Клим Пантелеевич проснулся с первыми лучами солнца. Он привёл себя в порядок и, пока сосед спал, принялся рассматривать пролетающие мимо пейзажи.
Как только показались ветряные мельницы и аккуратные, точно игрушечные домики, раскрашенные в синий и красный цвет, стало ясно – началась Голландия, небольшое государство, спрятавшееся за спиной воинственного немецкого соседа.
Картинки за окном для русского человека выглядели необычно: низкий луг, по которому мчался поезд, был закрыт высокими насыпями, обсаженными низкорослыми деревьями. А за ними – о чудо! – виднелись паруса. И только позже становится ясно, что это яхты и движутся они по каналам, изрезавшим Голландию так часто, как покрывают морщины лицо столетней старухи.
Показалась плотина. Её высота составляла не менее десяти метров. И опять – паруса. Белые и алые, бывшие когда-то красными, но выгоревшие на солнце, точно крылья исполинских птиц, прилетевших на землю с другой планеты, сопровождали поезд. Ардашев вспомнил строчки из путеводителя, где рассказывалось о том, как строились плотины, и как через несколько лет после их постройки в деревянных сваях завелся жук-точильщик. Его завезли вместе с товарами на заморском судне. Голландцы придумали, как обезопасить плотины. Стоя часами по колено в холодной воде под бушующим ветром, они оббивали каждое бревно медными гвоздями с широкими шляпками, покрывая таким образом медью всю деревянную поверхность. Затем ударили морозы, и шашель погиб. Но для устройства плотин нужен был камень, которого в Голландии просто не было, и его привозили из-за границы.
С борта любого корабля побережье Нидерландов кажется неприступной крепостью. Высота плотин – четырнадцать метров, ширина два с половиной. По сути – это крепостная стена. Её общая длина – более двух с половиной тысяч километров. Весною, когда ледяная громада опасно подходит к берегу, на них устанавливают пушки. Ядра разбивают лёд, грозящий срезать сваи. В случае войны, вся страна в считанные минуты может дать отпор приближающемуся с моря врагу.
Ардашев мысленно усмехнулся, вспомнив, как вела себя двухсоттысячная армия этой нейтральной страны в последней войне, дислоцированная на собственной территории и, не участвовавшая ни в одном сражении. Газеты писали, что солдаты, призванные с городов и деревень, избалованные достатком и комфортом гражданской жизни, поднимали в частях бунты по любому поводу. То их возмущала однообразная еда, то не устраивала казарма, то чья-то военная форма была хоть и стираной, но уже ношеной, то увольнения не давали так часто, как хотелось, то в отпуска отправляли не всех. А ещё голландских воинов раздражали марш-броски, рытьё окопов и занятия в противогазе. Поэтому дезертиров и симулянтов из солдатской среды в невоюющей армии Голландии, с населением в шесть с половиной миллионов человек, было больше, чем в некоторых воюющих странах с таким же количеством населения. Даже военные духовые оркестры, куда мобилизовали чуть ли не всех музыкантов, не смогли поднять боевой дух защитников голландского отечества.
Оптимизма солдатам не добавляли и письма из родных мест, в которых родные и близкие жаловались на дефицит товаров, дороговизну и введение продуктовых карточек.
Временными экономическими трудностями Нидерландов не могли не воспользоваться социалисты под руководством Питера Трульстры, который публично потребовал от правительства уйти в отставку и передать власть его сторонникам. Руководство страны во избежание беспорядков и митинговщины тотчас ввело войска в столицу и другие крупные города. Не получив никакой поддержки от народа и армии, новоявленный революционер отказался от своего требования, чего ему не простили российские апостолы всемирного натравливания класса на класс. Ульянов-Ленин в привычной для него оскорбительной манере тотчас публично назвал Питера Трульстра образцом продажного, оппортунистического вождя, агентом буржуазии и подлейшим предателем рабочих. «Красная неделя» в Голландии продолжалась с девятого по четырнадцатое ноября 1918 года и, слава Богу, бесславно закончилась. Гражданской войны в стране не случилось. Не возмутил голландское общество и неожиданный переезд в городок Дорн, отрёкшегося от престола кайзера Вильгельма II. Авторитет королевы Нидерландов Вильгельмины, родственницы германского беглеца, был настолько высок, что никто и не осмелился рта открыть.
Эдгар Сноу проснулся, кивнул Ардашеву, молча оделся и вышел из вагона. До прибытия на вокзал Роттердама оставалось меньше часа. Когда американец не вернулся в купе через пятнадцать минут, Клим Пантелеевич выглянул в коридор. Эдгара нигде не было. Тогда он решил проверить тамбур. И оказалось, что наружная дверь была приоткрыта, и на внешней стороне ручки болтался лоскут сорочки молодого американца. Частный сыщик сорвал пломбу и повернул рычаг c надписью «Notbremse»[54]. Поезд вздрогнул, запищали колёса, и вагон начал останавливаться. К Ардашеву по коридору, тряся животом, бежал взволнованный кондуктор.
Глава 22Кадавр
– Что случилось? – запыхавшись, по-немецки воскликнул толстый кондуктор с бритым лицом. – Почему вы включили аварийный тормоз?
