В этот момент на столе вождя зазвонил телефон, связывающий его с начальником охраны генералом Власиком. Сняв трубку, вождь выслушал несколько слов, потом положил ее обратно на рычаг.
– Итак, – сказал он, – Жуков и Шапошников приехали и через пару минут будут здесь. Я приказал их не задерживать, так что, товарищ Щукин, быстрее делайте свое дело. Как правильно было сказано в самом начале, время не ждет.
Когда в кабинет Сталина осторожно вошли Шапошников с Жуковым, обстановка там уже была максимально приближена к обычной. Тактический планшет был выключен и прикидывался обычным чемоданом-кофром. Шаттл на лужайке к моменту приезда генералов тоже погасил свои огни и ночной темноте благополучно прикидывался то ли тучкой, то ли кучкой чего-то такого же темного. Тактик-лейтенант Илина Ке стояла у стенки – там, где вошедший в кабинет, если не будет вертеть головой, сразу ее не заметит. Бригадный комиссар Щукин? Чин не такой уж и маленький; кроме того, в форме политработников частенько разгуливают люди Берии, который присутствует тут же и равнодушно смотрит на Жукова через поблескивающие стеклышки пенсне. Примерно так же, как повар смотрит на кусок мяса.
Собственно, после разговора на повышенных тонах ничего хорошего Жуков от этого ночного вызова не ждал. Из этого кабинета вполне можно было отправиться на Лубянку, так сказать, с билетом в один конец. Много уже таких было, тем более что сам Жуков чувствовал, что должность Начальника Генерального штаба он, мягко выражаясь, «не тянет» – ну не его это специализация. Несоответствие занимаемой должности, повлекшее тяжкие последствия, плюс халатность и возможное пособничество врагу… Первое исходило из того бардака, который сейчас творился на фронте; утрата связи и управления войсками – это верный путь к поражению. Если в мирное время генерал Жуков со своими обязанностями еще кое-как справлялся, то с началом войны все полетело кувырком.
Второе обвинение могло последовать из-за того, что еще полгода назад, в ходе командно-штабной игры, он сам, командуя «синими» (то есть играя за немцев), показал всю пагубность размещения в Белостокском выступе основной ударной группировки будущего Западного фронта, вдребезги разгромив «красных» (то есть генерала Павлова) даже при равном соотношении сил*. И, несмотря на это, за полгода, прошедших с момента той командно-штабной игры до начала войны, никто – ни командующий округом Павлов (вот уж кому достанется по полной программе), ни начальник Генерального штаба Жуков – не предприняли никаких мер, чтобы исправить сложившееся положение. Например, задним числом Жуков понимал, что в первую очередь требовалось усиливать фланговые 11-ю и 4-ю армии, озаботившись созданием системы полевых укреплений вдоль естественных рубежей обороны, одновременно убирая большую часть войск из Белостокского выступа.
Примечание авторов: * настоящие, а не учебные немцы навалились на Западный фронт, имея общее двукратное преимущество в силах, а на направлениях главных ударов соотношение сил, в том числе за счет упреждения в развертывании, доходило до «одного к десяти» или даже больше. На направлениях основных ударов против каждой советской дивизии, дислоцированной в приграничье, немцы сосредотачивали до одного армейского корпуса при поддержке танков и авиации.
Но в тоже время как ты это сделаешь, под каким соусом отдашь приказы, если в сознании высшего генералитета и в государственной пропаганде (в первую очередь) царит наступательная доктрина «малой кровью и на чужой территории», а оборонительные мероприятия считаются ужасной ересью и даже не отрабатываются на учениях? И это после того, как за месяц были разгромлены Польша и Норвегия, за полтора – Франция, без боя сдалась Дания, и за несколько дней пали Голландия и Бельгия. После всех побед вермахта на западном фронте шапкозакидательство советских генералов выглядело даже не авантюрой, а кое-чем похлеще и это «похлеще» следователи ГУГБ НКВД всегда будут готовы пришить к делу.
Одним словом, настроение у генерала армии Жукова было весьма мрачным, и он уже внутренне был уже готов к тому, что его арестуют прямо в этом кабинете. Много уже было таких генералов, которые поднялись почти на самую вершину и, не оправдав доверия Партии и Правительства, канули с этой высоты во Тьму Внешнюю, где только мрак непроглядный и зубовный скрежет. Что касается маршала Шапошникова, то при отсутствии достоверных вводных он старался вообще ни о чем не думать. Но, к обоюдному удивлению генерала Жукова и маршала Шапошникова, Сталин и его присные повели себя совсем не так, как предполагалось. И вообще, настроение у вождя было боевитым и даже приподнятым, как будто совсем недавно он получил какое-то благоприятное известие, которое вскоре изменить расстановку сил на советско-германском фронте. Но это состояние недоумения продлилось недолго – ровно до того момента, когда хозяин кабинета, коротко поздоровавшись (будто они не расстались всего несколько часов назад), принялся просвещать генералов по поведу последних:
– … мы вызвали вас, чтобы проинформировать о том, что у нашей Рабоче-крестьянской Красной армии появился неожиданный союзник, так сказать, свыше. Да-да, товарищи… Это те самые так называемые «защитники», которые закрывают небо над нашими частями от немецкой авиации; но не только они. Сегодня ночью на связь с нами вышло их командование, предложившее всемерную помощь в деле борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. В отличие от ВАС, товарищ Жуков, ИМ доподлинно известна обстановка на любом участке фронта. Товарищ Илина Ке, покажите товарищам Жукову и Шапошникову обстановку на Западном фронте на данный момент.
