– Товарищ Щукин, – медленно проговорил вождь, – вы на два дня дольше нашего общаетесь с эти небесными пришельцами. Скажите прямо, как политработник и коммунист – они вообще наши люди или нет?
– Товарищ Сталин, – немного подумав, осторожно ответил бригадный комиссар, – как коммунист и политработник я могу сказать, что большинство тех имперских бойцов и командиров, с которыми мне довелось общаться, в основном являются нашими людьми. Когда требуется сражаться, то они сражаются рядом с бойцами и командирами Красной армии, показывая себя настоящими боевыми товарищами, а в перерывах между боями они очень легко вступают в личные контакты с советскими людьми, не выказывая перед ними какого-то чувства превосходства. Правда, при всем при этом надо сказать, что у имперских бойцов нет никакого пиетета перед нашей партией большевиков и ее политработниками, и они уверены, что их социоинженеры способны устроить жизнь значительно лучше, чем при социалистической системе, основанной на законах марксизма-ленинизма.
Собравшись с мыслями, после небольшой паузы Щукин продолжил:
– В то же время назвать их политическую систему капиталистической у меня не повернется язык. Буржуазия в империи, конечно, присутствует, и в достаточно серьезных количествах, но, невзирая на наличие капиталов, не только не имеет никакой политической власти, но по большей части даже не обладает никакими политическими правами, относясь к категории так называемых пеонов. Всем, насколько я понимаю, заправляет ненаследственная военно-феодальная верхушка, подобранная из соображений наибольшей компетентности и в то же время лояльности верховной власти. Но феодальность у них несколько декоративная, ибо основными феодальными привилегиями эти люди не наделены и по факту являются не более чем государственными управляющими, получающими не твердый оклад, а процент с доходов вверенной их заботам планеты, региона или провинции. При этом, по рассказам рядовых бойцов и командиров уровня отделение-взвод, в их Империи системе присутствуют такие достижения социализма, как всеобщее и бесплатное базовое образование (примерно эквивалентное нашей семилетке) и всеобщее и бесплатное базовое медицинское обеспечение. У тех, кто работает на государство, служит в армии и на флоте, а также у ветеранов службы тоже существуют определенные льготы, значительно облегчающие им поиск подходящей работы, а также получение жилья или выделение участка земли для занятия сельским хозяйством в желательном для этих ветеранов месте. Таким образом, можно диагностировать какой-то немарксистский социализм, частично замаскированный феодальными ритуалами и многоукладной экономикой с наличием частной собственности на средства производства.
– Очень хорошо, товарищ Щукин, – кивнул вождь и, переведя взгляд на голографическое изображение Малинче Евксины, спросил: – Товарищ Малинче, товарищ бригадный комиссар прав в своей оценке или он в чем-то ошибся?
– Товарищ Щукин в основном прав, – ответила Малинче Евксина, – ошибается он только в оценке так называемого феодального компонента имперской политической системы. Все эти маркграфы, графы, бароны, граждане первого, второго и третьего классов, кавалеры и кавалерственные дамы различных орденов – это лишь элементы, определяющие статус служилых людей внутри сословия и степень их участия в политической жизни. Пеоны, не сумевшие сдать квалификационный базовый экзамен и пройти профориентацию или не захотевшие это сделать, находятся вне системы статусов и в политике не участвуют. Впрочем, любой из пеонов, отказавшихся сдавать экзамен и проходить профориентацию при выпуске из базовой школы, может сделать это в любой момент, как только почувствует соответствующее желание делать государственную карьеру и из никого становиться кем-то. На недавно присоединенных планетах среди экзаменующихся нередки хумансы в возрасте за пятьдесят лет, а эйджел – то есть такие, как мы с товарищем Ватилой Бе – живут так долго, что вам это кажется невероятным, поэтому среди наших, пришедших сдавать экзамен и профориентацию нередки и персоны возрастом под двести лет, родившиеся еще до основания Империи.
Сталин внутренне уже согласился с сделанным ему предложением и теперь, взяв свой рабочий блокнот, принялся делать пометки по особо животрепещущим вопросам. А таковых было достаточно много.
– Статусы, говорите… – хмыкнул он, – скажите, товарищ Малинче Евксина, а без них нельзя? А то наши люди не поймут, если мы снова посадим им на шею графов, баронов и прочих нахлебников, свергнутых нами всего-то четверть века назад. Ну ладно – допустим, что в вашем случае не на шею и не нахлебников, но все равно внешнее сходство с темным прошлым будет налицо, а это нехорошо. Да и путаница появится. Скажите, чем советский граф или барон будут отличаться от старорежимных?
