л меня. Втаскивай Гонта и быстрее заходи сам. Открытой дверью можем воспользоваться не только мы!
— Поменьше бы таких дверей! — пробормотал Танаев, проталкивая Гонта внутрь дома и все еще не решив, стоит ли ему самому заходить внутрь. Девушка, умевшая раскалывать стены живого дома, не вызывала у него особого доверия.
— Ты долго еще собираешься там стоять? — спросила Карин, выглядывая из отверстия. — Хочешь, чтобы патруль увидел тебя? Они любят отлавливать шатунов.
— А кто такие шатуны? — спросил Танаев, продолжая с сомнением разглядывать живые стены.
— Те, кто сбежал из нашей общины и живет дикарем в старом городе.
— И что они делают с пойманными шатунами? Сажают в темницу и поят вашей драгоценной водой?
— Конечно, нет. Их оставляют на ночь привязанными у храма древних богов. Утром там не остается ни веревок, ни костей.
— Мне не зря сразу так понравился ваш город! — с иронией произнес Танаев, едва протискиваясь в узкий проход внутрь дома.
Трещина за его спиной сразу же сомкнулась с чмокающим звуком, словно огромные уста послали ему вслед воздушный поцелуй.
К удивлению Танаева, ожидавшего очутиться в полной темноте, в доме было достаточно светло, хотя никаких окон в стенах гигантской башни не было.
Свет сочился откуда-то сверху, то ли там были невидимые снизу отверстия, то ли сам купол был прозрачным. Рассмотреть это не представлялось возможным. Стоило пристально вглядеться в необычный, мерцающий свет, наполнявший дом, как перед глазами начинали мельтешить огненные точки, размывавшие всю картину.
Еще одна странность дома поразила Танаева, едва он очутился внутри. В отличие от улиц, где царствовала такая же жара, как и та, что была за наружными стенами города, внутри дома было прохладно. Танаев ощутил даже легкий ветерок, словно где-то рядом бесшумно работал огромный невидимый вентилятор.
— Этот дом словно дышит! И здесь вполне можно жить, — подытожил свои наблюдения Танаев, — разумеется, если ты сумеешь вновь открыть стену, когда мы решим покинуть эту уютную обитель.
— Можешь не сомневаться. Я ее открою. Дом принял нас. Против его желания мы бы ни за что не попали внутрь.
— А мне показалось, что мы вламывались силой.
— Дом ослабел. Он болен и умирает от старости. Этому городу много тысяч лет. Поэтому тебе пришлось помочь ему открыть дверь. А сейчас, если не возражаешь, я займусь Гонтом. Здесь есть вода, и у меня имеются кое-какие травы, конечно, не корень зумы, но и то, что есть, может пригодиться. Хотя, если говорить честно, у него нет ни одного шанса...
— Откуда у тебя травы? Я думал, в здешнем климате не выживают никакие растения.
— Есть общественный парк, наши предки приспособили часть площади под свои нужды, годами дробили камень, смешивали его с удобрениями и научились выращивать кое-какие растения из семян, которые привезли с собой.
Она встала, ушла и скрылась ненадолго за перегородкой, отделявшей небольшое помещение у самой стены. Потом вернулась с плошкой воды. Глеб, борясь с приступом жажды, постарался не показать девушке свое состояние.
Она достала из своей сумки все необходимое, приготовила целебный раствор и попыталась разжать челюсти Гонта, чтобы влить в его рот спасительное лекарство. Но лицевые мышцы окаменели, так же, как все остальные. Исчезли даже те слабые признаки дыхания, которые до сих пор свидетельствовали о том, что Гонт еще жив.
— По-моему, ему уже невозможно помочь.
— Я знаю. После укуса каменного скорпиона никто не выживает.
— А твоя история о человеке, у которого отнялись ноги?
— Я придумала ее, чтобы ты не бросил Гонта.
— Зачем он тебе?
— Пригодится, скоро узнаешь.
— Пригодится труп? Не лучше ли было его похоронить?
— Здесь никого не хоронят. Тела умерших отдают домам, это возвращает башням немного жизни и помогает выжить тем, кто еще уцелел...
— Жестокий мир... А вы не пробовали что-нибудь изменить? Не пробовали выбраться из этого проклятого города? И, кстати, почему его зовут проклятым?
— Это древняя легенда... Еще до того, как на Земле появились первые люди, прежние жители этого города изменили своему богу, и он их проклял. Ну а теперь мы расплачиваемся за грехи тех, кого давно уже нет.
— Расскажи мне больше о вашем городе! Это очень важно. Я не знаю почему, но это важно. У меня иногда бывают прозрения... Ты понимаешь, о чем я говорю?
Она ответила не сразу, еще раз попыталась нащупать пульс у Гонта и, признав свое поражение, стала складывать обратно в сумку медицинские принадлежности — мешочки с травами, какие-то склянки.
Во второй раз с того момента, как Танаев освободил ее от серых монахов, он обратил внимание на то, как красиво ее юное лицо, несмотря на горькую складочку, залегшую у губ. Покончив со своим занятием, она заговорила медленно, будто слова давались ей с трудом.
