– Браки «во благо семьи» в наших кланах обычное дело, – шепнула Эрику на ухо уловившая, как видно, его «напряжение» Бреда Вильф. – А ты, Мориц, к тому же завидный жених. Красив, богат, покрыт славой и, если этого мало, то ты ко всему принадлежишь к Осевой линии наследования. Родить от тебя правильного ребенка – это не пустяк, а предмет женской гордости.
«Да уж, – не без грусти усмехнулся он в душе. – Я, оказывается, просто племенной бык-производитель, которому только и надо, что подыскать подходящую буренку».
Цинизм, однако, не помог. Как чувствовал себя неловко, так и продолжал все время чувствовать, хотя виду и не показывал. Держать лицо для человека с крепкими нервами не так уж сложно. Другое дело, что ты при этом чувствуешь. А неловкость между тем только усиливалась, потому что за десертом речь пошла уже о конкретных вещах: о дате бракосочетания, о том, как это происходит на Холоде и, в частности, в клане Вильфов, о взаимных обетах и о правах наследования, в общем, обо всем о том, о чем Эрик в присутствии юной невесты предпочел бы сейчас не говорить. Но его об этом – в смысле о его желаниях – никто не спрашивал. Для всех собравшихся за столом людей, включая сюда и Катю ван дер Багге, темы эти не имели той же эмоциональной окраски, что и для Эрика. Прикладные вопросы и ничего более. Но Эрик-то по воспитанию отнюдь не холодянин и уж точно не аристократ, ему такое впервой. А уж когда остался с Катей наедине – а их оставили, не спрашивая, хочет он этого или нет, – едва совсем не растерялся. Хорошо еще вовремя вспомнил, что мужчина здесь он, а значит, и инициатива должна принадлежать именно ему.
– Сколько вам лет, Катя? – спросил он.
– Это так принципиально? – подняла бровь девушка. – Или у вас, там, возраст женщины играет какую-то роль?
– Когда как, – пожал плечами Эрик. – Мне просто любопытно.
– Шестнадцать, – улыбнулась Катя. – Может быть, перейдем на «ты»?
«Ну, что за напасть! – возмутился мысленно Эрик. – Отчего все мои женщины предпочитают вести в танце?»
– Отлично! – улыбнулся он в ответ. – Скажи, ты…
– Я что, похожа на дуру? – неожиданно возмутилась Катя ван дер Багге. – Слушай, Риц, мне шестнадцать лет, мой IQ – 138 и мы на Холоде, а у нас условности не приживаются. Слишком холодно. Все вымерзает! Хочешь спросить, девственница ли я, так спроси! Нет, не девственница. Хочешь узнать, готова ли я вот так с ходу лечь под совершенно незнакомого мне мужчину, спроси. Мой ответ, не так чтобы очень! Но у меня есть долг перед семьей и страной, и, значит, я выкурю сигаретку с дурманом, добавлю чего-нибудь-вроде отвара «безумки» или вытяжку из «дури», и вперед! Так дам, что и сама не замечу!
– Но, может быть, страдать и не придется… – добавила, задумчиво глядя на Эрика. – Ты мужчина красивый, опытный… Ты ведь опытный?
«Я опытный?» – смутился Эрик, имевший на этот счет известные сомнения.
Впрочем, ни Алена, ни Анна не жаловались, так что, наверное, о нем можно было сказать и так.
– Полагаю, что опытный, – улыбнулся он, преодолевая неловкость ситуации, и поспешил перехватить инициативу. – Опытный, сильный и нежный. В общем, если не будем дураками, все у нас получится. Как насчет того, чтобы не откладывать эту попытку в долгий ящик?
– Хочешь прямо сейчас?
– Да, – подтвердил Эрик, решивший, что «хуже не будет». – Чего тянуть?
– Пойдем к тебе? – Похоже, Катя ван дер Багге и в самом деле была девушкой не робкого десятка, и в этом смысле она тоже была удивительно похожа на Веру. Умела принимать решения и доводить задуманное до конца…
2. Двадцать девятое марта 2534 года, Холод
– Ну, наконец-то! А то я уже начала беспокоиться! Беспокоиться и ревновать! – Анна улыбалась, поскольку полагала, что говорит в шутку. Ведь, уезжая на север, Эрик обещал, что визит «в родные пенаты» займет самое большее несколько дней, однако по факту его знакомство с кланом Вильф затянулось почти на неделю.
Ей было невдомек, что на самом деле причин для ревности у нее более чем достаточно, хотя хватило бы и одной: за прошедшие шесть дней Эрик успел не только обручиться с некоей Катей ван дер Багге, приходившейся ему, к слову, дальней родственницей – четвероюродной тетей или что-то в этом роде, – но и принести вместе с ней брачные обеты. И даже это не суть важно, потому что, если верить Верене Бургарт – а не верить доверенному врачу семьи Вильф у Эрика просто не было причин, – неоднократные попытки молодоженов зачать ребенка в конце концов увенчались успехом. К сожалению, Эрик не владел подробностями. Если честно, он совсем не разбирался в вопросах акушерства и репродуктивной медицины, но профессор Бургарт утверждала, что знает наверняка: оплодотворение яйцеклетки, принадлежащей Кате ван дер Багге, состоялось со стопроцентной вероятностью, и получилось это у Эрика буквально с первой попытки, еще до того, как их с Катей официально объявили мужем и женой. История, что и говорить, странная, пожалуй, даже невероятная, но все случилось, как случилось, и к тому же так быстро, что Эрик не успел еще все это толком переварить. Он знал, разумеется, что женат – вот уже целых четыре дня подряд, – как знал и то, что, скорее всего, через девять месяцев станет отцом, но одно дело знать, и совсем другое – все это «знаемое» осознать и принять. И вот с осознанием того, что с ним произошло, принятием вытекающих из этого следствий и окончательным превращением имперского капитан-лейтенанта Эрика Минца в холодянского адмирала Морица Якоба Вильфа дела обстояли не так, чтобы очень хорошо. Но и времени на рефлексии у Эрика не было тоже. Время слишком ценный ресурс, и его, как и следует ожидать, никогда и ни на что толком не хватает.
