Мне понравился наш братишка. Он такой крепенький и не плакса. Приготовился заплакать, но сдержался. Молодец! Меня беспокоит вопрос: как мы его назовем? Надо подобрать какое-нибудь подходящее имя. Папа считает, что очень хорошее имя Виктор, Витя. А мне не очень нравится. Всех Викторов, каких я знала, всегда дразнили ребята: «Витька-Титька-колбаса, тухлая капуста. // Съел мышонка без хвоста, показалось вкусно». И чтобы нашего малыша тоже так дразнили?! Нет, Виктор – хорошее имя, убеждает меня папа. Виктория – победа, а Виктор значит «победитель». Очень подходящее имя. Я тоже начинаю склоняться к этому. Его можно будет называть Витенька, или Витюша, или Витек, Витюшок, Витюлька или… Вообще я придумываю «хорошие» имена, сама себя убеждая. А насчет «дразнилки» – мало ли дураков. Да, пожалуй, «победитель» – Виктор – это очень хорошее имя. Значит, он ничего не будет бояться, будет побеждать: само имя ему поможет. Вот так мы выяснили этот вопрос.
Мы должны заботиться о маме, помогать ей, – говорит папа. Ей будет трудно вести самой хозяйство и заботиться о всех нас. Хорошо было бы, чтобы приехала бабушка, но она живет далеко, на Волге, около Казани. Есть там такая деревня: Печищи…
А в доме у нас холодно. Правду сказать, квартира хорошая: две комнаты, ванная, кухня, даже пол паркетный. Никогда у нас такой роскоши не было. Но дом-то на семи ветрах. Мы-то большие, а каково там малышу будет? Конечно, зимние ночи не будут все время, а только половину года, а другая половина – летняя, с белыми ночами, так что наш младший будет путать день с ночью, поскольку ночь будет белая, как день. А пока вокруг темень и разгул ветра. Но не думайте, что нам здесь не по душе. Нет, мы любим этот край! У нас незамерзающее море и залив, свинцовые волны плещут: плеск-плеск у самого дома, летом будем гребешками собирать ягоду чернику, наш дом – на самом берегу, и в окно мы видим корабли, прямо у нас на глазах, по городу ходят моряки в морской военной форме, о которой мечтает и Вова. А что уж говорить о северном сиянии! Это чудо-красота: на фоне темно-синего неба цвета и их оттенки переливаются, будто это музыка цвета. Розово-желтые блики переходят в голубые, оранжевые вертикальные сполохи, набирают силу, а затем потихоньку изчезают, переходя в фиолетово-розовые, дрожащие, тонкие светящиеся полосы. Где такое увидишь? Красота! Мы с Вовой, прилепив носы к окну, любуемся этой красотой. И школа у нас хорошая: и учительница, и школьники.
Скоро Новый год, у нас будет елка, и мы, ученики, готовим концерт, на который пригласят и наших родителей. У нас почти каждый день репетиции. Я тоже участвую. Мы разучиваем танец матрешек: пятки вместе, носки врозь – и наоборот: носки вместе, пятки врозь. «Матрешки» плавно танцуют и поют незатейливые стишки:
Мы матрешеньки, мы хорошеньки!
Хорошо-хорошо, до чего же хорошо,
просто замечательно!
Мы приехали в Москву
Не во сне, а наяву,
Там народу миллион,
Каждый до смерти умен —
Хорошо-хорошо…
Руки наши тоже танцуют: одна рука держит другую под локоток, а другая подпирает щеку. Всё в движении. На голове платочек, веселый, яркий сарафан, вышитая блузка.
Мы с Вовой в ожидании Нового года, наших дней рождений, подарков. Это наш любимый праздник, он пахнет елкой, мандаринами. А один шарик, которым украшали елку, сохранился до наших взрослых дней! Он белый с синей уточкой и вертится в темноте. Как это нам удалось его сберечь? Мы запомнили навсегда и песенку:
В лесу родилась елочка, в лесу она росла,
Зимой и летом стройная, зеленая была.
Метель ей пела песенку: «Спи, елочка, бай-бай»,
Мороз снежком укутывал: смотри не замерзай…
На Новый год приедет папа, он сейчас в Ленинграде, в военном госпитале на лечении. Может быть, и бабушка к этому времени приедет. Мы ждем ее с нетерпением. Маме очень трудно без помощников. И я хоть и большая, но помощь от меня невелика, а даже наоборот: и со мною, вероятно, есть хлопоты, иначе папа в письмах не спрашивал бы маму, слушаюсь ли я ее. После школы часто прихожу домой к какой-либо из одноклассниц вместо того, чтобы поскорее прийти домой и помочь маме по хозяйству. Хитрю: натираю щеки снегом, пусть мама подумает, что я гуляла во дворе, а не была у кого-нибудь дома. И куски хлеба с маслом не надо бы прятать за шкаф, за буфет, когда мне не хочется их есть. Ведь мама их все равно находит, и мне попадает.
Бабушка прислала нам поздравительную открытку. На ней изображена ягода, которую я никогда не пробовала, – черешня. Наверное, очень вкусная, она из жаркого южного места, где тепло и солнечно. А здесь у нас холода, метели, буйные ветры. Бабушка их плохо переносит, хотя она и не старенькая, ей 52 года. Папа купил ей пуховую шаль, очень теплую, мягкую, пушистую. В ней ей будет тепло и хорошо. Поскорее бы она приехала. За ней в Казань поехал дядя Петя – Петюшка, как ласково называли его мама и папа.
