Резиновую лодку на цеппелине подготовили ещё в полёте. Ардашев спустился в неё вслед за членом экипажа. Туда же передали и его чемодан. Зарычал бензиновый мотор, и лодка, поднимая нос над волнами, устремилась вперёд. Навстречу нёсся катер, спущенный с парохода. В нем сидело несколько человек. Они махали и кричали что-то приветственное. Их лиц частный детектив не разглядел.
Климу Пантелеевичу показалось, что все три с лишним тысячи гостей «Роттердама» высыпали на правый борт лайнера и глазели на дирижабль. Из-за этого судно слегка накренилось в правую сторону. Капитан просил в рупор пассажиров отойти от леерных ограждений хотя бы на середину палубы, но его никто не слушал.
С парохода на лебёдке спустили корзину для багажа и сбросили верёвочную лестницу. Чемодан подняли вверх на лебёдке. Ардашев поблагодарил сопровождающего и полез по лестнице. Пальто и шляпу он заранее оставил в чемодане, и потому покорение пароходного борта высотой почти в два десятка метров закончилось быстро и благополучно.
Стоило Климу Пантелеевичу перепрыгнуть через ограждения, как он тут же попал в объятия Войты.
– Шеф! Я верил, что мы встретимся! – воскликнул Вацлав и у него на глазах навернулись слёзы.
– Спасибо, дорогой друг! – не выпуская из объятия помощника, дрогнувшим голосом, вымолвил частный детектив. – И за деньги спасибо! Я привёз их вам назад. Очень тронут!
– О! Кого я вижу! – вскинул руки Баркли. – Мистер Ардашев! Позвольте засвидетельствовать моё почтение!
– Благодарю вас!
– Здравствуйте, мистер Ардашев! – протянул руку Эдгар Сноу. – Рад вас видеть!
– Взаимно, Эдгар!
– Как хорошо, что вы поправились! – ангельским голоском пропела Лилли и неожиданно для всех чмокнула Клима Пантелеевича в щёку.
– Вы видели?! – закричал Баркли. – Нет, вы видели?! Эта недотрога поцеловала русского сыщика!
– Бросьте, мистер Баркли, – улыбаясь, махнул рукой Войта. – Это был всего лишь дружеский поцелуй.
– О да, – заливаясь краской, пролепетала мисс Флетчер. – Простите, расчувствовалась.
Тем временем, дирижабль, забрав на борт больного, начал медленно отрываться от воды. Сигарообразный корпус, отливавший на солнце серебром, казался инопланетным посланцем, а не частью британских ВВС с номером R 34 на борту. Вскоре он набрал высоту и скрылся за облаками.
– Господа, приглашаю всех в ресторан, – изрёк банкир. – Мы не можем не отметить возвращение мистера Ардашева. Занимайте любой свободный столик. Я на минуту заскочу в каюту и тотчас же к вам присоединюсь.
– Мне бы тоже не мешало узнать, где меня поселят, – проговорил Клим Пантелеевич.
– Не беспокойтесь, сэр, – прозвучал чей-то голос.
Частный детектив повернулся. Перед ним стоял матрос.
– Номер вашей каюты 132. Это второй класс. Вот ваш ключ. Чемодан уже там. Капитан просил передать, что вам не нужно оплачивать билет, потому что он уже оплачен тем пассажиром, который там жил.
– А куда же делся тот пассажир?
– Он получил телеграмму, что его мать в Нью-Йорке при смерти. И попросил, чтобы ему помогли пересесть на цеппелин вместе с больным и его сопровождающим. Капитан дирижабля не отказал. Вы просто поменялись с ним билетами.
– Что ж, замечательно.
– Хорошего отдыха на борту нашего лайнера! – с улыбкой изрёк матрос и удалился.
– Откровенно говоря, ни я, ни Баркли так и не поняли, что с вами стряслось, – обнимая Ардашева за плечо, выговорил Войта. – Пойдёмте, расскажете, как вылечились, как добрались.
– Ничего особенного, друг мой…
Слова Клима Пантелеевича прервались громким криком американского банкира, бежавшего навстречу:
– Мистер Ардашев! Мистер Войта! Сюда! Срочно!
– Ну что ещё у вас там стряслось? – раздражённо осведомился Войта.
– Беда! – едва дыша, выпалил Баркли и протянул лист школьной тетради. – Вот тут написано карандашом и опять печатными буквами.
– «Сэр, наконец-то у меня для Вас хорошая новость! Живите и радуйтесь! Счастливо оставаться! Всегда Ваш, Морлок», – Ардашев прочёл и наморщил лоб: – Не пойму, что он хотел этим сказать?
– Да что ж тут понимать! Тут и так всё ясно, – распалялся Баркли, потрясая кулаками в воздухе. – Этот негодяй выкрал из моей каюты документы на получение товара в нью-йоркском порту. Они выданы на предъявителя. Это складское свидетельство и товарораспределительная ценная бумага тоже на предъявителя. Товар я купил на Берлинской бирже, но физически он находился в Стокгольме. Затем, его отправили в Роттердам на судне «Балтимор». Туда же выслали и документы на него. Я получил документы и проверил ящики. После чего «Балтимор» ушёл в Штаты. Груз отправлен на условиях франко-Нью-Йорк таможенный склад. Он придёт туда уже со дня на день и будет ждать меня. Но его получит Морлок, а не я.