– Подожди, Нин[68]! – остановил он Анну. – Нам надо поговорить… Вернее, мне надо тебе кое-что рассказать.
По-видимому, выражение его лица было настолько недвусмысленным, что Анна не стала переспрашивать. Кивнула. Села в кресло и выжидающе посмотрела на Эрика. Улыбка сошла с ее губ. Лицо стало серьезным, и во взгляде появилась нешуточная озабоченность. Она, разумеется, не могла знать, о чем пойдет речь, но была слишком умна и достаточно опытна, учитывая то, где и с кем она росла, чтобы понимать, по пустякам такие разговоры не затеваются.
– Видишь ли, Нин, – начал он издалека, – все очень серьезно. Ты ведь знаешь, куда я ездил?
Анна кивнула, подтверждая, что знает, или, просто отмечая, что риторический вопрос Эрика услышан и принят к сведению.
– Оказывается, я действительно Вильф. Но дело на самом деле не в том, что я нашел родственников. Я нашел семью.
– Да, да! – подтвердил он невысказанную вслух догадку Анны. – Речь идет о близких родственниках, Нин. О родных дядьях и тетках, двоюродных сестрах и братьях, о двух бабушках и одном настоящем дедушке. Представляешь?
– Они тебя приняли, – Анна не спрашивала, она произнесла вслух то, что Эрик еще не успел ей сказать сам.
– Да, – подтвердил Эрик. – Приняли.
– Твои родители?..
– Теперь я знаю, кем они были, – вздохнул Эрик, и сам еще не до конца понимавший, что это означает для него лично и для всех, кто его окружает. – У них, как и должно быть, есть лица, история, семейные связи. Известно, как и зачем они оказались с нашей стороны Пустоты. Даже известие, что они ждут ребенка мужского пола, поступило к Вильфам как раз тогда, когда я должен был, по идее, родиться. Никто не знает, что случилось потом. Ни свидетелей, ни записей. Ничего. Так что, по-видимому, я действительно сирота, но сейчас речь не об этом. Оказывается, я член правящей семьи, и мне принадлежит определенное место в иерархии клана, и это очень высокое место, Нин. Почти на самом верху, если быть точным в определениях.
О том, что ему принадлежит не только место в семье, но и родовое имя, Эрик благоразумно умолчал. Сейчас он излагал облегченную версию событий, и в этой истории он оставался Эриком Минцем, получившим право на фамилию Вильф, но не более того.
– Я… Видит бог, Эрик, я так рада за тебя! Так рада! – Анна встала из кресла и в порыве чувств шагнула к Эрику, как если бы собираясь его обнять, но делать этого не стала, остановилась на полпути. – Семья – это очень важно. Зачастую это все, что у нас есть…
– Очень странное чувство, – признался он, глядя Анне в глаза. – Я… Понимаешь, я все еще не привык к мысли, что у меня есть родня. Семья… Род, – пожал он плечами. – Как-то это странно… Неправильно… Ломает стереотипы, если ты понимаешь, о чем я говорю. И ведь они приняли меня!
– Что это означает для тебя на практике? – Анна сдержала эмоции, не стала охать или ахать, обниматься и «сопереживать». Напротив, она заговорила с ним так, как стала бы говорить с кем-нибудь из своей среды. Из тех, кого в империи называли золотой костью. – Каковы последствия?
– Последствия, – кивнул Эрик. – Что ж, есть и последствия. Как не быть!
– Вот, посмотри! – он активировал свой коммуникатор и поднял перед Анной голограмму с текстом официального заявления матриарха клана Вильф. Вернее, аутентичный перевод меморандума на ланг, подготовленный специально для пересылки в империю.
Следует заметить, это был весьма содержательный документ, но при этом чрезвычайно лаконичный. Он излагал самую суть вопроса, высказанную при этом такими словами, что от них кровь в жилах стынет. Во всяком случае, у непривычного к такого рода документам Эрика при первом знакомстве с текстом меморандума, который будет позже приложен к дипломатической ноте, направленной императору, даже сердце екнуло. Не без этого.
– Фюрст? – нахмурилась Анна, стремительно пробежав текст глазами. – Они требуют приравнять твой титул на Холоде к имперскому титулу члена правящей династии? Так все-таки князь или принц[69]?
– Извини, Нин, но я в этом деле совсем не разбираюсь. Их специалист сказал, что затрудняется найти более подходящий термин. Старонемецкое «фюрст», по его мнению, лучше всего передает мой новый статус. Но сама понимаешь, этот вопрос обсуждать не нам с тобой. Посольство Холода в Метрополис отбывает через три дня. Они и будут говорить с нашими… – он осекся на слове «наши», но взял себя в руки и продолжил свою мысль до конца, – с нашими чиновниками. В том числе и по поводу моего титула.