– Потому что исчез мой сосед по купе. Он вышел в тамбур и пропал. Дверь, как видите открыта, а на ручке остался кусок материи от его рубашки. Я думаю, что его сбросили с поезда.
– Или он сам выпрыгнул, – предположил только что подошедший обер-кондуктор. Самоубийцы почему-то выбирают именно этот отрезок пути, когда остаётся пятьдесят пять километров до Роттердама.
– Он не самоубийца.
– В любом случае, поезд не может долго стоять. Мы нарушим расписание и создадим затор. Согласно инструкции, в подобном случае мы лишь обязаны известить о случившемся полицию, а вещи пропавшего пассажира сдать в камеру хранения, оставив квитанцию в участке.
– Что случилось, шеф? – откуда-то сзади послышался голос Войты.
– Эдгара сбросили с поезда. Вацлав, я сейчас вернусь в купе, прихвачу паспорт, деньги и отправлюсь на его поиски. Мои вещи и, если получится чемодан Вацлава, заберите с собой. По словам Лилли, номера заказаны в «Маас-отеле». Там я вас и отыщу.
– Шеф, давайте наоборот. Вы поезжайте в Роттердам, а я буду искать мистера Сноу.
– Нет, Вацлав. Не прекословьте. У меня мало времени. Объясните всё Баркли. Будьте внимательны и осторожны.
Клим Пантелеевич поспешил в купе и вскоре вернулся в тамбур уже в пальто. Поезд в этот момент начал двигаться со скоростью черепахи. Частный детектив отворил дверь.
– Куда вы? – расширив от ужаса глаза, воскликнул кондуктор.
– Хочу прогуляться, – усмехнулся Ардашев и спрыгнул с подножки на насыпь.
Частный детектив дождался, пока состав проедет, и зашагал назад по железным шпалам. Они, в отличие от России, состояли из тонких выпуклых стальных пластин, прикреплённых к рельсам винтами. Лес в Голландии был дороже металла.
Пахло паровозной гарью. По бокам железнодорожной дороги росли громадные липы. Через пять километров вдали появился человек, бредущий по насыпи навстречу. Опираясь на палку, в разорванной сорочке и таких же брюках, он прихрамывал на правую ногу. В незнакомце угадывался Эдгар Сноу. Увидев Ардашева, он попытался от радости ускорить шаг, но, видимо, быстрая ходьба причинила ему боль, и он вновь пошёл медленнее.
– Очень рад, Эдгар, что вы живы, – приблизившись, выговорил Ардашев.
Американец расплакался и обнял Клима Пантелеевича. Тот, похлопывая его по плечу, успокоил:
– Ну-ну, дорогой мой. Всё уже позади. Главное, вы живы… Сядьте, пожалуйста. Мне нужно осмотреть вашу ногу.
Утерев слёзы, Эдгар с трудом опустился на насыпь.
– Так… Тут больно?
Американец вскрикнул и нервно взъерошил волосы.
– Судя по всему, у вас вывихнута стопа. Нога опухла, но не синеет. Нужен доктор. Я мало в этом разбираюсь, но мне кажется, что перелома нет. А вы счастливчик. Обычно, если человека сталкивают на такой скорости с поезда, он обязательно оказывается под колёсами. А вы остались живы. Вывих стопы – пустяк. Недели через две-три вы о нём забудете. Сегодняшний день для вас – второй день рождения. Кроме того, вы получили право использовать вместо Эдгара и второе имя. Знаете, какое?
– Если честно, даже не представляю.
– Кадавр, – рассмеялся Ардашев, – оживший труп.
– Честно говоря, оно мне не очень-то нравится, – признался молодой человек.
– Не обижайтесь. Это шутка. А вы помните историю с президентом Франции, который ненароком выпал с поезда?
– С нынешним президентом?
– Почти.
– Что значит «почти»?
– Он уже неделю, как подал в отставку. Дешанель провёл в Елисейском дворце всего семь месяцев и три дня. А несчастье с ним случилось двадцать четвёртого мая этого года. Он ехал в поезде. Ночью подошёл к окну, опёрся на него, потерял равновесие и вывалился. Паровоз шёл на низкой скорости, и это его спасло. Забавно, что охрана даже не заметила его отсутствия. Дешанель в рваной пижаме и босиком притопал на станцию Монтаржи, заявив, что он президент республики, но ему никто не поверил и пожилого господина с ссадинами забрали в полицейский участок как безродного бродягу. Вскоре недоразумение разрешилось. Спасла телеграмма, пришедшая на станцию, где говорилось об исчезновении главы государства. Падение с поезда повредило его рассудок. В начале этого месяца – десятого сентября, в Рамбуйе, летней резиденции французских президентов – он, не раздеваясь, полез купаться в бассейн на глазах своей свиты. Об этом стало известно репортёрам. Скандал. Насмешки. Карикатуры. И глава государства подал в отставку. Так что ваше положение, несомненно, лучше, – улыбнулся Клим Пантелеевич.
– Спасибо, – вздохнул Эдгар, – утешили. Но какой у нас план?
– Примерно, в километре отсюда я видел вдали село. Потихоньку до него доберёмся и наймём телегу, или двуколку. Если повезёт – сядем на парусную лодку. Или пароход. Каналы идут вдоль железнодорожной линии. Надеюсь, к вечеру будем в Роттердаме. Вы сможете идти?