– Без статусов, товарищ Сталин, никак нельзя, – ответила Малинче Евксина, – поскольку они мобилизуют и дисциплинируют социально активную часть населения. А вот поскольку резерв нашего актива находится здесь, в стране Эс-Эс-Эс-Эр, а не на Франконии или Склавении, то без графов, баронов и прочей феодальной мишуры обойтись и вправду можно. Дело в том, что научное сообщество у вас уже имеет свою систему статусов, военные свою, а вот общегражданская иерархия отсутствует по определению. Все статусы в этой сфере временные, действующие до тех пор, пока человек занимает ту или иную должность. Неплохо было бы разработать некий советский аналог старой табели о рангах, где все военные, гражданские и научные чины были бы сведены в одну сетку.
– И придворные чины тоже? – ехидно спросил Сталин.
– А разве вам, товарищ Сталин, в должности императора потребуются отдельные придворные чины? – с не меньшим ехидством ответила Малинче Евксина. – Наши императоры, начиная с Владимира Основателя, обходились без этой чепухи, а работники собственной его Императорского Величества Канцелярии имели общегражданские или военные статусы.
– Хорошо, товарищ Малинче Евксина, забудем о придворных, – согласился Сталин, делая пометку в своем блокноте, – эти разнаряженные бездельники нам и в самом деле ни к чему. Теперь скажите – что вы предлагаете делать с нашей советской системой, которая никоим образом не вписывается в вашу Империю?
– Почему не вписывается? – удивилась та, – очень даже вписывается. Только эффективна такая система бывает только в самом нижнем ярусе управления – там, где все знают друг друга лично. Чем выше мы будем подниматься по государственной лестнице, тем сильнее будет падать эффективность коллегиальных представительских органов государственной власти. На самом верху Верховный Совет, Государственная Дума или какой еще представительский орган, избранный прямым, всеобщим и равным голосованием, будет представлять собой либо источник деструктивной популистской политики, либо работающую без сбоев машину для утверждения коронных решений, ибо самостоятельно выработать что-то вменяемое и нужное такое сборище разнопланово ориентированных людей не способно. Предлагаю вам пойти по второму пути и, всемерно развивая советскую систему на местах, сводить ее влияние к минимуму на уровне принятия общегосударственных решений. В качестве элемента системы обратной связи, доносящей до верховной власти сообщение о состоянии дел на местах, такой орган был бы гораздо полезней. Также на высшем уровне необходимо иметь регулярно собираемый некий аналог нашего Совета Графов – то есть собрание наркомов, командующих военными округами, и региональных управляющих, которые в оперативном режиме помогали бы императору вести разработку текущей политики. Поскольку собрать в таком государственном совете предполагается людей, имеющих высокий уровень лояльности и компетентности в своих вопросах, то пользы от него для государства будет не в пример больше, чем от любой формы представительской демократии.
– Это хорошо, – согласился вождь, делая еще одну пометку в блокноте, – что вы предлагаете не ликвидировать советскую власть, а лишь придать ей новый облик. Теперь скажите, что вы предложите нам сделать с партией большевиков, ведь такого образования в вашей Империи, насколько я понимаю, не было…
– Партия большевиков, – серьезно ответила Малинче Евксина, – на данный момент – самая главная ваша ценность и одновременно ударная сила. В этой организации в своем большинстве собраны самые политически активные и лояльные вашим идеям люди. Относиться к такому богатству требуется особо бережно и осторожно. Но, с другой стороны, политическая система с двумя головами – партийной и государственной – в итоге грозит оказаться нежизнеспособной. К тому же две, а то и три дублирующие друг друга иерархии – партийная, советская и государственная – это дополнительная нагрузка на государство, замедляющая его развитие и снижающая уровень ответственности.
После этих слов Берия, Молотов и Маленков в буквальном смысле выдохнули с облегчением, а Сталин, повертев в пальцах карандаш, сказал:
– Несколько лет назад мы собирались изменить роль партии, оставив ее только политической силой, и укрепив государственную властную иерархию, но у нас не получилось…
– И хорошо, что не получилось, – ответила Малинче Евксина, – так бы вы и партию демобилизовали (ведь не зря же в нее шла наиболее активная и лояльная часть населения), и государство бы не усилили. Лучше будет поступить прямо наоборот и усилить роль партии, для начала практикуя совмещение должностей партийных и государственных руководителей. Начать можно с вас самого, совместив должности Генерального секретаря ЦК ВКП(б) и Верховного Главнокомандующего… Не обязательно же сразу объявлять обо всем. И Императором вас можно будет провозгласить уже после победоносного завершения войны, когда новая система укрепится, а ваши сторонники займут в ней ключевые места…
Сталин повернул голову и посмотрел сначала на Молотова с Маленковым, потом на Берию. Увидев, что те чуть заметно кивнули, Вождь встал из-за стола и произнес:
– Спасибо за предложение, товарищи, но нам требуется обдумать все сказанное и посовещаться. Думаю, что мы свяжемся с вами позднее и сообщим о своем ответе на ваши предложения.