«Генералов» весьма вдохновлял тот факт, что на помощь стране пришли некие грозные силы, пусть пока и неизвестного происхождения. Потому эти люди желали «продолжения банкета», ибо даже такие ограниченные удары, которые осуществляли загадочные союзники, резко снизили темп продвижения ударных вражеских группировок, а некоторые просто смахнули с карты боевых действий. Сейчас, когда на счету буквально каждый день, такое замедление темпов вражеского наступления оказывалось критически важным. Если дело пойдет так и дальше, то РККА все-таки получит возможность успешно развернуть войска второго стратегического эшелона – если не по линии старой границы, то хотя бы по линии Западная Двина-Днепр – и не пустить врага внутрь территории СССР. А там, глядишь, в кратчайшие сроки получится развернуть войну вспять и, так сказать, «до первого листопада» победоносно завершить ее в столице страны-агрессора.
Особенно в этом смысле генералов впечатляла судьба 7-й танковой дивизии вермахта. Сначала со стороны Логойска она обошла оборонявшие Минск советские войска, потом под Смолевичами вырвалась на шоссе Москва-Минск, и после этого походной колонной с востока двинулась в направлении столицы Советской Белоруссии… Остановить немецких танкистов с той стороны было практически некому. Но на подходе германской колонны к населенном пункту Лужки вражеское танковое соединение в буквальном смысле было втоптано в шоссе бомбовым ударом, который нанес всего один-единственный бомбардировщик. На том, что наносивший удар летательный аппарат был только один и что бомбил он с очень большой высоты, сходились все свидетели данного события. Сразу после нанесения этого удара 100-я стрелковая дивизии атаковала понесшего огромные потери и деморализованного противника, в результате чего восстановила положение. А на место гибели немецкой танковой дивизии выехала специальная комиссия, состоявшая из военных, чекистов и ученых.
Ну и конечно, если уже не представлялось никакой другой возможности выяснить судьбу Западного фронта, без вести пропавшего в тумане войны, «генералы» (в первую очередь Жуков и Ватутин) желали (и поскорее) прямого контакта с неизвестным пока союзником. Таким образом они надеялись получить самые свежие и адекватные сведения о положении на Западном фронте. Жигарев со товарищи, подошедшие в самый разгар дискуссии, сообщили, что командир 13-й бомбардировочной авиадивизии генерал-майор Полынин доложил о том, что сегодня во время выполнения задания по бомбардировке переправ через реку Щара в районе Мазурки (полоса наступления 24-го моторизованного корпуса вермахта) бомбардировщиков дивизии, действующих без истребительного прикрытия, в районе Слуцка взяла в «коробочку» четверка тех самых «неопознанных летательных аппаратов» с красными звездами. При этом, в отличие от других случаев, пилоты этих «неопознанных аппаратов» сами вышли на связь с экипажами бомбардировщиков. Приятными женскими голосами на чистом русском они языке сообщили, что берут тех под свою защиту. Защита оказалась достаточно эффективной, потому что мессершмитты, едва завидев «сопровождающих», в испуге бросались в стороны. При подходе же к цели выяснилось, что ПВО в районе переправ уже подавлена, а сами переправы разрушены. В результате полторы сотни СБ вывалили свой бомбовый груз на скопившиеся в районе разбитых переправ механизированные войска и автоколонны снабжения противника.
Выслушав это сообщение, присутствующие на совещании несколько озадачились. То, что анонимные пока союзники способны спокойно общаться на русском языке, в одних вселяло оптимизм, других заставляло задуматься. А вдруг это какие-то происки белогвардейцев?
Кроме того, товарищи генералы надеялись, что сторонний «дядя» за просто так вытянет их задницы из весьма неприятной ситуации. Ведь все они в эти первые дни войны показали свою глубочайшую несостоятельность. Маршал Тимошенко проявил себя отвратительным наркомом обороны и руководителем Ставки Главнокомандования, а его стиль ведения войны больше напоминал игру в оловянные солдатики. С таким командующим сколько войск на фронт ни отправь – все будет мало. Жуков и Ватутин, в принципе, великолепные командующие фронтами, оказались плохими штабистами и поэтому находились сейчас не на своем месте. И даже адмирал Кузнецов, подчиненные которого вступили в войну в полной боевой готовности, был удручен катастрофическими результатами набега отряда кораблей Черноморского флота на румынский порт Констанца, во время которого погибли лидер эсминцев «Москва» и подводная лодка Щ-206, при полном отсутствии потерь у противника. О деятелях из ВВС РККА можно было и вовсе промолчать. Из-за катастрофических потерь первого дня войны в приграничных округах и неумелого управления в последующие дни дееспособных советских ВВС в данный момент просто не существовало, вследствие чего противник безоговорочно господствовал в воздухе. Счастливым исключением были ВВС 9-й армии (бывший Одесский военный округ), где директиву №1 выполнили в полном объеме, и советская авиация 22-го июня не попала под внезапный удар люфтваффе на стационарных аэродромах. Одним словом, получалось, что готовились к войне, готовились – а в итоге все одно оказались не готовы.