— Никто из нас толком не знает, что собой представляет проклятый город. Наши предки, после катастрофы их корабля, пришли сюда в надежде найти здесь убежище и защиту от жестокого внешнего мира. Они их нашли, заплатив за это слишком дорогую цену и навсегда потеряв возможность вернуться. Но и это всего лишь легенда. Другая гласит, что этот мир — временное пристанище для тех, кто слишком тяжелую ношу тащит за собой после смерти, что-то вроде чистилища... Но большинство тех, кто здесь живет, предпочитают верить в первую легенду — так им легче выжить.
— Забавная теория. Особенно если учесть, как ловко умеют сражаться ваши «мертвецы».
— И все же в этой легенде есть какая-то доля истины. Жители нашего города не знают, каким образом они здесь очутились, и не помнят своего прошлого. А таких, как я, тех, кто родился и вырос уже в городе, вообще можно пересчитать по пальцам. Здесь редко рождаются дети, но население города, несмотря на то что смерть собирает среди его жителей богатый урожай, постоянно увеличивается.
— Это действительно странно. Но если не знаешь причины какого-то явления, это еще не повод приписывать ему мистические свойства. А город действительно огромен. Когда я впервые подошел к стене, я понял, что она простирается на многие мили в обе стороны. Но точные размеры мне так и не удалось определить. Судя по тому, что боковые границы города исчезали в атмосферной дымке, километров двадцать в поперечнике, не меньше!
— Возможно, больше, никто этого не измерял. Мы стараемся не покидать обжитый нами район, и уж тем более никто не решается посещать старый город, большинство домов в котором умерло. Там поселились существа, знакомство с которыми не приносит людям ничего хорошего.
— Неужели с того момента, как вы здесь обосновались, никто не пробовал выбраться из города?
— Если и были подобные смельчаки, о них ничего не известно.
Оба замолчали. Сказывалась усталость долгого и тяжелого перехода. На языке у Танаева вертелось множество вопросов, но неожиданно он поймал себя на том, что сон сейчас для него важнее любой информации.
Это было странно, потому что он всегда умел контролировать собственное состояние и для такого сильного желания уснуть, кроме усталости, должна была появиться еще какая-то внешняя причина...
Он ворочал эту тяжелую мысль внутри приглушенного сознания, пытаясь пробиться к его поверхности, а когда ему это наконец удалось, понял, что, распластавшись, лежит на полу и не может от него оторваться.
Несколько секунд Танаев лежал неподвижно, оценивая ситуацию. Прислушиваясь и стараясь понять, что же произошло, после того как он провалился в сон, похожий на удар наркотика.
Неожиданно мягкий пружинистый пол вздрогнул. Танаеву показалось, что под ним прошла большая волна. Словно он плыл в море или лежал на огромной гусенице.
Приоткрыв наконец глаза, Танаев понял, что во время сна его тело сместилось почти к самому центру зала. Непонятное серое полотнище, намертво прикрепленное к полу или, возможно, являвшееся его продолжением, держало все его туловище, от лодыжек до плеч, плотно прижатым к полу и полностью лишало свободы движения.
С трудом повернув голову, он попытался увидеть Карин, но, пока он спал, свет стен значительно ослабел, и ничего, кроме туманного движущегося пятна, рассмотреть не удалось.
— Карин! Что происходит?! — спросил он хриплым голосом и удивился тому, как беспомощно и тихо прозвучал его вопрос в уходящем к невидимому потолку цилиндре огромной башни.
— Лежи спокойно! Не дергайся. Тебя поймал дом, — донесся до него еще более тихий ответ.
— Что значит «поймал»?! Освободи меня!
— Я не могу! Дом питается органикой и очень давно не ел. Если его немедленно не накормить, он убьет тебя. Я предвидела, что подобное может случиться, и именно поэтому заставила тебя нести Гонта.
Она что-то делала у своей стены, и вот теперь он наконец увидел, что Карин медленно приближается к нему, таща по полу что-то тяжелое.
Он неосмотрительно доверился этой женщине. Утратил свою постоянную бдительность и сейчас расплачивается за это. Он ее спас и полагал, что может рассчитывать хоть на какую-то благодарность. Но вместо этого она заманила его в чудовищную ловушку. Вспомнилась чья-то безжалостная фраза: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Так и будет, если он сейчас погибнет, не завершив свою миссию. Если на Земле воцарится абсолютное зло, которому никто не сможет противостоять...
Карин теперь приблизилась настолько, что он смог наконец рассмотреть, что она тащит, напрягаясь так, что ее спина выгибалась дугой и сквозь прорехи в одежде виднелись худенькие, слабые мышцы.
Она тащила тело Гонта и, проволочив его мимо Танаева, продолжала свои усилия, стремясь подтащить своего недавнего спутника к противоположной стене.
— Зачем? — прохрипел Танаев, уже почти догадавшись, что она собирается сделать.
— Дому нужна пища. Если не отдать ему тело Гонта, он сожрет нас!
— Но Гонт, возможно, еще жив!
— Тем хуже для него. Он давно заслужил смерть!
— Остановись!
Но она, не слушая его и не обращая внимания на его бессильные протесты, продолжала свою страшную работу.