Он поднялся, придерживаясь обеими руками за стол. Филлис закрыла лицо и разрыдалась.
— Ну, ну, все уже в порядке, Фил. Угробили бутылку хорошего коньяка. Вот и все потери. Зато узнали кое-что важное насчет этого картончика.
Филлис перестала рыдать, хотя слезы еще бежали по ее лицу. Слабо, но уже сердито она сказала:
— А ты не мог бы узнать это более легким путем?
Шейн потрогал свою распухшую челюсть, шишку на голове и окровавленное ухо.
— Я не ищу легких путей, и еще никто не ударил меня безнаказанно. Не думай, эти птички еще расплатятся за все.
Филлис вздрогнула и схватила его за руки.
— Майк, Майк… Неужели нельзя бросить все это? Передай полиции этот проклятый кусочек картона… Пусть она сама!
Шейн встал перед ней, раздувая ноздри.
— Но ты ведь хочешь, чтобы я рассчитался с ними, Фил?
Сквозь слезы она посмотрела на него. В синяках, залитый кровью… Она как бы вновь увидела его, неумолимо идущего прямо на дуло револьвера, с этой ужасной улыбкой-оскалом…
Она закрыла глаза, передернувшись.
— Может быть, все-таки хватит, Майк… Ты же идешь против всех — против ФБР, полиции и против этих омерзительных зверюг. Они убили Лейси из-за этого куска картона. Чуть не убили нас обоих. Не пора ли объединиться с полицией?
Майкл мягко улыбнулся.
— Ты уверена, что и вправду хочешь этого?
Она посмотрела на него почти с материнской нежностью. Его глаза на разбитом лице сверкали отчаянной решимостью.
— Нет, Майк, — сказала она, — я никогда не захочу, чтобы ты сдался.
— Спасибо, — сказал он и поцеловал ее. — А сейчас я пойду в ванную и умоюсь.
Глава 6
Телефон зазвонил, когда Шейн, морщась от боли, натягивал чистые трусы. Он присел на краешек кровати и взял трубку.
Уилл Джентри сказал:
— Есть новости, Майк. Мы выяснили обстоятельства убийства Джима Лейси.
Шейн ухмыльнулся.
— Пит не поблагодарит тебя, если это снимет с меня подозрения.
Джентри отпустил язвительное замечание в адрес шефа полиции из Майами-Бич и продолжал:
— Появились свидетели, целая компания. Они ехали из Майами-Бич и увидели, как впереди одна машина прижала к обочине другую. Из первой машины выскочили двое и вытащили из другой человека. Они заметили неладное, но проехали мимо — не рискнули остановиться. Женщина побоялась влипнуть в скандал, так как она была не со своим мужем. Зато они вспомнили номер первой машины.
Шейн спросил:
— Во второй машине был Лейси?
— Описание подходит к нему. Его видели еще раз. Они услышали сзади выстрелы, но подумали, что это выхлопы машины. И вот он промчался мимо них, гнал, как черт. И они решили, что это действительно были выхлопы. А потом прочли газеты. И поняли, что это был тот самый случай. Пришли и рассказали. Звучит убедительно.
— А как они описали внешность тех двоих?
— Смутно. Видели-то мельком. Один вроде здоровенный, другой тощий.
Шейн умолчал о том, что это описание вполне подходит к двум его недавним посетителям. Вместо этого он спросил:
— У тебя было время проверить номер машины?
— Да. Но это почти ничего не дает. Ее выдали напрокат в Майами-Бич. И угнали у того, кто брал. Это метрдотель ресторана «Дунай» в Бич. Гортсман какой-то. Он сразу же сообщил об угоне. Ее угнали прямо от ресторана. Только что мы нашли ее на Флеглер-стрит, и никаких следов.
— Спасибо, что позвонил, Уилл, — сказал Шейн и, помолчав немного, спросил: — Клонси и Бетс уже сообщили о недавнем вызове ко мне?
— Нет еще. Что-нибудь серьезное?
— Да нет, ерунда. — Шейн выдавил смешок из своих распухших губ. — Семейная интерлюдия. Не обращай внимания на их доклад и, ради Бога, придержи это от журналистов. Дело в том, что Фил швырнула в меня бутылку, а я разозлился и привязал свою обожаемую супругу к креслу, чтобы она маленько поостыла. В суматохе мы уронили телефон, и клерк внизу у пульта подумал, что у нас тут что-то происходит. Ввалились полицейские. Я не хотел подключать их к своим семейным развлечениям, и мне пришлось подкинуть им сказку о двух головорезах, сбежавших якобы по пожарной лестнице. Парни помчались следом, а когда никого не нашли, заподозрили, что я их морочу, и вернулись проверить. Я держался своей версии, но хочу, чтобы ты знал правду, Уилл, и не выставлял меня на посмешище.
Шейн неестественно засмеялся. На другом конце провода воцарилось молчание, затем послышался тяжкий вздох и Уилл сказал:
— Опять фокусы. Ладно, Шейн, я похороню рапорт, если это тебе нужно.
— Ты как будто не веришь мне, — обиженно сказал Шейн. — Ты не знаешь Фил, когда она разойдется. У нее жуткий темперамент…
— Заткнулся бы ты, — сказал Уилл и повесил трубку.
Шейн отодвинул телефон и задумался. Из дверей ванной на него грозно смотрела Филлис. Несмотря на старенький халатик, она выглядела очень юной и посвежевшей.
— С кем это вы обсуждаете мой темперамент, мистер Шейн?
