Михаил. Кто?
Михаэла. Госпо…
Михаил. Бог?!
Михаэла. Что вы! Будь это Бог, меня бы, несомненно, охватил священный трепет. А этот появился откуда ни возьмись, да еще и с сигаретой.
Михаил. С сигаретой?!
Михаэла. Угу.
Михаил. Хорошо, что этого не слышит полковник. А то бы сразу поднял тревогу. У нас ведь никто не курит, даже я.
Михаэла. Странно.
Михаил. Что поделать, кое в чем приходится ограничивать себя и нам.
Михаэла. Я про другое: странно, что кто-то вдруг появляется, потом бесследно исчезает…
Михаил (беззаботно). На высшем уровне это случается. Можешь не волноваться.
Михаэла. Но он обо мне столько всего знал…
Михаил. Верно, это кто-то из отдела кадров. Просто изучил соответствующее досье…
Михаэла. Досье?
Михаил. У нас, в раю, оно имеется на каждого. А бывает, что и по нескольку — в зависимости от того, кто его ведет.
Михаэла. Ну а я-то кому здесь интересна?
Михаил. Например, мне. Я бы занялся тобой с превеликим удовольствием. (Берет ее за руку.) А хочешь, покажу тебе седьмое небо? Правда, там закрытая зона, ну да ничего: сделаю тебе спецпропуск. Когда Петр в загранке, распоряжаюсь я.
Гавриил (входит). Господин генерал!
Михаил. Вы же видите, полковник, я занят.
Гавриил. Извините, срочное дело. (Подходит к нему, возбужденно.) Эфир заговорил!
Михаил. Вот и отлично!
Гавриил. В кодовом режиме! С двойной, тройной шифровкой!
Михаил. Уж как-нибудь расшифруете.
Гавриил. А если понадобится действовать?
Михаил. Дождитесь возвращения его превосходительства.
Гавриил. Вы же знаете, он не способен ни на какие решения. (Все более возбуждаясь.) А пока здесь главный вы, мы могли бы р-раз и…
Михаил. Я уже сказал: я занят. Действуйте на свое усмотрение.
Гавриил. В таком случае я немедленно объявляю тревогу!
Михаил. Я вам объявлю! (Смотрит на Михаэлу.) Только этого сейчас не хватало: мобилизовывать небесное воинство, поднимать суматоху на всю Вселенную… Нет, нет, об этом и речи быть не может! Разве что… (ненадолго задумавшись) …провести уборку казарм и небольшой парадец. Или спеть что-нибудь хором. Да, вот именно, спеть.
Гавриил (пересилив себя). Слушаюсь.
Михаил. И снимите с себя эту форму. У вас в ней дурацкий вид.
Гавриил. Есть! (Уходит.)
Михаил. Вообще-то он всего лишь офицер запаса, но даже на цивильной службе лезет вон из кожи. Всюду ему мерещится что-то нехорошее…
Михаэла (заметив где-то в декорациях Черта). Вот он! Тот господин, что был здесь десять минут назад! Видите?
Михаил. Кого? Где? (Не видит Черта, поскольку тот уже успел скрыться.) Ты-то не начинай, как Гавриил. А почему ты со мной вдруг опять на «вы»?
Михаэла. То есть?
Михаил. Разве ты никогда не обращалась к своему тезке на «ты»?
Михаэла. Только мысленно.
Михаил. Ну так сейчас можешь вслух.
Михаэла (смотрит на него; изумленно). Странно. Теперь и у вас горят глаза!
Михаил (поправляет ее). У тебя!
Михаэла (неправильно поняв его; несколько сварливо). Опять?
Михаил. Да еще как горят! (Хочет ее поцеловать.) Отныне мы с тобой на «ты»!..
Михаэла (отворачивает голову). С теми, кто в форме, не целуюсь.
Михаил. Я ж ее специально для тебя надел! Думал, в парадной понравлюсь больше, чем в простой. Между прочим, на заказ шил: к нам, случается, и портные-праведники залетают.
Михаэла. И все равно я с тобой целоваться не буду. Своим принципам я не изменяю.
Михаил. Давай тогда заскочим ко мне домой, чтоб я переоделся. (Быстро.) Заодно покажу золотые доспехи и огненный меч.
Михаэла (укоризненно). Михаил…
Михаил. Ты что, не веришь святому?!
Михаэла. При чем здесь это? Просто к незнакомым мужчинам я с первого раза домой не хожу. Давай сразу на седьмое небо.
Михаил. Ладно. Полетели. (Берет ее за руку и ведет к воротам. Когда он открывает дверь, в нее врывается пение хора и видна приятная синева.)
Михаэла. Ух ты, какой простор! И какая голубизна! А поют-то как!..
Михаил. Все для тебя! Позволь… (Подхватывает ее на руки.) Держись крепче. (Неся ее, встает на полог, за которым обрыв.)
Михаэла (испуганно). Михаил! Майк! Миша!
Михаил. Что?
Михаэла. А где твои крылья?
Михаил. Черт подери, чуть не забыл! (Закрывает дверь, входит с Михаэлой в лифт.) Хочешь не хочешь, а зайти домой придется.
Взмывают вверх, не заметив Черта, который внезапно появляется вновь и весело смотрит им вслед.
Черт. У больших людей маленькие слабости, у маленьких — большие, на том и стоим. И покуда будет так, мир будет в наших руках.
Петр (входя с Ангелом; со смесью недовольства и облегчения). Господин посол? Вы?!
Черт (с поклоном). Собственной персоной.
Петр. А я ищу вас в вашей резиденции!
Черт. А я вас здесь. Мне даже и в голову прийти не могло, что вы соблаговолите лично…
Ангел (трусливо). Может, мне уйти?
Петр. Постойте. Не желает ли господин посол чего-нибудь прохладительного?..
Черт. Вы же знаете, любезнейший: от стаканчика манны небесной я не отказывался никогда.
Петр (Ангелу). Значит, принесите манны — из лучшей бочки. (В то время как Ангел уходит.) Присаживайтесь, господин посол. Чувствуйте себя как дома.
Черт. Благодарствуйте. (Садится.) Наш Всенижний просил кланяться вашему Всевышнему и заодно вручить послание. (Достает письмо.) Что, если я это сделаю тотчас?
Петр. Я узнаю. (Хочет взять письмо.) Во всяком случае, на столе у Господа оно будет как можно раньше.
Черт. Прошу прощения, ваше превосходительство, но я уполномочен передать его Господу лично. Из рук в руки.
Петр. Весьма сожалею, но Господь Бог в настоящую минуту… (кашлянув)…крайне занят. Прошу отнестись к этому с пониманием.
Черт. Что ж, ничего другого не остается. (Прячет письмо.) Впрочем, полагаю, ничего уж такого важного в сей депеше нет. Так… изложение принципов — мы ведь знаем наших шефов. А что до практических дел, так это все равно регулируется на нашем уровне.
Петр. Потому-то я и отправился к вам. Мы испытываем серьезную озабоченность в связи с тем, что…
Ангел (входит с подносом). Манны лучшего сорта не осталось. Даже второй ушел в интендантство. (Ставит стаканы с голубоватой жидкостью.) Есть только это — домашнее вино.
Черт. Не сомневаюсь — отменного вкуса.
Петр. Сатанинское зелье. (Громко вслед уходящему Ангелу.) Черт побери этого каптенармуса! (Заметив ухмылку на лице Черта, сознает свой ляп; смущенно.) Тысячу извинений. Право, не хотел обидеть. Да и вовсе не имел в виду вас лично.
Черт. Тем не менее готов с охотой исполнить ваше пожелание. Однако ж если это был приказ…
Петр. Нет, нет!
Черт. Вы сами изволили даровать нам независимость.
Петр. Да, да. И потому еще раз приношу свои извинения. Привычка!
Черт. Ничего страшного. Только вот мы договаривались также не придерживаться больше старого стереотипа — образа врага.
Петр. Виноват, каюсь.
Черт. Тем больше у меня оснований рассчитывать на ваше великодушие в одном деле.
Петр. В каком?
Черт. В не таком уж простом. Однако, с тех пор как мы стали суверенным государством, в отношении коего вы проявляете большую терпимость…
Петр. Не хотел бы вас обижать снова, господин посол, но по заключенному нами договору вам предоставлена самостоятельность лишь в административных вопросах.
Черт. О да, ваше превосходительство. (Весело.) Но скажите, какая администрация не стремится к полной автономии?
Петр. Наша!
Черт. Приятное исключение. Только не забывайте, что с самого начала у вас все было централизовано и сами вы были лишь клавиатурой в руках автократа…
Петр. Всевышнего!
Черт. …который теперь на ней даже гаммы не играет. Ножной педалью и той не пользуется.
Петр. Ничего удивительного: Господь даже людям предоставил известную свободу.
Черт. Вот оно, истинное величие, способность пойти на риск. Как раз в этом отношении мы выражаем вам полное согласие, и трений здесь между нами быть не должно.
Петр. Скажите наконец, что вам нужно.
Черт. Так вот: наше небольшое государство перенаселено….
Петр. Вы это утверждаете испокон веков.
Черт. Как это нередко бывает, маленькое преувеличение со временем становится сущей правдой. Вам же прекрасно известно, что мало какая душа попадает прямо в рай: почти всегда сначала к нам.
Петр. А все потому, что ваш господин Люцифер охотится за каждой! Не только искушая ее, но и портя, в таком объеме мы этого не планировали. Как падшему ангелу ему надлежало реабилитировать себя — пусть даже и в этой скромной должности. А преподносить наглядные уроки он должен был лишь в исключительных случаях, опять-таки служа добру.
Черт. Что он и делал, только на свой лад. И придал несколько неудачному решению своего персонального дела исторический масштаб. Но поскольку Бог никак не ограничивал ни его, ни человечество…
Петр. По долготерпению своему!
Черт