В то время как Молотов, Маленков и Микоян призывали к осторожности во имя сохранения завоеваний Октября, Жуков, Ватутин и примкнувшие к ним Жигарев с Кузнецовым, требовали (тоже во имя сохранения тех же завоеваний) скорейшего установления военных и дипломатических контактов со столь неожиданными союзниками.
Выслушав разгорающуюся перепалку, Вождь заметил, что есть мнение, что правы обе стороны. Осторожность, разумеется, нужна, но большевикам нельзя вести себя подобно страусам, прячущим головы в песок, а следует прямо смотреть в лицо существующим проблемам. О том, представляют ли нежданные союзники угрозу советской власти, можно будет судить только после установления с ними первого контакта, а к этому необходимо приложить достаточные усилия. Ответственные за эти самые усилия в пределах компетенций своих наркоматов – товарищи Молотов, Берия и Ватутин.
Часть 2
28 июня 1941 года, ранее утро. Западный фронт, Белостокский котел, деревня Дешковичи в 15 километрах восточнее Зельвы.
Заместитель командующего Западным фронтом генерал-лейтенант Иван Васильевич Болдин.
Конно-механизированная группа генерала Болдина фактически распалась еще 25-го июня, когда временно подчиненные ему войска, получившие приказ на отступление от штаба 10-й армии, не слушая больше ничьих приказов, непрерывным потоком ринулись по единственной доступной дороге на восток. В этой обстановке каждый действовал в пределах собственного разумения. Одни дивизии, полки и батальоны получив приказ обороняться, отчаянно сражались, чтобы не дать противнику перерезать эту дорогу жизни, другие стремились по ней на соединение со своими, не понимая простой истины, что передвигающиеся пешим порядком стрелковые дивизии не в состоянии догнать ушедшие на восток подвижные моторизованные соединения вермахта.
Вот и в данном случае все дороги в полосе отступления 10-й армии сходились к городу Слоним, еще 25-го июня захваченному 29-й моторизованной дивизией противника. В этих условиях для продолжения отступления требовалось сбить заслоны противника в районе Слонима и захватить мосты через реку Щара, вдоль которой заняла оборону вражеская пехота. Но не имеющие связи с командованием, разрозненные и беспорядочно отступающие подразделения не в состоянии решить задачу прорыва вражеской обороны, поэтому генерал Болдин, пользуясь правами заместителя командующего фронтом, принялся сколачивать сводную боевую группу из отступающих окруженцев. Там рота, там стрелковый батальон численностью в роту, там чудом уцелевший танковый взвод, сводная батарея ПВО или ПТО. С миру по нитке набиралось хоть и разнородное, но вполне боеспособное соединение, бойцы и командиры которого были настроены продолжать сражаться любой ценой.
Примечание авторов:
В нашей истории именно эта, сформированная генералом Болдиным, сводная боевая группа хоть и не смогла выполнить поставленную задачу, но в ходе боев 29-30 июня задала вермахту такого жару, что генерал-инспектор пехоты Отт напишет о боях в районе Белостокско-Минского котла: «Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это недопустимо.»
Кстати, основное ядро группы генерала Болдина все же сумело прорваться, и 30 июня Гальдер по этому поводу высказался следующим образом: «Обстановка на фронте вечером: в общем операции продолжают успешно развиваться на фронтах всех групп армий. Лишь на фронте группы армий «Центр» часть окруженной группировки противника прорвалась между Минском и Слонимом через фронт танковой группы Гудериана. Это неприятно, но не имеет решающего значения…»
Наивный чукоткий мальчик. Значение (по совокупности решающее) имеет каждое прорвавшееся подразделение, каждый вырвавшийся из котла боец и командир, получивший бесценный боевой опыт и не утративший воли к продолжению борьбы. А в данном случае помимо бойцов и командиров из окружения прорвался деятельный инициативный генерал с компетенцией командующего армией, который нанесет врагу еще множество тяжелых поражений.
Тогда же. Околоземная орбита, высота 400 км, разведывательно-ударный крейсер «Полярный Лис».
Главный тактик Ватила Бе
Но Ватила Бе считала приказ на отступление из Белостокского выступа идиотским, если не предательским. Войска, бросившие свои базы снабжения и обратившиеся в стремительное бегство, неизбежно растеряют свое тяжелое вооружение, будут деморализованы и лишатся воли к победе. Что же касается возможных потерь, то при безудержном отступлении они будут не меньше, а даже больше, чем при упорной круговой обороне вокруг армейских складов и аэродромов, на которые будет поступать снабжение и подкрепление. Зато потери противника при альтернативном развитии событий будут многократно больше, и к тому же под угрозой окажутся сроки и возможности решения стоящих перед ним ближайших и последующих задач.