— Запиши адрес и телефон. И убедись, что она помнит, что должна прислать мне остальные конверты и фотографию мужа сразу же, как только вернется домой. Проследи, чтобы она успокоилась перед уходом. Кажется, она что-то говорила о своих близнецах, которых оставила на соседку.
— Я все сделаю, Майкл. А ты куда собрался?
— К настоящему моменту, — мрачно усмехнулся Шейн, — у меня уже накопилось определенное количество вопросов к семейству Хоули.
Он в раздражении вышел из конторы, в который раз за свою жизнь поражаясь, каким же нужно быть непроходимым тупицей, чтобы решить, что женщина наподобие Майры Уоллес предпочтет все золото Форт-Нокса[5] своему собственному мужу — отцу ее ребенка. Ее детей, черт возьми! Близнецов. И всего за какие-то несколько тысяч паршивых долларов этот идиот спокойно советует своей жене не волноваться за него и тратить их в свое удовольствие.
Глава 4
Первое место, куда направился Шейн, было полицейское управление, вернее — бюро по розыску пропавших без вести, которое вот уже двадцать лет возглавлял сержант Пайпер — лысый и краснолицый толстяк. В его феноменальной памяти хранилось, пожалуй, даже больше информации, чем в обширных картотеках за его рабочим столом. Увидев Шейна, Пайпер отрицательно покачал головой.
— Нет, Майк, об этом Джаспере Гроте так ничего и не известно. Надеюсь, мы будем сотрудничать в этом деле?
— Да, но сначала мне нужно будет кое-что проверить и еще раз поговорить с его женой. Но мне очень важно узнать ещё одну вещь — есть ли у вас какие-нибудь сведения о некоем Леоне Уоллесе?
— Леон Уоллес? — Сержант наморщил свой высокий лоб. — Нет. Хочешь проверить?
— Пайпер, я знаю, что тебя проверять не нужно. Это могло произойти не более года назад.
— Тогда совершенно точно нет, — ответил Пайпер.
Шейн задумался.
— А имя Хоули у тебя ни с чем не ассоциируется?
Пайпер вновь отрицательно покачал головой.
— Я дам тебе знать, когда решу, что Грота необходимо занести в твой официальный список, — сказал Шейн.
Из управления он поехал в сторону Бискайского бульвара и, затормозив у здания «Дейли ньюс», вышел и поднялся на лифте в репортерскую комнату. Поскольку утренний выпуск был уже сдан в набор, в комнате не было обычной суматохи, и Шейн нашел Тимоти Рурка, развалившегося за своим столом в углу. Репортер широко зевнул и снял ноги с соседнего стула, освобождая его для Шейна.
— Что-нибудь новенькое, Майк?
— Пока не знаю. Джоэл Кросс здесь?
— Не похоже. — Рурк посмотрел на пустующий стол в другом конце комнаты и покачал головой. — С тех пор как Джоэл получил право подписывать в газете свой материал, он не может работать в этом гаме вместе с «простыми» репортерами. — Последние слова Рурк произнес неприязненным тоном. — Как я слышал, дома ему «легче» сосредоточиться.
— А с утра он здесь был?
— Скорее всего. В утреннем выпуске продолжение его вчерашней статьи об авиакатастрофе.
— Ты слышал что-нибудь о дневнике, который вел один из уцелевших? Поговаривают, что «Ньюс» его, возможно, напечатает.
— Да уж наслышан, — скривился Рурк. — И сегодня утром читал «шедевр» Кросса. Это просто сенсация, парень. — Он снова широко зевнул.
— Насколько я понял, — не отставал от него Шейн, — никто из Хоули не согласился давать интервью по поводу смерти их сына на спасательном плоту.
— Высокомерные светские ублюдки, — с чувством сказал Рурк. — У них горе, и они не хотят никаких назойливых репортеров.
— Что ты о них знаешь?
— Об этой семейке? Лично я почти ничего. Богатые и недоступные. Они многим обязаны своему пращуру, приплывшему сюда в числе первых переселенцев и основавшему факторию, где он и сколотил состояние, с успехом надувая индейцев. А благодаря двум братьям — Эзре и Абелю — они стали одним из самых богатых семейств в Майами.
— Эзра — это тот, что умер неделю назад?
— Совершенно верно. Абель сыграл в ящик лет на шесть раньше. — Рурк подобрал ноги и выпрямился, с любопытством глядя на Шейна своими запавшими глазами. — Откуда такой внезапный интерес к Хоули?
— Меня интересует пара моментов. Должно быть, в вашем архиве на них целое досье. — Шейн старался говорить небрежным тоном, но, как только он поднялся со стула, Рурк тоже вскочил.
— Прекрасно. Я пойду с тобой и помогу, чего бы ты ни искал, черт возьми.
Шейн не стал спорить, они прошли в боковую дверь, спустились по крутым ступенькам и оказались перед входом в архив. Они были старыми приятелями, в прошлом не раз вместе занимались расследованиями, и Шейн решил объяснить:
— Честно говоря, Тим, я и сам толком не знаю, что ищу. Два небольших факта. Первый — для меня это прямо как кость в горле — Хоули не сделали ни малейшей попытки связаться ни с одним из тех, кто остался жив после катастрофы и кто в течение нескольких дней ухаживал за их сыном на спасательном плоту. И второй — это садовник Леон Уоллес, работавший у них год назад. Это имя тебе о чем-нибудь говорит?
