От пятнадцатиминутной улыбки у меня свело скулы и вместо приветствия захотелось высунуть язык. Все на месте, можно лететь.
9.52. Пока рулили на «взлетку», старшие коллеги просвещали «салагу». Всего нас было шестеро: Лариса с Романом отвечали за эконом-класс, Ольга, Сергей и я под руководством старшего бортпроводника Ольги Кулаковой – за «бизнес».
Обязанности – обслужить за два с половиной часа семерых пассажиров. Я даже слегка расстроилась: не работа, а пустяки! То ли дело в «экономе», где аж 98 человек. Попросилась туда. Думаю, не пустят – буду всю дорогу глазеть в иллюминатор. Но волновалась зря.
– Вот это, – старшая стюардесса Ольга Кулакова вручила мне стопку газет, – надо предложить пассажирам. Нужно подойти к каждому, улыбнуться и бархатным голосом прожурчать: «Пожалуйста, газеты, журналы», – объясняла она. – Поняла? Будь ласковой. Иначе высадим!
Мы лихорадочно разносили меню и принимали заказы на ланч. Для пассажиров «бизнеса» еда подается в фарфоровой посуде. В меню несколько блюд. Пища фасуется в аэропорту и доставляется на борт в расчете на два рейса (туда и обратно). Пока Ольга распаковывала горячие блюда, я катала по салону железную двухъярусную тележку и сервировала столики. Присесть не удавалось ни на секунду: то бизнесмен попросит добавить коньячку, то дедушку нужно отвести в туалет, то помочь женщине найти спрятанный в ручке кресла столик, то пора подавать десерт, то гость передумал и вместо виски просит томатный сок… В общем, не соскучишься.
Но стюардесса не только официантка, она еще и психолог. Когда возникает скандал, ей нужно погасить его в зародыше. Был случай, когда самолет, летевший из Таиланда в Москву, должен был сделать плановую посадку и дозаправиться. «Новый русский» затеял свару: ему срочно нужно в столицу. Он встал и объявил пассажирам, мол, приземляться не будем. Пока он бушевал в салоне и объяснялся со вторым пилотом, стюардесса подсела к жене нувориша и искренне восхитилась ее нарядами: «А знаете, в этом городе есть один магазинчик – там такие потрясающие сумочки продают. Как раз к вашему платью!» Как вы понимаете, самолет благополучно приземлился и дозаправился.
Следить будут строго
С прессой, которую я разносила, у меня вышел форс-мажор. И как раз с родной «Комсомолкой». Ее разбирают сразу. При мне второй пилот высунулся из кабины и громко попросил отложить ему экземплярчик. Рейс был пятничный. А накануне редакционные фотографы уговорили меня «щелкнуться» для иллюстрации. Я старательно изображала на лице гнев, ярость, радость и щенячий восторг. В общем, как вы догадались, «рожи» попали именно в ЭТОТ номер.
– Девушка, я вас узнал, – ехидно заявил мне мужчина. – Что, мало платят, наверное, стюардессам, вот и подрабатываете фотомоделью, да? – понимающе заключил он.
Я судорожно кивнула и ретировалась в свой закуток. Блин!
А вот насчет зарплаты пассажир подметил верно. Доход бортпроводников складывается из количества часов, которые они налетали за месяц, плюс премии, плюс суточные, причем в каждой стране разные – от 20 до 100 долларов. К примеру, рядовая стюардесса, отлетавшая 70 часов, в конце месяца получает 600 долларов. По московским меркам немного. Зарплата старшего бортпроводника выше – под тысячу. Летом работы больше, иногда летать приходится каждый день. Зато повезло с отпусками – можно отдыхать два месяца в году.
Небо наш, небо наш родимый дом
11.40. Мы приземлились. Отчеканив 115 «до свиданий», стали готовиться в обратный путь. В Вене самолет прибрали люди с черными мешками для мусора, занесли свежую немецкую прессу. В оставшееся время мы снарядили стюарда Рому в ближайший «дьюти-фри». Он вернулся, увешанный коробками со стиральным порошком и дешевым австрийским вином по 5 евро за 4 бутылки. У бортпроводников не всегда хватает времени закупить продукты для дома, поэтому на стоянке они делают набеги на магазины беспошлинной торговли.
13.45. Я самостоятельно встречаю пассажиров рейса Вена – Москва. Ого, с нами полетит полсотни спортсменов – сборная Австрии по американскому футболу. Они разместились в «экономе», так что я не завидую Роману и Ларисе. У нас же снова семь бизнесменов, один уже капризничает – возмущается, почему нет московских газет. Ему нашли номер, отобрав у летчика. После команды «пристегнуть ремни» я, можно сказать, первый раз присела отдохнуть.
А все-таки есть что-то завораживающее в этом торжестве моторов. Невольно начинаешь внимательно прислушиваться к урчанию двигателя, к каждому звуку на борту. И чувствуешь себя частью неба – пожалуй, за этой высшей философией идут в эту профессию молодые девчонки. Жаль лишь, что порой любовь к небу вытесняет личное счастье.