— Да это Уилл Джентри. Я не хочу сообщений в прессе о наших веселых визитерах. Наплел ему, что ты начала кидать в меня всякими предметами…
— Спасибо! — гневно сказала Филлис. — Гнусный лжец. Что подумает обо мне мистер Джентри, когда увидит твою расквашенную физиономию?
— Ничего не подумает, дорогая. Похоже, он не поверил мне, — уныло признал Шейн.
Выражение лица Филлис смягчилось.
— Надень все-таки что-нибудь поприличнее трусиков, мы же поедем ужинать.
— А меня ты устраиваешь в этом халатике. И давай-ка пошлем лучше кого-нибудь за едой.
— А еще лучше откроем консервы. Ты же сейчас воплощение Божьей кары. И если ты не собираешься рекламировать меня в качестве этого орудия, то уж лучше сиди дома, пока не вылечишься.
Шейн осклабился.
— Меня частенько видели с такими украшениями. Я не стыжусь их. И, пожалуй, сегодня было бы неплохо где-нибудь попировать.
— Семь пятниц на неделе! — возмутилась Филлис.
Шейн налил себе немного из графина, чудом уцелевшего в свалке, сделал большой глоток и объяснил:
— Просто мне вдруг захотелось зайчатины с перцем. Ты же знаешь, как это бывает, когда хочется чего-нибудь особенного.
— Я еще не была беременной, — скромно сказала Филлис.
— Не перебивай. Так хочется, что ничем этого не заменить. А единственное место, где подают зайчатину и умеют ее приготовить, — это ресторан «Дунай» в Бич.
Филлис подозрительно посмотрела на него.
— Ты опять что-то задумал. Я с таким же успехом могу мыкаться с головной болью, как есть эту зайчатину.
— Можешь, — сказал Шейн, — но можешь иногда и побаловать своего несчастного мужа, которого так избила.
Он ощупал свое лицо. Подбородок и щека опухли и посинели, ухо украшал пластырь.
— Пожалуй, по тону к этому пойдет голубой костюм, — сказал Майкл и начал одеваться.
Наконец они вышли и, пройдя вестибюль, оказались в объятиях мягкого тропического вечера, какие бывают только в Майами. Цветами и горьковатой прелестью пышной тропической листвы потянуло из Байд-грант-парка, когда Шейн повернул машину к Бискайскому бульвару. А когда они проезжали по дамбе через пролив, на губах у них появился легкий привкус морской соли, навевавший мечты о морских приключениях и напоминавший человеку, что быть живым чертовски хорошо.
Молчаливо сидя рядом с мужем, Филлис прижалась щекой к его плечу. Через какое-то время она тихо сказала:
— Майк, я, наверное, никогда не забуду, как ты шел прямо на него, а он все отступал, угрожая убить тебя. Почему он этого не сделал?
Шейн усмехнулся.
— Да потому, что он этого хотел не больше, чем я. Он знал, что выстрелом кончит игру, а она только началась.
Они помолчали, потом Филлис вздохнула:
— Кажется, это именно из таких дел, по которым ты сходишь с ума, не так ли?
— Да, это делается интересным, — признал Шейн. — Люблю распутывать подобные штучки именно так. Когда я на прыжок впереди противника.
— Я имею в виду опасность, — сказала Филлис, — постоянную угрозу смерти, поединок с кошмарными силами зла. Вот что ты действительно любишь, Майкл Шейн.
Она отодвинулась от него.
Он помолчал.
— Я никогда не пытался выразить это словами. Может быть, ты и права. — Голос его стал твердым. — Мне очень жаль, что тебе это не по вкусу, но ты знала о моем бизнесе еще до того, как мы познакомились.
— Да разве я хнычу? — сказала Филлис. Она достала из кармана две сигареты, раскурила обе и одну сунула ему в зубы. — Но, понимаешь, уж очень приятно быть твоей женой. И я не отказалась бы продлить это хоть на недельку-другую.
— Но жил же я много лет до того, как ты начала обо мне заботиться! Радуйся, что я не улетаю на бомбардировщике и не уплываю на подводной лодке. Прихватить пару гангстеров пока что безопаснее, чем сражаться с нацистами.
— Это совсем другое дело…
— Да как тебе сказать. Умирать вообще не сладко. И, пожалуй, все равно от чего — от вражеского пулемета или от револьвера в лапах убийцы. Уж как повезет.
— О, я знаю, — Филлис опять прижалась к нему, — смерть кажется такой далекой! Это святотатство говорить о ней в такую ночь.
Эта же мысль только что пришла в голову и Шейну, но несколько в ином аспекте. Он молча вел машину.
Проехав плотину, они свернули на юг. Еще несколько минут езды, и Шейн затормозил у ресторана «Дунай» — неприметного приземистого здания, обращенного фасадом к морю. Машин на стоянке почти не было.
— Война практически погребла все надежды Отто, — говорил Шейн, когда они вышли из машины. — Ему не повезло. Он родился не на той стороне Атлантики.
— Но это же вздор! — возмутилась Филлис. — Разве он не американский гражданин?
— Гражданство ему предоставлено, но все-таки для многих из тех, кто мыслит газетными штампами, он остался немцем.
Майкл провел Филлис через вход и вручил свою шляпу солидной фрау, сидевшей у вешалки. Высокий человек встречал их у входа в зал. Длинное лошадиное лицо его освещалось добрыми и печальными глазами. Он был весь в черном, на руке висела салфетка.