Скоро Новый год, а папы все еще нет. Он в госпитале в Ленинграде. Болезнь протекает в острой форме, и хорошо, что папа вовремя туда поехал, а то могло бы кончиться плохо, как он сам упоминает об этом в письме к маме. Лечащий врач обещает его выписать к Новому году, но дни летят быстро, а его все нет. Все мы ждем, когда же папе станет лучше и он вернется домой. Лежа в больнице, он все время думает о нас, о маме, о новорожденном братике, о том, как мы переносим полярную зиму и холод в нашей «фазенде», как он называет нашу холодную квартиру. Очень надеется на приезд бабушки – маме станет чуть полегче. Но бабушке трудно покинуть свой дом и очутиться в ледяном царстве. В своей поздравительной открытке с черешнями она пишет, что боится холода и просто физически его не переносит. На выручку приходит нам дядя Петя, который учится в Ленинграде. По просьбе папы он едет в Казань и доставляет бабушку Агриппину Степановну к нам, в Полярное. Бабушка привезла нам в подарок удивительные яблоки, беленькие с розоватыми полосками, душистые и сочные. Я таких яблок никогда не пробовала – ни до, ни после. Этот сорт называется «анис», анисовые яблоки. В Печищах много яблоневых садов, может быть, и мы когда-нибудь там побываем и увидим все своими глазами.
Мама и бабушка не виделись, наверное, лет десять, с тех пор как папа увез маму из ее родной деревни Печищи. И с внуками своими бабушка познакомилась только сейчас. Мама ее звала в Хабаровск, когда родился Вова. Но она не отважилась поехать на Дальний Восток, а вот в Заполярье все-таки приехала, чтобы помочь маме. С приездом бабушки стало будто теплее в доме. Каждое утро она кормила меня завтраком, заплетала мои хвостики, которые я называла косичками – по две с каждой стороны, – помогала мне одеться и отпускала в школу. Я радовалась своим косичкам: с ними я выгляжу как настоящия школьница-первоклассница. Агриппине Степановне пришлось проделать большой путь из Казани в Полярное, но она героически его выдержала ради нас. Но ее не покидала мысль о возвращении в свои родные Печищи, где у нее остались родители – Марья Родионовна и Степан Сергеевич Бирюковы, – а также брат Сергей, ее дочь Клава с внуком Лёней.
Папа был очень рад, что его затея с приездом бабушки, с помощью дяди Пети, удалась. В каждом из писем, присланных из госпиталя, он спрашивал, как бабушка себя чувствует, как переносит снежные метели и ветры. Он понимал, какую жертву она принесла ради своей дочери, нашей мамы, и нас, трех птенцов. И никто еще не знал, какие жертвы ожидают ее и всех нас впереди. Ведь наступал 1941 год. А пока она помогала купать и пеленать Витюшку, следить, надел ли Вова галоши и не промочил ли ноги, расчесывать мне волосы на прямой пробор, читать и рассказывать нам сказки[32]. Это она делала с большим удовольствием. Маленькая, уже наполовину седенькая, со своим особым окающим выговором, она подгоняла меня в школу, проверяла мои уроки, помогала учить стихи, вырисовывать буквы: нажим – волосяная линия, нажим – волосяная линия.
Мы с Вовой грызли чудо-яблоки, а бабушка с удовольствием ела превкусную печень трески, она ей пришлась по вкусу. И маме стало легче, и у папы уменьшилось домашних забот. И когда бабушка заводила разговор о том, что собирается летом-весной уехать к себе, папа ей говорил, что пусть и не думает, все равно он ее не отпустит. Но летом нам всем придется бежать из Заполярья, и мы станем беженцами.
Бабушка – невысокого роста, мама выше ее. Волосы пышные, седые более чем наполовину, а брови темные. Глаза добрые, серые, живые. И вся она мягкая, теплая, нешумная, спокойная. Кутается в подаренную мамой шаль и все говорит о своих детях и внуках. В Казани у нее дочь Клава, мамина младшая сестра, у которой сын Лёня. Как они там живут? А вот ее завела судьба в такие дальние края! Она во всем старается помочь маме. И папа теперь спокоен, он часто бывает в отъезде: то командировка, то Ленинградский госпиталь. И он надеется, что бабушка не будет тосковать о своей семье и Волге.
Вот и учебный год подходит к концу. Мы готовимся к праздничному утреннику. Я буду читать стихотворение про девочку, которая провела летние каникулы у своей бабушки:
Я у бабушки в колхозе лето целое жила,
По утру вставала рано и кормила всех цыплят,
Помогала стричь барана, стерегла колхозный сад…
В общем, трудолюбивая девочка, только выдумала какую-ту историю о том, как победила огромного медведя, а потом призналась, что нафантазировала:
Я у бабушки в колхозе лето целое жила,
Но признаюсь, виновата: про медведя наврала! —
хорошо, что честно призналась, так я решила. Ребятам понравилось, было забавно.
К концу учебного года у меня хорошие отметки, все мы радовались, а я даже и гордилась, что теперь я не какая-нибудь первоклашка, а буду учиться во 2-м классе и опять у Галины Александровны. Я ее полюбила, и она меня тоже. Она готовила свой класс к летним пионерским лагерям и уговорила маму и папу, чтобы они отпустили меня в лагерь. Мама сначала вроде бы не решалась, но учительница убедила ее.