Рурк отрицательно покачал головой, и они вошли в длинную тихую комнату с рядами картотечных шкафов, уходящими далеко в глубину архива. Прямо у двери за большим письменным столом сидела пожилая седоватая женщина, курившая сигарету в длинном мундштуке. Она кивнула им, и Рурк, подняв свою костлявую руку, произнес:
— Только не нарушай покой своей сигареты, Эмми. Мы сами справимся.
Он прошел вперед и, остановившись у одного из шкафов, выдвинул второй ящик сверху, откуда извлек объемистую папку с грудой газетных вырезок, касающихся деятельности семьи Хоули в течение многих лет, затем включил яркую лампу и протянул папку Шейну.
— С чего начнем?
— С вырезок годичной давности. Или даже чуть большей. Точнее — с женитьбы Альберта незадолго до того, как его призвали в армию.
— И таким образом разбили сердце престарелой леди и вызвали состояние вооруженного бунта во Флориде, — весело подхватил Рурк. — Вряд ли газеты писали об этом, но я помню, какой визг подняла старуха, когда Дядя Сэм подцепил на крючок ее обожаемого Альберта. Как же так, ведь есть масса других граждан, которые могут служить в армии. — Он быстро отложил в сторону несколько вырезок. — В городе ходили обычные слухи, что старая леди практически сама по-быстрому организовала эту свадьбу, думала, если он женится до призыва, то сможет избежать службы. Но военная комиссия посмотрела на это дело скептически, и в любом случае от судьбы он не ушел. А вот и невеста.
Шейн наклонился над столом и посмотрел на свадебную фотографию, изображавшую молодых на ступеньках местной церкви.
— Чтобы загнать меня к ней в постель, силу применять не понадобилось бы, — заметил он.
— Лично я не в курсе, кого именно из них загнали под венец, — равнодушно отозвался Рурк. — А вот и вся семейка, если тебе интересно.
Фотография была сделана во время свадебного приема в доме жениха на открытом воздухе. На ней была изображена худощавая властная дама, стоявшая на лужайке под пальмой в окружении жениха и невесты, еще одной пары, как подсказал Рурк — ее дочери Беатрис с мужем Джеральдом Мини, и высокого пожилого джентльмена с ястребиным лицом — их дяди Эзры.
— От поколения к поколению кровь становится жиже, — пробормотал Рурк. — Это Беатрис. Здесь на нее целое досье, если тебе это понадобится. До того как она вышла за Джеральда, она была просто настоящей нимфоманкой. Впрочем, может, она ею и осталась. Мне рассказывали…
Шейн пожал плечами, продолжая просматривать вырезки.
— Черт побери, я и сам не знаю, что мне нужно. Какое отношение может иметь нимфоманка к исчезнувшему садовнику? Стала бы она с ним связываться?
— Да мало ли… Может, старуха решила, что ее дочери именно он нужен.
Шейн обратил внимание еще на одну фотографию Альберта Хоули, очевидно снятую в то же время, что и фотография в «Геральде», только Хоули был запечатлен на ней в несколько другой позе. Взглянув на подпись под снимком, он обнаружил, что тот был сделан прямо перед уходом Альберта Хоули в армию. Здесь же приводились слова Альберта, что он не ожидает какого-то особого внимания к своей персоне в учебном лагере для новобранцев и почтет за честь разделить тяготы военной службы с остальными призывниками, поскольку для него это личный посильный вклад в борьбу демократии против дьявольских сил коммунизма. Шейн резко захлопнул папку.
— К черту все это, Тим. Остается загадкой, почему Леон Уоллес пропал год назад, а Джаспер Грот вчера вечером.
— Грот? Пилот того самолета?
— Кажется, второй пилот. Но это между нами. — Шейн поднялся и направился к выходу.
Рурк рысью кинулся за ним.
— Ладно, Майк, давай выкладывай, — задыхаясь, проговорил он.
— Это пока еще неофициально, — предупредил Шейн. — А почему бы тебе самому не расспросить обо всем миссис Грот… если она не будет против? Скажи, что ты от меня. Но ничего не публикуй, пока я не свяжусь с тобой после визита к миссис Хоули.
— Да ты и на милю не подойдешь к этой старой ведьме! — воскликнул Рурк.
— Она должна ответить на кое-какие вопросы, — спокойно отозвался Шейн, вызывая лифт. — А ты согласуй все с миссис Грот и заодно поговори с этим стюардом, Каннингемом. Любопытный тип. Праздничный ужин в первый день на материке после их спасения… на который Джаспер Грот так и не явился. Почему? И еще мне бы хотелось сразу после Хоули побеседовать с Джоэлом Кроссом о том дневнике. — С этими словами Шейн вошел в кабину подошедшего лифта.
Вернувшись в деловую часть города, он проехал мимо своего отеля, пересек реку и по Брикелл-авеню направился в сторону Корал-Гейблс — к поместью Хоули. Всю дорогу он тщательно пытался склеить те крохи информации, которые ему удалось собрать. Что случилось год назад с Леоном Уоллесом? И что известно Каннингему об этом исчезнувшем садовнике? Прошлым вечером имя Уоллеса вызвало у него немедленную реакцию. Вкупе с телефонным звонком Грота миссис Уоллес это могло означать, что Альберт Хоули перед смертью доверил тем двоим какую-то тайну, касающуюся садовника. Год назад кто-то выложил десять тысяч долларов за то, чтобы скрыть эту самую тайну. И вот, не успев встретиться с миссис Уоллес и раскрыть ей секрет, Джаспер Грот исчезает.