дру не только пополняли техникой и людьми, но и приводили в порядок после двух отчаянных схваток с бёза. Ремонтировали и довооружали корабли, заменяли старые крейсера на новые, а «халки» 101-й серии на их более мощных собратьев 103-й серии. Здесь же Эрик окончательно поправился и даже успел забыть о том, в каком дрянном состоянии находился еще недавно, сразу после Первой битвы в системе Альфы Октопуса…
В принципе, переформирование – хорошее время. Это вам скажет любой военный человек, и Эрик в этом смысле отнюдь не исключение. Работы у него, конечно, хватало и здесь, но зато не висела над ним дамокловым мечом угроза вторжения бёза, а это дорогого стоит. Война осталась где-то позади, и происходившие на фронтах события впрямую его сейчас не касались. Так что он смог наконец расслабиться и выкроить время на себя любимого. Ему нужно было восстановить силы растренированного организма, не мешало также кое-что почитать, повышая свой культурный уровень, да и над профессиональными умениями и навыками не грех было потрудиться. И хорошо, что так. Занятый своими делами, он не забивал себе голову напрасными душевными терзаниями, на самом деле смирившись с тем, что любовь всей его жизни осталась в империи – и почта оттуда пока на эту сторону Пустоты не поступала, – а здесь, на Холоде, живет-поживает в ожидании ребенка его законная жена нобилла-патрициана Катя Антония Мориц Вильф. Ей он писал письма, так как устойчивой связи с отдаленной флотской базой Холод пока не установил, и получал письма от нее. Ничего интересного, обычные женские благоглупости, но, с другой стороны, чего еще он мог от нее ожидать?
Впрочем, «отпуск» не затянулся. Тринадцатого августа 37-ю подняли по тревоге и спешно – заняло всего восемь дней – перебросили в систему Си235/788. Главное командование предполагало, что бёза попытаются обойти дальний фланг приграничной группировки по большой дуге. Однако, к счастью, «стояние» в этой богом забытой дыре оказалось попросту ненужным. Ошибка в расчетах, то да се, но Эрик провел в системе Си235/788 почти три месяца. Одиннадцать недель – это долго и скучно, потому что рутина: тренировки экипажей, симуляции боестолкновений, учебные стрельбы, маневры и прочая шагистика-логистика, как говорили кадеты в космической академии на Иль-де-Франс.
А потом сразу вдруг и опять двадцать пять: Аврал! Тревога с криками «давай, давай!» И прочая спешка, и запарка. Но на линейной эскадре народ обученный. Поскорому подобрались, подтянули штаны и рванули что есть силы, теряя по дороге отставших, не делая остановок, – ведь сказано же «аллюр три креста» – сокращая до критического минимума длительность разгонных маршей. Две недели – пятнадцать дней – в пути, что называется, без сна и отдыха. А в результате прибыли к шапочному разбору – 22-я объединенная эскадра отбила очередную никому не нужную систему – и на месяц встали в оперативный резерв в тылу Седьмого флота. Там, но уже перед самой отправкой на Ипсилон Девы, до Эрика дошло наконец известие о том, что двадцать восьмого ноября он стал отцом. Роды прошли «в штатном режиме», и Катя родила двойню – мальчика, который считается старшим, и девочку, – но фокус в том, что оба ребенка унаследовали его генотип. Такое вообще-то случается крайне редко, как объяснила Эрику в зашифрованном письме матриарх клана, а с девочками и того реже. За всю историю наблюдений это всего лишь вторая женщина-носитель практически полного – разумеется, с поправками на свой пол – генотипа Осевой линии семьи Вильф.
«Наши специалисты утверждают, – писала Бреда, – что мальчик будет твоей точной копией, а девочка с большой вероятностью будет похожа на твою мать, хотя, учитывая внешность Кати, на нее девочка будет похожа тоже».
«Значит, высокая, рыжая и с зелеными глазами!»
Эрик тут же написал теплое – ну, как умел, так и написал – письмо Кате, а заодно и матриарху. На самом деле он был рад тому, что у него родились дети, – благодаря им его жизнь получала какой-то дополнительный смысл, – как и тому, что уж у этих двойняшек будет и семья, и известные им родители, которыми к тому же они смогут гордиться. Возможно, именно поэтому он попросил, чтобы детей назвали в честь его родителей: Якоб Мориц и Сара Анна Мориц.
