Дэнни и Пэтти Перкинс стояли неподалеку, но все же не сливались с толпой зевак, обычно сопутствующих подобным трагическим случаям.
— Бедняга Аристос, — отчетливым, но лишенным каких-либо эмоций голосом проговорила Пэтти.
Стоявший рядом со скорой помощью полицейский поднял голову.
— Вы знаете имя этого парня?
— Ну конечно, — ответила Пэтти. — Он был самым старым и самым лучшим другом.
Полицейский с открытым блокнотом в руках подошел к ним.
— Как его звали?
— Аристос Депопулос, — медленно проговорила Пэтти Перкинс. Затем еще медленнее повторила имя по буквам, скользя взглядом за карандашом полицейского и вежливо поправляя его.
— Никаких документов? — поинтересовался Дэнни Перкинс.
— Никаких, — буркнул полицейский.
— Значит, его надо опознать, — спокойно добавил Дэнни. Он обошел полицейского и приблизился к «скорой помощи».
— И что же ты вознамерился делать? — спросил врач, но тут вмешался полицейский.
— Все в порядке. Это друзья покойного.
Дэнни Перкинс забрался в машину, отдернул укрывавшую гёло Аристоса Депопулоса простыню и посмотрел на своего делового знакомого.
— Он? — спросил полицейский.
— Это он, — ответил Дэнни. Повернувшись к Пэтти, он пробормотал: — Странно.
— Что странно? — переспросил полицейский.
— Нет, это вас не касается.
Дэнни и Пэтти вернулись на свое место и продолжали наблюдать. Очень скоро подъехала «Черная Мэри»[11] и увезла шестерых строительных рабочих — четырех итальянцев, одного негра, одного белого блондина американского типа, которого Пэтти приняла за скандинава, хотя Дэнни он показался скорее немцем.
Потом они отправились домой, сосредоточенно размышляя. У Пэтти не шли из головы шесть рабочих, которых отвезли в полицию, хотя она и была уверена, что это ложный след и строителей можно определенно вычеркнуть из списков подозреваемых даже не допрашивая их. При этом Пэтти опиралась исключительно на логику. Ее брат между тем раздумывал над тем странным фактом, что крошечные пятнышки крови на комбинезоне Аристоса оказались вообще не кровью. Когда Дэнни наклонился над телом, своим дыханием он чуть сдул в сторону «капельки» — на самом деле, как он понял, это была пыль от красного кирпича.
— Даниель, ешь, — произнесла миссис Перкинс. Это была маленькая, чем-то напоминающая воробья женщина, лицо которой во время каждой менопаузы приобретало специфическое выражение.
— Они постараются выяснить прошлое каждого из этой шестерки, — сказал Дэнни, обращаясь к Пэтти.
Сестра кивнула.
— Я уже думала об этом. Шестеро строительных рабочих. Пятеро явно принадлежат к национальным меньшинствам. Скандинав, правда, в меньшей степени.
— Немец, — поправил Дэнни.
— Патриция, ешь — вставил мистер Перкинс, дородный мужчина с красной шеей и складками кожи под подбородком — результатом четырнадцатилетнего сидения на одном и том же стуле за конторкой бухгалтера.
— Среди четырех итальянцев и одного негра обязательно найдется парочка, состоящая на учете в полиции, — сказала Пэтти. — Такова статистика преступности среди нацменьшинств. Будет странно, если в их прошлом не отыщется ни одного пятнышка.
Дэнни кивнул.
— Итак, — продолжала Пэтти, — парочку, что состоит на учете, они попридержат. Таким образом они обзаведутся подозреваемыми и, соответственно, объектом для работы.
— Но, — заметил Дэнни, — рано или поздно их придется отпустить, и дело останется нераскрытым. «Висяк» — так, кажется, они это называют.
— Ешьте, — слабым голосом проговорила миссис Перкинс.
— Разумеется никакого мотива, — продолжала Пэтти. — С самого начала никакого мотива. Но ты же знаешь полицейских. До таких глубин они вообще никогда не докапываются. Обнаружится, что ни у кого из рабочих вообще не было причин убивать его. В общем, опять то же самое.
Дэнни приподнял бровь.
— Если только Аристос и один из рабочих не обменялись друг с другом парой фраз насчет цен на бананы или не поспорили о чем-нибудь. Драка? — Он задумался над собственными словами. — Нет, что-то непохоже. И потом, затей они свару или тем более потасовку, хоть один из рабочих обязательно заметил бы. Он бы начал болтать об увиденном, вот так бы было.
— Стало быть, раз в этом деле с самого начала не наступил перелом, — предположила Пэтти, — мы можем сделать вывод, что никто не проболтался и, следовательно, никто не видел, как произошло убийство. Возможно, они сидели у обочины, закусывали, пили молоко, пиво или еще что-нибудь там, — опустив головы, чтобы не так слепило солнце, и потому, когда разносчик упал на землю, они едва успели заметить отскакивающий в сторону кирпич. Вот до этого места у меня все получается складно, а после я захожу в тупик.
— Да, загвоздка именно здесь, — согласился Дэнни. — Мертвец, кирпич и больше ничего.
— И никто не убегал? — спросила Пэтти. — За угол… Тележка ведь стояла недалеко от угла, так?
— Да, метрах в пяти.