Обернувшись, Шапошников с Жуковым оказались лицом к лицу с молоденькой темной эйджел, которая все время, пока они разговаривали с вождем, стояла у них за спиной. Улыбка, обнажающая заостренные зубы, кожа темно-серого цвета (какой не бывает ни у одного негра), вытянутые и прижатые к голове уши, а также хвост с кисточкой, которым эта особа небрежно помахивала – все это могло довести до обморока нервную девицу, но не двух генералов с боевым прошлым. Тем не менее шутить в дальнейшем таким образом не рекомендуется, потому что гражданин Кондрат может успеть на вызов раньше бригады скорой помощи.
Вежливо поздоровавшись с генералами (что вызвало очередной шок с трепетом), Илина Ке включила тактической планшет и, объясняя по ходу показа все перипетии развития немецкого наступления в полосе Западного фронта, продемонстрировала, как менялась обстановка в течение нескольких дней. При помощи планшета было отлично видно, как обозначались и замыкались котлы, как, получив приказ на экстренное отступление, неудержимо бежали на восток части Красной армии в безнадежной попытке вырваться из механизированных клещей. Потом генералы смогли ознакомиться с планом Ватилы Бе по купированию ситуации.
– Итак, товарищи, – сказал Сталин, когда показ закончился, – на долгие разговоры времени нет. Положение и так уже достаточно плохое, и не стоит усугублять его еще больше, затягивая решение проблем. Товарищ Павлов, доведший Западный фронт до катастрофического состояния, будет арестован сразу, как только наши органы сумеют его обнаружить, и дальше уже следствие и суд военного трибунала будут решать, кто он – глубоко законспирированный и затаившийся враг, или просто недоумок, которому ни в коем случае нельзя было доверять командование. Вместо него мы планируем назначить командующим Западным фронтом генерала армии Жукова, а на освободившуюся должность начальника Генштаба вернуть Бориса Михайловича Шапошникова. Основной задачей Западного фронта считаем создание устойчивого фронта обороны по рубежу реки Днепр. При этом имейте в виду, что того фронта, которым командовал генерал Павлов, в настоящий момент уже не существует, и его придется формировать заново из частей и соединений Второго Стратегического эшелона.
Дождавшись, пока Жуков и Шапошников, и так уже обалдевшие от предыдущих новостей, переварят новую порцию информации, Сталин продолжил:
– Из частей и соединений бывшего Западного фронта, окруженных врагом в районе Слоним-Ивацевичи-Волковыск, формируется зафронтовая группа войск. Командующим ею назначается бывший заместитель командующего Западным фронтом генерал-лейтенант Болдин, который получает полномочия командующего отдельной армией, напрямую подчиняющейся верховному главнокомандующему и право подчинять себе любые части и соединения, оказавшиеся в его зоне ответственности. Те же права будет иметь командующий минской группой войск, формируемой из дивизий, входящих сейчас в состав 13-й армии. Его имя мы назовем чуть позже, когда определимся с подходящей кандидатурой. Этот генерал должен быть умен, упорен, агрессивен, в какой-то степени даже безжалостен. Ведь ему придется вести бои в условиях крупного города, когда каждая бомба, пуля или снаряд могут выбрать своей жертвой не бойцов и командиров Красной Армии, а наших мирных советских людей.
– Товарищ Сталин, – спросил маршал Шапошников, – а почему бы нам, вместо того чтобы превращать весь Минск в арену боев, не попытаться остановить противника на рубежах Минского УРа?
– Товарищ тактик-лейтенант, – вместо ответа произнес вождь, – с высоты своей военной науки объясните товарищу Шапошникову, почему товарищ Ватила Бе рекомендует нам оборонять сам Минск, а не весь Минский УР?
– Войск для удержания всего Минского УРа в настоящий момент просто не хватает, – ответила Илина Ке. – Если для того, чтобы удерживать весь УР, необходимо не менее двадцати дивизий, которых сейчас у нас там просто нет, то для боев внутри городской застройки хватит и имеющихся четырех дивизий вкупе с сформированными из местных жителей частями народного ополчения и выходящими из окружения частями. Самое главное, чтобы дейчи как можно дольше не могли использовать в своих интересах Минский транспортный узел, без которого невозможно их дальнейшее наступление на восток. Самым неудачным из всех возможных решений сейчас был бы отвод войск на рубежи восточнее Минска и попытка занять там оборону. Нет, прорыв из окружения и отход на рубеж Днепра будет необходим, но позже, когда возможности для сопротивления будут исчерпаны, Минский транспортный узел окажется разрушенным в ходе боев, а войска Западного фронта получат фору для создания устойчивой линии обороны по рубежу Днепра.