Предложение, не лишенное смысла. Удивляло только, отчего Эрик не додумался до этого сам. Сейчас, когда адмирал Лобанов высказал свои сомнения, все детали конструкции словно бы встали на свои места, и Эрик увидел то, чего не видел еще мгновение назад. Как так? Ведь он был знаком с фактами! Лобанов в этом смысле не сказал ему ничего нового, и более того, Эрик понимал его, что называется, с полуслова. Старый адмирал говорил тезисами, ничего не разжевывая, и даже, напротив, нарочито пропуская длинные объяснения, ни разу не озвучив всю – от начала и до конца – цепь своих рассуждений. По-видимому, предполагал, что Эрик его поймет, и, если судить по результатам, не ошибся и в этом. А дело, как понял сейчас Эрик, было в том, что он все еще не привык думать, как адмирал, не научился в полной мере задействовать весь тот огромный опыт, который успел собрать за свою долгую жизнь адмирал Фокин. Знания адмирала, его оперативный опыт, его стиль стратегического мышления, – который ведь тоже суть результат обучения, а не игры генов, – все это, помноженное на быстрый и сильный интеллект Эрика, должно было когда-то в будущем дать свои результаты. Но все это требовало времени и немалого притом. Эрик просто не успел пока «переварить» все так просто доставшееся ему богатство. Но стоило Лобанову очертить проблему, как мозг Эрика заработал в полную силу.
Он в несколько быстрых движений поднял над столом еще одну голограмму. На этот раз перед ним и перед адмиралом Лобановым возникла карта созвездий. Теперь оставалось только решить, под каким углом развернуть ее на сто восемьдесят градусов. Вопрос, к слову сказать, не тривиальный, поскольку размеры государства бёза – ну, или того, что заменяет им государство – все еще были не определены. Да и вообще, люди пока знали слишком мало об освоенной бёза части галактики, ее размерах и конфигурации. Тем не менее, даже без длительного изучения карт и не имея в своем распоряжении достаточных для анализа данных, Эрик с ходу наметил три предполагаемых точки, в которых мог находиться гипотетический наблюдатель, «рисовавший» бёза их карты звездного неба.
Обозначив эти точки рубиновым маркером, Эрик посмотрел на Лобанова:
– Что скажете, Родрик?
– Точка Альфа, на мой взгляд, сомнительна. А вот Бета и Гамма – совпадают с моими расчетами. Я бы добавил еще одну. Вы позволите?
– Разумеется, – кивнул Эрик, и подключившийся к голограмме Лобанов добавил еще одну рубиновую точку.
– Дельта, – сказал он. – По-моему, где-то здесь. Я проиграл их все, так или сяк. Тот поворот событий, о котором я вам сказал, возможен, если они смотрят в нашу сторону из пунктов Гамма и Дельта. А это, согласитесь, Мориц, пятидесятипроцентная вероятность. Слишком много, чтобы игнорировать, как считаете?
– Возможно, – кивнул Эрик.
– Я рад, если дал вам пищу для размышления.
– Спасибо! – Эрик все еще не мог оторвать взгляд от карты созвездий и четырех рубиновых точек на ней. – Как думаете, почему никто, кроме вас, не допускает такую возможность?
– Инертность мышления? – предположил Лобанов. – Вы просто не знаете наших стариков, Мориц. Они отнюдь не глупы, но бёза выбивают их из колеи, поскольку война с ними не похожа ни на что, с чем мы имели дело раньше. Наш Главный Штаб попросту находится в плену концепции, но сам, увы, об этом не догадывается.
Разговор с Лобановым оставил тяжелый осадок. Причин этому было несколько. Во-первых, Эрик осознал наконец, что, получив матрицу адмирала Фокина, он сам еще адмиралом не стал. Для этого требуется время, которого при любом развитии событий у него попросту нет. Время и нарабатывание навыков. Потребны усилия, воля и тяжелый труд, без которых никому ничего по-настоящему ценного никогда в жизни не доставалось, уж ему-то точно. А во-вторых, Эрика сильно встревожило то, что если Лобанов прав, то позиция в системе Альфы Октопуса из периферийной и никому не нужной – ведь практически это район тылового базирования – может превратиться в один из трех-четырех главных ТВД оборонительного сражения. И тогда на острие вражеского удара окажется 37-я эскадра, которой в одиночку такого давления, пожалуй, не выдержать.
«Если Лобанов прав!»
Если он ошибается, это отнюдь не трагедия. Напротив, если «темное пророчество» не сбудется, Эрик от радости напьется до поросячьего визга!
«Господи, прости и помилуй! Пусть Лобанов ошибется!»
Однако, даже вознося молитвы Всевышнему, Эрик знал – пусть и не хотел произносить этого вслух, – молитва здесь не поможет. Лобанов не ошибается, и, значит, готовиться следует к худшему. И все-таки Эрик проверял гипотезу старого адмирала не раз и не два. Проверял и перепроверял. Крутил карту так и эдак, смотрел на нее то с одного направления, то с другого. Пытался поставить себя на место бёза, понять, как они будут планировать свое наступление, предугадать ход их мысли. Трудно, муторно и нервно, но оно того стоило, потому что раз за разом Эрик приходил точно к тем же выводам, что и адмирал Лобанов. И даже более того. Лобанов говорил о пятидесятипроцентной вероятности, но по прикидкам Эрика, выходило никак не менее семидесяти процентов.