4. Пятнадцатое декабря 2534 года,
система Ипсилон Мьёльнира[92]
Итак, пятого декабря пришел приказ на передислокацию в систему Ипсилона Мьёльнира, где собиралась ударная группировка под командованием адмирала флота Вюгера для атаки на Дзету Мьёльнира. Там, по данным разведки, бёза не просто «окопались», они там планетарную крепость построить успели. И вот двенадцать «кликов» спустя, то есть через десять дней пути и восемь часов ожидания, «флотская эстафета» доставила Эрику «добро», и корабли 37-й эскадры вывались в пространство планетарной системы, где формировался ударный кулак холодянского флота. Здесь уже находились входящие в состав группировки 23-я, 9-я и 17-я линейные эскадры, и с прибытием Эрика подготовка к операции вошла в завершающую фазу. Полторы сотни крейсеров, восемь больших «носителей» и еще около ста кораблей 2-го и 3-го ранга должны были ворваться в хорошо освоенную противником и сильно укрепленную планетарную систему, навязать бёза бой и попытаться выдавить их из этого сектора галактики. Если бы это удалось, изменилась бы к лучшему вся конфигурация фронтов, и холодяне получили бы серьезное стратегическое преимущество. Конрад Вюгер, оказавшийся, видимо для разнообразия, молодым мужчиной атлетического сложения, уже в течение полутора месяцев испытывал терпение противника, засылая в систему Дзеты Мьёльнира отряды разведчиков и легкие флотилии. Бёза реагировали нервно, но корабли холодян в бой вступали только в крайнем случае, стараясь покинуть «негостеприимные воды» раньше, чем их прижучат по-настоящему. Бёза знали, откуда приходят к ним холодяне, и сами тоже заглядывали в пространство, контролируемое адмиралом Вюгером. По всей видимости, планы холодян были им понятны, но сами они проводить превентивную атаку на систему Ипсилона Мьёльнира не рисковали. Для такого наступления у них попросту недоставало сил, но вот удержать – при должных умении и упорстве – свою планетарную крепость они могли. Так что холодянам предстояло решительное сражение с неочевидным исходом, но командующий группировкой был полон оптимизма и, судя по его планам, имел на это определенные основания.
Эрику Вюгер понравился, тем более что, несмотря на высокое звание и положение командующего группировкой, сопоставимой по своему размеру со стандартным холодянским флотом, он ни разу не позволил себе говорить с командующим 37-й эскадрой свысока. Он даже приказы формулировал так, что казалось, он всего лишь предлагает сделать то или это, и, возможно, самое главное – он эти приказы объяснял. За три часа разговора с глазу на глаз он четко расставил свои приоритеты, представил Эрику план операции и «попросил» повторить в системе Зеты свой так понравившийся командованию трюк с фланговыми охватами в трех плоскостях. Три удара со сходящимися векторами атаки, но из разнесенных в пространстве стартовых позиций. Вюгеру надо было вывести из игры оперативную группу бёза, группировавшуюся на орбите пятого спутника газового гиганта во внешней области системы. И он хотел, чтобы этим занялся Эрик. Вроде бы просьба, но на самом деле приказ, да и задача, если честно, интересная. Нетривиальная задача. Как раз в извращенном вкусе Эрика.
– Вот здесь, – указал Вегер лазерной указкой на пространство в районе третьего спутника все той же планеты-гиганта, – наши разведчики обнаружили аномалию в структуре реликтового фона. Сгустки барионного вещества здесь и здесь, – по мере того, как адмирал объяснял суть предстоящей операции, на голограмме появлялись рубиновые и изумрудные отметки, – и искажения структуры гравитационного поля в плоскости эклиптики.
– То есть ваши разведчики нашли «окно перехода» едва ли не в центре системы? – уточнил Эрик.
– Да, именно это я и хотел вам показать.
– Выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, – Эрик в такие чудеса никогда не верил, не поверил и сейчас.
– Полагаете, что бёза не глупее нас?
– Все может быть, – пожал Эрик плечами. – Но я бы на такую удачу сильно не рассчитывал. Какова вероятность успеха, по мнению разведки?
– Мой штаб передал вашему штабу всю имеющуюся информацию.
– И все-таки? – Эрик продолжал внимательно изучать район предполагаемого «окна», то расширяя, то сужая на трехмерной голографической карте интересующий его район пространства. – Каково ваше личное мнение, Конрад?
– Я оцениваю вероятность наличия засады в восемьдесят процентов, – нехотя признал адмирал.
– Девяносто пять, – довольно жестко возразил Эрик. – Они сидят в системе бог знает сколько времени и не могли не заметить такое большое «окно»! Но я готов оставить пять процентов на то, что они просто недоумки. Хотя я бы на это сильно не рассчитывал. Разумеется, Конрад, это мое частное мнение. Вы командующий, вам решать.
– Но пять процентов вы все-таки нам оставили…
– Я оптимист.
– Да уж…
– Извините, Конрад! – неожиданно Эрик увидел нечто, что могло быть чем-то очень важным, хотя могло этим чем-то и не быть. – Что это такое?
– Это? – Поднял бровь Вюгер, увеличив изображение смежного сектора пространства.
– Физики! – вызвал он кого-то через коммуникатор. – Что обозначено на карте кобальтовым «Зет»?
– Отражение «окна перехода» на гравитационной линзе, сэр! – откликнулся кто-то из физиков.
«Отражение? – ухватил Эрик самую суть. – Но ведь это означает…»
– В теории такое «отражение» – тоже «окно», – сказал он вслух. – И на практике, кстати, тоже. Условия перехода много хуже, расчет точки выхода сложнее, но на полигоне «Корона два» этот фокус проверяли. Прыжок в эту щелку возможен, хотя и непрост.
– Возможен, – согласился Вюгер после довольно долгого молчания. – Но для этого туда придется доставить пробойный маяк. У вас, Мориц, есть пилот, способный, не имея ориентиров, пройти через эту говенную червоточину?