Невозможно любить небо и быть семейным человеком. Семейные – это либо те, кто уже после рождения ребенка освоил профессию, либо те, кому достались супруги с надежным запасом терпения.
– Я одна воспитываю ребенка, – вздыхает напарница Ольга Прокошева, – справляюсь. Нас с мужем небо развело… Черт возьми, звучит романтично. Даже гнусную процедуру развода здесь освящают небеса.
Впрочем, в небо иногда поднимаются всей семьей. Старшая стюардесса Ольга Кулакова летает в паре со своей сестрой-близняшкой Татьяной. Их различают по длине волос. Пассажиры не понимают, что в салоне работают близнецы, поэтому сестер принимают за одну бортпроводницу, которая ежеминутно меняет прически. Еще здесь любят истории про небесных «золушек», удачно вышедших замуж за состоятельных пассажиров. А в пример мечтательно приводят успешные «карьеры» Людмилы Путиной и жены Романа Абрамовича.
И обратно в свой родной аэропорт
Самолет закачало, серебристое крыло аккуратно разрезало сахарную вату облаков. Пока мы в зоне турбулентности, меня попросили присесть. Иначе будут страшно болеть ноги от перепада давления. Профессионалы к этому привыкают (для защиты ног девчонки под брюки иногда надевают плотные гольфы). Хотя через пару десятков лет работа даст знать о себе болезнями сосудов.
Я откинулась на спинку кресла. Ноги озябли совсем.
– Не бойся, – подсела ко мне Ольга, – сейчас приземлимся, согреешься. Хорошо, что ты сидишь в салоне, здесь холод не так чувствуется.
В закутке у стюардесс прохладно – в новом аэробусе еще не успели установить систему подогрева пола. Недолго и в снежинку превратиться. Температура-то за бортом минус 53. Вот и согреваются бортпроводники, бегая по салону и обслуживая пассажиров.
Аэробус снижался, и уже где-то совсем близко замаячила Москва. С неба ее легко узнать по туманной дымке, Останкинской башне и высоткам. Раздался гулкий стук – это шасси коснулись посадочной полосы. Сквозь рев двигателя донеслись странные звуки. Это сборная Австрии по американскому футболу громко аплодировала пилотам. Женщина напротив меня спешно перекрестилась, отчетливо шепча благодарность Всевышнему. Мы вернулись.
6.2. Позиция наблюдателя и его авторское «я»
Когда мы наблюдаем за событием, многое зависит от того, в какой позиции мы находимся. В журналистике различают два вида наблюдения: включенное и невключенное.
В первом случае автор является участником действия: он не только видит событие изнутри, в том числе и с неожиданных ракурсов («А в это время все в гримерке уже на грани нервного срыва: через два номера дива должна выйти в потрясающем наряде, но кто-то случайно пролил на него кофе, и огромное коричневое пятно теперь на самом видном месте…»). Это дает больше возможностей найти неожиданные повороты темы, пережить эмоции и поделиться ими со слушателем, оценить чью-то работу или получить новый опыт.
Невключенное наблюдение – это когда автор остается простым зрителем. Он часто даже остается на месте (например, если пришел в театр). Но и здесь наблюдение – это работа, а не развлечение: автор репортажа остается глазами аудитории. И если он уставится в потолок, кроме люстры они ничего не увидят. Если на сцене (реальной или импровизированной) один персонаж, за ним наблюдать легко. А если людей много? Следить за всеми вы не сможете. Поэтому хороший выход – выбрать нескольких участников и следить в основном за ними.
Авторское «я» в репортаже. С позицией наблюдателя связан еще один важный вопрос – отображение авторского я. Хотя перед журналистом и стоит задача создать для аудитории эффект присутствия, это не значит, что он может перетянуть ее внимание с события на собственную персону. У начинающих авторов с этим возникают проблемы. Например, репортаж с концерта может начаться с описания того, как автору отдавили ноги в очереди, нахамили в гардеробе, не пустили в зал. Если это никак не связано с основным действием, то для чего широкой аудитории об этом знать? Преодоление трудностей в получении информации – часть профессиональных обязанностей журналиста.
Активное использование авторского «я» в репортаже уместно в следующих случаях.
1. Журналист – одно из главных действующих лиц. Обычно такое встречается в репортажах-экспериментах, или когда журналист «примеряет» другую профессию. Отсутствие опыта у автора как раз и интересно: он свежим взглядом замечает то, что профессионалам кажется обыденным.
2. Журналист оказался в драматической ситуации, которой и посвящен репортаж. В этой ситуации восприятие внешних событий, их внутренняя авторская оценка могут быть не менее важны, чем описание происходящего вокруг.
3. Автор репортажа – достаточно известная персона, и его мысли, переживания будут действительно интересны читателям.
В остальных случаях желательно избегать излишнего акцента на собственной персоне. Не забывайте, что задача журналиста – создать образ события, а не себя на его фоне.
Задание 2. Представленный ниже текст создавался студенткой в рамках эксперимента. Девушку, совершенно не интересующуюся народным искусством, отправили на фольклорный фестиваль. Почему авторское «я» в данном репортаже уместно? С каких позиций описываются события? Чем объединяются разные места, где происходит действие? Какие говорящие детали использованы?