«Что ж, – решил Эрик после очередного анализа сложившейся ситуации, – чему быть, того не миновать!»
2. Десятое мая 2534 года,
система Альфы Октопуса
В систему Альфы Октопуса входили осторожно. Двумя волнами и при максимально возможной при подпространственном скачке плотности колонн. Но бог миловал. Вошли, огляделись, но никого, кроме откомандированной в систему группы гонконгских кораблей, не нашли.
«И на том спасибо!» – с облегчением вздохнул Эрик, увидев, что вступать с ходу во встречный бой не придется.
Он уже был однажды в подобной ситуации – это случилось во время сражения в системе Парацельса, – и повторять тот опыт категорически не хотел. Тем более что бёза не халифы, и, по его осторожным прикидкам, атакуют сразу большими силами. Одно утешение, в отличие от халифов, бёза не станут обходить неожиданно возникшую на их пути препону. Пятая планета в системе Альфы Октопуса – на удачу – кислородная, хотя и крупнее Старой Земли. Но для бёза в самый раз, они, судя по данным разведки, привычны к повышенной силе тяжести, так что у Эрика оставался шанс устроить им здесь гребаные Фермопилы и положить столько бёза, сколько получится.
– Переходим к плану «Бэ»! – приказал Эрик, выслушав лаконичные доклады начальников служб. – Соедините меня с коммодором Ха!
Между тем люди занялись каждый своим делом. Несколько фрегатов и эсминцев с ходу рванули в разные стороны, разбрасывая по системе разведывательные и связные спутники. Специалисты флагманского и нескольких других крейсеров настраивали и запускали в это время межсистемные тактические ретрансляторы типа «почтовый голубь». Такие ретрансляторы, как часть флотской эстафеты, состоят из трех частей: двух неподвижных, – их называют «терминалами» или «поплавками», – способных только корректировать свою позицию в пространстве, и одной подвижной (чаще двух-трех), являющейся вариацией противокорабельной ракеты со встроенным гиперприводом. «Терминалы» ретранслятора разносятся между двумя планетными системами и в автоматическом режиме записывают всю поступающую на них информацию. Как только такой терминал, находящийся сейчас в системе Альфы Октопуса, примет в дополнение к обычному потоку разведывательных данных информационный пакет с пометкой «срочно», подвижная часть – их называют «голубями» или «челноками», и они находятся на разгонном марше, вращаясь на подходящей скорости вокруг «поплавка» – мгновенно стартует и в течение следующих двух-трех минут уходит в прыжок, а, оказавшись в другой системе, сразу же сбрасывает информацию на местный терминал. Тридцать седьмая эскадра оставляла такие ретрансляторы на всех разгонных маршах, выстраивая непрерывную связную цепочку до ближайшей постоянной базы флота в системе Эпсилон Летучей мыши, находящейся в пятнадцати прыжках разной длительности от Альфы Октопуса. Имея три-четыре таких ретранслятора в системе, Эрик получал возможность достаточно быстро, учитывая огромные космические расстояния, передать командованию флота сообщения о начале сражения и его ходе.
Пока его соединяли с коммодором Ха – командиром тактической группы дивизии тыловой поддержки королевства Гонконг, Эрик успел коротко побеседовать с флагманским навигатором контр-адмиралом Зюльденрустом.
– Сол, – сказал Эрик, подойдя к навигатору, находившемуся по случаю в ходовой рубке, – я знаю, что вас не надо подгонять, но…
– Можете не продолжать, командир, – кивнул Зюльденруст. – Я знаю, что поставлено на кон. Мои люди уже работают, я присоединюсь к ним буквально через несколько минут, но прежде хочу переговорить с навигатором гонконгцев. Они торчат здесь уже без малого месяц, не может быть, что не поинтересовались обстановкой.
– Отлично! Жду от вас сообщений.
Короткий разговор, но крайне важный. Любая планетная система – это сложной конфигурации «плетенка» из множества взаимодействующих между собой гравитационных и электромагнитных полей. Как результат, в различных районах пространства возникают крайне отличающиеся друг от друга физические условия. В общем случае состояние пространственного сегмента не слишком влияет на обычное пилотирование космических аппаратов. Во всяком случае, на коротких дистанциях, хотя многие маневры на высоких скоростях сильно зависят от взаимодействия полей. Однако подпространственный переход зависит от них всегда. От того откуда совершается прыжок, куда, на какой скорости и какой массой зависит сама возможность гиперпространственного перехода, безопасность корабля и выживаемость экипажа.
Попросту говоря, войти в систему обычно получается отнюдь не в любом месте, и то, куда вас вынесет после прыжка, в большой степени зависит от того, в каком состоянии пребывает в данный момент времени «плетенка» и какова ее конфигурация. Даже на известных маршрутах, в хорошо освоенных звездных системах это отнюдь не тривиальный вопрос. Что уж говорить о незнакомых местах! И ведь это еще не всё. Теми же самыми переменными – конфигурация трехмерной сети, в просторечии называемой «плетенкой», и ее состояние, – обусловлена также возможность внутрисистемных прыжков и то, куда и как далеко можно прыгнуть из данной конкретной системы. Этими вопросами как раз и занимаются навигаторы, и от их ответов на стандартные вопросы зависит тактика космического сражения. Поэтому, не зная точно, когда в систему Альфы Октопуса заявятся бёза, Эрик спешил разобраться в физике данного околозвездного пространства раньше, чем начнется сражение…