– Но если Морлок выкрал ваши документы, то, выходит, он с ними на «Роттердаме»? – неуверенно вымолвил Вацлав. – Возможно, мы его найдём.
– Нет, господин Войта, – пристукнул каблуком по палубе Баркли. – Не мне надо бросать пить, а вам, раз уж вы так туго соображаете! В записке чёрным по белому написано: «Счастливо оставаться!». О чём это говорит? – Банкир помахал руками, точно крыльями. – О том, что Морлок упорхнул и прибудет в Нью-Йорк раньше нас. Неужели не понятно, что он был среди тех двух человек, сопровождавших больного в катере при отправке на дирижабль?
– А что, если послать на цеппелин сообщение, что на его борту находится вор, совершивший кражу на Роттердаме? – предложил Войта.
– Бессмысленно, – покачал головой Клим Пантелеевич. – Во-первых, Морлок мог никуда и не улететь, а остаться на пароходе. А письмо написал лишь для отвода глаз, совершив кражу документов, во-вторых, нет гарантии, что капитан «Роттердама» согласится заочно, без всякого следствия, обвинить своих бывших пассажиров в воровстве, а в-третьих, я не уверен, что вообще удастся связаться с дирижаблем из-за помех, так часто мешающих беспроволочному телеграфу.
– Мистер Ардашев, вы предлагаете сидеть сложа руки? – возмутился Баркли.
– Для начала надобно выяснить, что это за товар, а потом уже обдумывать сложившуюся ситуацию.
Американец молчал.
– Не хотите, не говорите. Но тогда нам будет труднее отыскать Морлока. Кстати, именно это и входит в мои обязанности, а не поиск и возврат ваших ящиков.
– Если вы вернёте мне товар, я заплачу вам десять процентов его стоимости, либо отдам в натуре десятую часть. Вас это устроит? – надтреснутым голосом осведомился банкир.
– Тогда я, тем более, должен понимать, о каком товаре идёт речь.
– Золото, – выдохнул Баркли. – Золотые слитки. Из России. Большевикам нужна валюта. Они отобрали много золотых изделий у своих граждан и церкви, переплавили в слитки, поставили клейма и отправили через Таллин в Стокгольм. Там вновь переплавили и поставили уже клейма шведского банка, чтобы продать на тамошней бирже, но об этом стало известно газетчикам. Они раструбили, что на Стокгольмской бирже торгуют кровавым русским золотом. Но это не совсем так, потому что часть слитков – это переплавленные царские империалы. Вот тогда мне друзья из «Легиа-банка» и предложили купить их через Берлинскую биржу, что мы с Эдгаром и сделали, чтобы потом выгодно перепродать на бирже Нью-Йорка. Именно это и было главной целью моей поездки в Европу, а не покупка аэропланов. «Голиафы» – прикрытие. Сделка очень прибыльная. Эдгар – умная голова – сбил цену золота на несоответствии слитков стандартам, предъявляемым к аффинажным заводам. У некоторых из них поверхность имеет поры и углубления. Словом, большевики пошли на уступки и через своего представителя в Стокгольме сбросили цену… Я не мог представить, что этот Морлок, вымогавший какие-то тысячи долларов, способен обмануть меня на миллионы!
– Я всегда подозревал, что у вас не всё чисто, – погрозил пальцем Войта.
– Мистер Баркли, я принимаю ваше предложение. И я знаю, как остановить Морлока и вернуть золото. Давайте начнём с составления соглашения между нами. Думаю, Лилли и Эдгар прекрасно справятся с этой задачей. Печатная машинка на «Роттердаме» найдётся, а капитан заверит наш договор судовой печатью. Вы согласны?
– У меня нет другого выхода.
– Стало быть, договорились.
Клим Пантелеевич, достал коробочку монпансье и, положив под язык жёлтую конфетку, проронил:
– Простите, господа, но мне нужно побыть одному и обдумать сложившиеся обстоятельства.
Войта понимающе кивнул и зашагал прочь. Опустив голову, Баркли поплёлся за ним.
Частный детектив повернулся к океану. Откуда-то издали надвигались разорванные в клочья тучи. Они наступали в три ряда, будто римские легионеры. Солнце пряталось за их спинами, опускаясь за горизонт.
Пароход постепенно набирал скорость. Волны, рассекаемые стальным корпусом судна, пытались охватить его и от этого казались живыми. Лопасти винтов «Роттердама» оставляли позади себя большой вспаханный белый след. Он тянулся за пароходом белой нитью и сливался с океаном.
Ардашеву отчего-то вспомнился Павлик. Он будто наяву слышал вновь его голос:
Ветер, по морю гуляет
И кораблик подгоняет.
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах
Мимо острова крутого,
Мимо города большого.
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят…