Зелёной Колдуньи настороженность. Инь-Маг Высшей Расы всё-таки отличается от простой смертной женщины способностью сохранять даже в пике страсти спокойную рассудительность эскини.
…Они провели вместе месяц. Первые дни ни о какой физической любви не могло быть и речи — Дарительница самозабвенно врачевала искорёженного Найденного, восстанавливая его и одновременно омывая потоками Магии Жизни, уповая на Чудо Обращения. Чародейка надеялась, что её тайное убежище в сердце лесов одного из Необитаемых Миров останется тайным на срок, достаточный для осуществления задуманного. А потом они вернутся — вместе — к собратьям Колдуньи, и те примут их, увидев воочью результат. И ожидания вроде бы не обманули Зелёную Мать.
Больше всего она опасалась мига возвращения в себя, когда Найденный должен был вспомнить, кто он и кто есть спасшая и приютившая его. Как он поступит, осознав себя снова? Ведь ожидать можно было чего угодно — Вечное Зло есть Вечное Зло. Поэтому Дарительница Жизни ощутила переполнявшее её ликование, когда Найденный, выйдя за порог их маленькой хижины, постоял, оглядывая плотно сомкнувшиеся вокруг лесной поляны могучие древесные стволы и прислушиваясь к шороху листвы и голосам птиц, повернулся к ней (а она вся напряглась, ожидая его броска и сдерживая бешено бьющееся сердце) и… улыбнулся. Улыбнулся простой человеческой улыбкой — той самой, которой мириады мужчин улыбались женщинам до него, и будут улыбаться после него.
…Внешность Найденного не слишком отличалась от внешности любого эска — лишь в чертах его сухощавого лица присутствовала какая-то резкость, да тёмные глаза слишком часто становились бездонными и холодными. И тем не менее, Зелёная Магиня могла быть собой довольна: Найденный знал, кто он есть, но не предпринимал ни малейших попыток действовать в соответствии с Предначертанием своей проклятой Расы. Наоборот, глаза его сразу теплели, когда он смотрел на свою спасительницу; и было во взгляде его нечто гораздо большее, нежели просто благодарность.
Они любили друг друга жадно и ненасытно, словно предчувствуя — такое запретное счастье не может быть долгим. Эскиня гнала от себя подобные страхи, мысленно заклиная сама себя: «Всё будет хорошо, всё будет хорошо…». В верхнем слое мыслей Найденного ничего тревожного не было, а о чём думал он на самом деле, она не знала — и не хотела знать, даже не пытаясь проникнуть глубже, словно боясь жестокого разочарования. Хотя злое Колдунья наверняка бы почувствовала — у Зелёных Дарителей Жизни обострённое чутьё на Дыхание Смерти.
…Зачать ребёнка она решила уже через несколько дней, и решение это стало для самой Чародейки несколько неожиданным — слишком ответственные поступки не делают сгоряча. Но нет, горячности и необдуманности не было — эскиня очень внимательно прислушалась к себе. Найденный согласился с её предложением не сразу (а без его согласия ничего бы не получилось), однако ей удалось убедить его в оправданной целесообразности такого шага — а вдруг они станут прародителями Новой Расы? Соединение противоположностей зачастую даёт потрясающие результаты — уж кто-то, а Дарители хорошо это знали.
После этого они впервые дошли до полного слияния, и Зелёная Мать была оглушена водопадом обрушившихся на неё феерических ощущений. Они не покидали хижину в течение нескольких дней, не находя в себе сил и желания оторваться друг от друга и лишь изредка поддерживая себя несложной магией пищи и питья. Ни Дарительницу, ни Найденного не интересовало ничего вокруг — они были всецело заняты только друг другом.
А потом всё кончилось — их нашли. И произошло это гораздо раньше, чем рассчитывала Волшебница. Ей хотелось придти к собратьям и предъявить достигнутое, но вышло по-другому: собратья пришли за ней — за ними — сами.
…Её разбудило неясное ощущение тревоги. Она выскользнула из объятий безмятежно спящего Найденного, бросила на него быстрый взгляд, — нет, всё спокойно! — наспех сотворила поверх своего гибкого обнажённого тела лёгкую короткую рубашку и распахнула дверь хижины навстречу первым лучам утреннего солнца.
На поляне стояли зелёные эски. Много — несколько десятков, если не сотня; и под деревьями толпились другие, и их тоже было много. А перед самой увитой листвой хижиной — Колдунья почувствовала, как сердце её валится в бездну, — пятеро Смотрителей во главе с Акком. Лесов в Познаваемой Вселенной всего девять, и если пять из девяти высших иерархов Расы Зелёных Магов-Дарителей прибыли на эту укромную полянку Необитаемого Мира, то причина этому очень и очень серьёзная. Смотрители знали, зачем они пришли сюда.
Найденный не сопротивлялся — да и мог ли он противостоять нескольким сотням Чародеев, среди которых любой из Смотрителей был гораздо сильнее его магически? Не мог он и бежать: не только поляну, но и весь Необитаемый Мир плотно перекрыла густая и частая Сеть, сплетённая из Заклятий Вяжущих Пут. На какой-то краткий миг у Зелёной Матери мелькнула дикая мысль, что Найденный попытается прикрыться ею и обменять свою жизнь на её жизнь, но Чёрный (она и забыла за эти наполненные блаженством и надеждой дни и ночи о цвете его магии) даже не шевельнулся.
Стражи Смотрителя Акка молча вывели Мага-Разрушителя на середину круга, образованного шеренгами молчаливо следивших за происходящим Дарителей, и отошли от пленника. Эскам нет никакой нужды держать пойманного за руки или вязать его верёвками, когда имеются куда более надёжные средства. Никто не помешал Зелёной Матери встать рядом с Найденным — ведь её тоже будут судить.
Пятеро Смотрителей лесов — трое эсков и две эскини — опёрлись на свои резные деревянные посохи и застыли, напоминая в своей неподвижности деревья; изумруд их тяжёлых одежд походил на густую зелень листвы. Пятеро просматривали захваченную Сущность; и Инь-Ворожея уповала только лишь на то, что изменения есть, и что они не останутся незамеченными.
— Ты ошиблась, сестра (Я всё-таки ещё сестра… Или пока ещё сестра?). Тебе не удалось сделать то, на что ты надеялась. В сути своей Вечный Враг остался таким, каким он и был всегда! (Не верю! Ведь тогда он бы меня давно уже…). Хорошо, что мы не опоздали.
Голос Акка звучал ровно и сухо — эмоций в нём было не больше, чем воды в прокалённой солнцем пустыне. Акк возглавлял пятёрку верховных Зелёных Магов не только в силу своего возраста и уровня чародейных способностей, но ещё и потому, что это эскиня именно его леса осмелилась выкинуть такое.
— Воплощение Носителя Зла должно быть прервано, — сурово изрёк он. — Немедленно.
Роковые слова упали, и остальные четверо Смотрителей медленными и торжественными кивками выразили своё согласие с вердиктом.
«Я не хочу этого! — мысленно закричала Магиня, не успевая превратить мысли в слова. — Нет! Не-е-е-ет!».
Посохи поднялись, и с их наверший разом ударили пять зелёных лучей. Тело Найденного изогнулось дугой, насквозь пробитое в пяти местах. Зелень лучей стремительно оборачивалась зеленью молодых побегов — Чёрного казнили Возвращением-в-Круговорот, когда сама плоть Адепта Разрушения становилась частицей творения, из бесчисленного множества которых складывается Жизнь.
«Не-е-е-ет!».
Тёмный Маг не просил пощады — он прекрасно знал все Законы Вечной Войны и понимал, что это бессмысленно. Но он не пытался и сопротивляться — а это уже выглядело странным. Конечно, любое сопротивление было бы тут же задавлено многократно превосходящей магической мощью, но чёрные эски обычно не умирают покорно, без борьбы — пусть даже заведомо безнадёжной. И тем не менее, его родившееся было заклятье рассыпалось, даже не обретя начальных контуров — Найденный отказался от плетения заклинания. Сам.
«Вы ошиблись, Дарители Жизни, ставшие убийцами! — думала окаменевшая от горя эскиня, и мысли её были беспомощными и безнадёжными. — Я смогла бы его обратить и сделала бы это, не вмешайся вы так не вовремя! А значит, Вечная Война так и останется вечной…».
Казнь не свершилась мгновенно, и Зелёная Мать успела заметить на лице Найденного — на распадавшемся лице, уже почти утратившем ставшие за эти дни такими знакомыми черты, — улыбку, обращённую к ней. Прощальную улыбку, но вот только Магиня не до конца поняла, чего же было в этой улыбке больше: горечи, любви или гордой радости победителя, умиравшего с сознанием одержанной всё-таки победы? Чародейка опустила голову, давясь нелепыми для сверхсущества слезами. Ей очень хотелось верить, что больше всего в этой улыбке было именно любви…
Когда всё кончилось, Инь-Ворожея почувствовала, как мысли всех собравшихся возле укромной лесной хижины Магов обратились к ней — ощущение было такое, будто и в тело, и в сознание эскини-преступницы впились сотни раскалённых игл.
— Она виновна. Она не убила Чёрного, найдя его на поле боя.
— Она искренне надеялась на Обращение Разрушителя, и перед величием этой цели её вина меркнет.
— Она самонадеянно положилась только на себя, и это отягощает её вину.
— Ею двигала любовь, а на любви стоит всё Мироздание. Она невиновна.
Четыре голоса прозвучали, четыре Смотрителя изрекли своё мнение. Акк молчал — теперь судьба подсудимой зависела только от его слова. И старый эск сказал:
— Благие побуждения мостят дорогу в бездну Хаоса. Тем не менее, она не замышляла недоброго — вы сами это видите (Ещё бы, моё сознание сейчас вывернуто наизнанку сотнями владеющих магией разумов, и на всеобщее обозрение выставлено даже то, что я испытала в объятьях моего Найденного…). Пусть живёт, ведь её поступок не привёл к необратимым последствиям. Но есть ещё одно: она намерена дать жизнь дочери Носителя Зла! Что мы будем делать с этим?
— Это дитя не должно придти в мир.
— Дитя не отвечает за родителей.
— Дитя Носителя Зла станет Носительницей Зла.
— Инкарнация Души не определяется цветом магии творящих физическое тело. Её дочь будет обычной Носительницей Разума, и то, кем она станет, будет зависеть от того, как её воспитают.
И снова решающее слово за Акком, но тут вдруг стоящая перед судьями Инь-Ворожея резким движением вскидывает голову: