилие вещей и связанные с ними наслаждения, всеобщее благоговение и почитание, немедленное исполнение ваших желаний и множество всякого добра со всех концов земли и моря. Мы же, проводящие свою жизнь в постоянной нищете и бедности, не принимаем участия ни в одном из этих [удовольствий]. Ваша одежда меняется в соответствии со временем года и погодой, на нас же всегда одни и те же нищенские рубища, которые мы случайно имеем, – грязные и кишащие паразитами». Упоминает бедный и о пышных похоронах богатых с роскошными могилами, псалмами и песнопениями, горюющими родственниками и плачущими женщинами. А бедняка кое-как зароют в землю. Зато «скромные похороны являются предвестником прекрасного воскресения». Бедный упрекает богатого, говоря, что даже «евреи и магометане человеколюбивы и милосердны, а ученики Христа… бессердечны и скупы по отношению к единоплеменникам» и заслуживают того, чтобы их лишили благ в будущей жизни.
Макремволит никоим образом не был мятежником. Как и другие авторы XIV в., он принадлежал к группе литераторов, которые писали речи для произнесения при дворе и работали в гражданской администрации. Но его трактовка происходивших событий XIV в., особенно успеха турок, сделала его больше реалистом, чем всех остальных. Он интерпретировал разрушение купола церкви Св. Софии в 1346 г. как знак конца света (хотя купол быстро отремонтировали) и винил византийцев в греховной жадности и аморальном поведении.
«Разговор» – вымышленный текст, а вовсе не прямой рассказ о бедности в Византии. Но скорбные жалобы, вложенные в уста бедняка, так же как презрение богатея, не могли не отражать современные автору реалии. Многие из тех, кто присоединились к зилотам и другим силам, выступавшим против знати, недовольным чрезмерными богатствами, накопленными такими семействами, как Кантакузины, реагировали бы так же, как бедняк из «Разговора», на глубокую пропасть между имущими и неимущими. Исключительным является, пожалуй, продолжительный эффект восстания зилотов, которое вывело Фессалоники из-под контроля империи на семь долгих лет.
Со временем, однако, совет 12-ти разделился в вопросе о том, как быть с очевидным итогом гражданской войны. В феврале 1347 г. Иоанн Кантакузин вошел в Константинополь и заставил императрицу Анну пойти на компромисс, которым являлись отставка патриарха Калеки и женитьба юного Иоанна V Палеолога на дочери Иоанна VI Елене Кантакузине. Таким образом объединились две соперничавших семьи. Хотя некоторые сторонники Кантакузина были разочарованы тем, что император не основал свою династию. Оказавшись перед лицом таких перемен, зилоты продемонстрировали свою враждебность, предав публичному сожжению все приказы из столицы. Они предложили пригласить на роль лидера императора Стефана Уроша IV Душана, который уже называл себя императором сербов и греков, решив, что их собственная независимость будет под меньшей угрозой, если они примут сербского короля, чем если признают правителем Иоанна VI Кантакузина. Стефан Душан с большой радостью ввязался в склоку и отправил войска, чтобы взять под контроль город.
Это приглашение вызвало среди зилотов раскол, который подтолкнул Алексея Метохита к действиям против Андрея Палеолога. Он разгромил гильдию моряков, объявил о своей поддержке Кантакузина и отказался впустить сербов в город. Получив такую новость, Иоанн VI отплыл из столицы вместе со своим юным соправителем и выслал своего сына Матвея с армией, усиленной турецкими вспомогательными войсками. С помощью недовольного сербского офицера и турецких моряков он в 1350 г. вошел в Фессалоники, вынудив Андрея Палеолога искать убежища на горе Афон. Зилотов арестовали и выслали из города или отправили в Константинополь для суда. Иоанн V Палеолог, которого зилоты поддерживали, был объявлен императором, а Григорий Палама стал митрополитом города. В одной из первых проповедей он заклеймил мятежников, назвав их дикими зверями, и призвал к миру и гармонии под управлением династии Палеологов.
Иоанн VI Кантакузин был вынужден отказаться от общественной жизни – народ продемонстрировал явное неодобрение его политики – союза с турками. Он принял в монашестве имя Иоасаф и написал «Историю». Стараясь оправдать собственную роль в гражданской войне, он обвинил зилотов в чрезмерном насилии и представил их мятеж так: «Он распространился как ужасная зловредная болезнь, вызывающая такие же чрезмерности даже в тех, кто раньше были умеренными и разумными людьми… Все города присоединились к этому мятежу против аристократии, а те, кто задержались, старались наверстать упущенное, превзойдя примеры, показанные им другими. Они сохранили всю бесчеловечность и даже убийства. Бессмысленный порыв назывался бесстрашием, а отсутствие сочувствия и человеческой симпатии – верностью императору».