— А не мог кто-нибудь подойти, схватить кирпич из кучи рядом со строящимся домом, шмякнуть им Аристоса по голове в тот самый момент, когда, как ему казалось, на него никто не смотрит, после чего преспокойненько убежать?
— Слишком рискованно для предумышленного убийства, — возразил Дэнни. — Середина дня. Причем, заметь, жаркого дня — многие выехали за город, на улицах пусто, если не считать строителей. И потом никогда не скажешь заранее, кого встретишь, если бросишься бежать за угол — женщину с коляской, почтальона или кого еще. Лицом к лицу. И тогда все, конец.
— Вот видишь, мы вот-вот попадем в тот тупик, в который уперлась и я, — сказала Пэтти. — Выхода нет.
— Ты видела тот кирпич?
— Нет, — ответила Пэтти.
— Какой кирпич? — спросил мистер Перкинс, отставляя в сторону вилку с картофельным пюре.
— Тупое орудие, — проговорил Дэнни, даже не глядя на отца. — Они попытаются найти на нем отпечатки пальцев.
— Насколько я понимаю, — заметила Пэтти, — будет очень трудно снять отпечатки с такого грубого предмета, как кирпич.
— Правильно. Именно поэтому им ничего не останется, как твердить, что это сделал один из строителей. Но никто не расколется. Хотелось бы мне взглянуть на тот кирпич.
— А зачем он тебе? — спросила Пэтти.
Дэнни вздохнул. — Да так, сам не знаю. В принципе, я уже достаточно продумал, но кирпич мог бы помочь. Просто, чтобы убедиться.
— Ты все продумал? — переспросила Пэтти, покусывая губу.
— Угу. Это же элементарно.
— По одному короткому взгляду на Аристоса в труповозе?
— Патриция! — вздрагивая воскликнула миссис Перкинс.
— Именно, — самодовольно ухмыльнулся Дэнни.
— Аристос еще был жив? Он что-то сказал тебе?
— Он был мертвее мертвого, — твердо произнес Дэнни.
— Это нечестно, — сказала Пэтти. — Ты видел то, чего не видела я. Ты должен все рассказать мне.
Дэнни кивнул в сторону родителей.
— Не перед ними же.
Пэтти принялась есть, и мистер Перкинс облегченно вздохнул. Дэнни тоже взял в руки вилку. Оба ели размеренно, почти мрачно, и родители беззвучно пробормотали им слова своей благодарности — и за это, и за то, что за столом воцарилась блаженная тишина.
На следующее утро Пэтти и Дэнни вышли из дому и двинулись по улице, держась поближе к отбрасывавшей тень стене, их пальцы невинно скользили по прохладной, но уже начавшей прогреваться под жарким августовским солнцем кирпичной кладке.
Они добрались до места происшествия и остановились у края тротуара рядом с тремя взрослыми, которые осматривали участок мостовой, где накануне лежало тело Аристоса Депопулоса.
Один из мужчин указал пальцем на чуть влажное пятно на асфальте.
— Вот, — хрипло проговорил он.
— Кровь, — прошептал другой.
Дэнни Перкинс подошел и наклонился, потом прикоснулся указательным пальцем к мокрому пятну и осторожно понюхал.
Собачья моча, — громко проговорил он. Затем вместе с Пэтти снова отошел к кирпичной стене здания.
Пэтти покосилась на указательный палец Дэнни, затем глянула на свою собственную руку. Кончики их пальцев — за исключением быстро подсыхавшего указательного пальца Дэнни — покрылись бледной кирпичной пылью. Она быстро перевела взгляд на строящееся с противоположной стороны улицы точно такое же здание — очередное творение, которое предусматривал осуществлявшийся проект.
— Они уже успели заменить рабочих, — заметил Дэнни.
— Ну конечно, — согласилась Пэтти. — Время такое — рабочих, думаю, сейчас найти нетрудно.
— Ты никого из них не узнаешь?
— Нет, — сказала девочка. — Это уже другие.
— Значит, они продолжают держать тех шестерых.
— Выходит, никто не проболтался.
— Точно.
— Ты абсолютно уверен, что никто из них этого не делал?
— Уверен.
— Но теперь-то ты можешь мне открыться, — заметила Пэтти.
— Пошли, детка, — сказал Дэнни. Он двинулся к расположенному ближе всего к тому месту, где был обнаружен труп Аристоса Депопулоса, входу в здание.
Они прошли к лифту и нажали на кнопку. Двери лифта распахнулись, и близнецы вступили во влажный, прохладный сумрак кабины. Дэнни изучил расположение кнопок, окинув взглядом весь ряд от «П» (подвал) до «16» — верхний этаж. Он нажал на верхнюю, и двери сомкнулись. Кабина двинулась вверх. Когда они проезжали восьмой этаж, он проговорил:
— Аристоса ударили красным кирпичом.
— О, — Пэтти издала слабый, приглушенный звук. — Откуда ты знаешь?
— Это элементарно, — сказал Дэнни. — У него на плечах остались следы красной кирпичной пыли. Конечно, если бы мне удалось увидеть кирпич…
— Брошенный с крыши? — спросила Пэтти с легким смешком.
— Угу, — сказал Дэнни.
Кабина остановилась, и дверцы распахнулись. Они пешком поднялись еще на полпролета лестницы и подошли к обитой оцинкованной жестью двери. Толкнув ее, близнецы оказались на горячей, залитой гудроном крыше, в который даже чуть проваливались подошвы их обуви.