Александра арестовали через пару дней, а вскоре задержали и его мать с сестрой. В квартире Спесивцева нашли 82 различных предмета одежды от разных людей, в основном детских. На суде удалось доказать всего несколько эпизодов. Спесивцеву дали 10 лет, а потом все же признали невменяемым и отправили на бессрочное лечение. Мать Александра осудили на 13 лет, а сестра вообще сказала, что ничего не знала, ничего не видела и ни в чем не участвовала.
В 2000-х мать Спесивцева выпустили. Она решила было вместе с дочкой вернуться в старую квартиру, но жильцы дома не дали ей этого сделать. Говорят, что женщины переехали в соседний город. Говорят, что мать Спесивцева уверовала в Бога, замаливает грехи в церкви и просит милостыню на паперти. Надеюсь, этой бабке никто не подает.
Спесивцев же живет в больнице, любит рисовать и делать поделки, чинит понемногу технику и помогает персоналу. Надеется на скорое освобождение, чтобы зажить тихой жизнью с матерью и сестрой. Маловероятно, его мечтам не суждено сбыться.
Вернее, психиатрии, так как все члены семьи Спесивцевых имели серьезные нарушения психики. Александр страдал довольно тяжелой формой шизофрении. Злоупотребление алкоголем и жизнь в замкнутом пространстве со своей матерью только усугубили болезнь.
Ярые сторонники фрейдизма сказали бы, что Спесивцев убивал своих жертв, желая воссоединиться с матерью, снова испытать те эмоции, которые были у него, когда они вечером вместе читали материалы уголовных дел. Как и всегда, он лишь желал привлечь к себе внимание матери, которая никогда не считала сына полноценным человеком. Вероятно, доля истины в этих рассуждениях есть, однако в большей степени тут причина была в болезни Александра, которую мать не пыталась лечить, а скорее, напротив, была рада, когда она стала прогрессировать.
Вместе с шизофренией в Спесивцеве развивались садо-мазохистические наклонности. Он не испытывал удовольствия от самих страданий жертв, в нем проявлялись черты истинного мазохизма. Поначалу он сделал себе интимный пирсинг, доставляющий ему адские боли, а потом он стал находить некоторое удовольствие в присоединении к боли жертв, ему доставляло удовольствие представлять себя на их месте. Каннибализм в данном случае был не следствием желаний матери и сына, а просто своеобразной экономией. Зачем добру пропадать?
Если профиль Спесивцева вполне понятен, то вот настоящим монстром в этой истории, на мой взгляд, была мать маньяка. Людмила явно имела признаки расстройства личности, вследствие которого ее возможности к эмпатии близились к нулю.
Женщина относилась к категории так называемых «шизофреногенных матерей». В психиатрии существует теория о том, что у женщин определенного стиля поведения чаще рождаются дети с шизофренией. Если коротко, то это эмоционально-холодные женщины, которые воспринимают своего ребенка как дорогую вещь, которую лучше держать в клетке под стеклом, но признать, что у этой вещи могут быть мысли и чувства они не могут. Согласно этой теории, шизофрения – приобретаемое заболевание, которое появляется в том случае, если ребенок долгое время вынужден жить с такой женщиной. Вот этот вывод уже очень спорный. Сегодня все же официальная наука считает, что шизофрения – болезнь врожденная, однако, шизофреногенная мать может усилить и усугубить течение болезни. Людмила Спесивцева относилась именно к такому типу. С течением времени она все больше инвалидизировала сына, поощряла его алкоголизм и безделие, но активно сопротивлялась любым попыткам сына вырваться из ее цепких и липких материнских объятий. Самое ужасное впечатление при изучении материалов этого дела производит тот обыденный тон, с которым Людмила Спесивцева говорит с сыном на очной ставке:
«… Да не ела я твоих девок, они сварили, они ж и съели, зачем ты врешь все?», – говорит она тоном, каким обычно пожилые родители говорят своим детям, что не едят они эти вредные чипсы, вот стоял пакет на кухне, его и съели, а сами бы они никогда в жизни такое не ели бы.
Самое же удивительное, это суд, по которому Спесивцева сначала признали вменяемым и дали десять лет за все доказанные убийства детей с последующим недоказанным каннибализмом. Если считать, что он был в состоянии отвечать за свои поступки, наверное, нужно было бы дать пожизненное. Каким же образом старшая дочь Людмилы избежала наказания, а мать убийцы получила всего тринадцать лет, мне совершенно непонятно.
Полесский упырьИстория Анатолия ОноприенкоГеография преступлений: УССР, Украина
Пролог14 июня 1989 года. Днепропетровская область
– Сережа, я убил людей, – сказал Анатолий Оноприенко, постучав в окно машины. Эту «девятку» они купили вскладчину, чтобы возить на ней фрукты на продажу. Бизнес шел успешно, но денег вечно не хватало. После работы на флоте, Анатолий был буквально одержим идеей жить, «как белые люди», но на это требовалось всегда чуть больше, чем удавалось заработать. В тот вечер он предложил своему приятелю «подработать» и обокрасть кого-нибудь на дороге. Сергей должен был просто подождать, пока друг управиться со всем и помочь, если понадобиться. И вот сейчас, кажется, помощь была нужна.
– Что ты сделал?! – еле сдерживаясь, чтобы не закричать, спросил Сергей.
– Я убил людей, – уже совсем другим тоном прорычал Анатолий. Он больше не выглядел растерянно, а руки его теперь сильнее сжимали винтовку «Винчестер». Сергей понял, что его друг сейчас в аффекте, и с ним лучше поосторожнее.
– Да ладно-ладно, объясни, что произошло.
– Водитель полез за пистолетом, я выстрелил на опережение, – пояснил.
Оказалось, что Анатолий подошел к желтой «восьмерке», которую они собирались ограбить, но водитель проснулся раньше намеченного, испугался и полез в бардачок. Анатолий разнервничался и выстрелил. Уже отдышавшись, он заглянул в салон и увидел перепуганную жену мужчины. Анатолий велел ей выйти из салона и расстрелял. Свидетели ему сейчас были нужны меньше всего.
Сергей выслушал рассказ, лихорадочно перебирая все варианты действий. Он бы хотел пойти в милицию, но вряд ли это было бы возможно.
– Тела я выбросил. Сейчас сяду в их машину, ты поедешь за мной. Избавимся от «восьмерки», и все проблемы решены, – сказал Анатолий, все так же лихорадочно сжимая винтовку.
Сергею оставалось только согласиться. Они сожгли машину, изучили то, что удалось украсть, а затем поехали домой. Путь лежал неблизкий, но ехали в основном молча.
– Ты же понимаешь, что об этом никто и никогда не должен узнать. Если расскажешь, ни жены у тебя не будет, ни детей, теперь все серьезно, – тихо и размеренно произнес Анатолий. Сейчас в руках у него уже не было Винчестера, но спорить с ним все равно не хотелось.
– Ты о чем? Ничего ж не было, – спустя минуту ответил приятель.
– Да, точно, не было… И мне понравилось то, чего не было, – пробормотал Анатолий, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза.
Глава 1В детстве1959–1966 гг
Анатолий Оноприенко родился в селе Ласки Житомирской области, в семье Юрия и Ирина Оноприенко. Родители Юрия были алкоголиками, а родственники всю их семью на дух не переносили, поэтому в 14 лет он отправился на фронт, подделав документы. Вернулся отец Анатолия уже совсем другим человеком, познакомился вскоре с очаровательной сотрудницей колхоза Ириной, с которой они впоследствии сыграли свадьбу. В 1946-м году у них родился первый ребенок, Валентин. Спустя четырнадцать лет, когда их брак уже трещал по швам, Ирина забеременела вторым ребенком. Мало кому удавалось удержать супруга рождением детей, не получилось и в этот раз. Юрий к тому моменту уже завел себе другую девушку, и жил какое-то время на две семьи. Он не хотел рождения второго ребенка, и уже заранее его ненавидел.
Если до этого мужчина любил выпить, был весьма резким, властным и агрессивным человеком, то к моменту рождения Анатолия он превратился в настоящего тирана, которому доставляло удовольствие издеваться над женой и ребенком. «Если они решили так меня удержать, то пусть получают по полной».
Мать Анатолий не запомнил. Она тоже была уже не рада беременности. Юрий так часто поколачивал ее за эти месяцы, с таким отвращением и презрением к ней относился, что она уже глубоко сожалела о том, что решила завести второго ребенка. Вдобавок ко всему старший сын Валентин стал копировать поведение отца, и иначе как «свинаркой-свиноматкой» женщину не называл. Когда Анатолию было несколько месяцев, его отец все же собрал вещи, проклял всех домочадцев и ушел. Ирина осталась один на один с младенцем. Необходимость работать, ухаживать за ребенком и следить за домом подкосили здоровье еще молодой женщины. Когда Анатолию было три года, его мать умерла.
Старший брат Валентин вскоре привел в дом свою девушку, с которой они стали там вместе жить, а Толю отдали на воспитание бабушке. Конечно, поначалу все обещали помогать пожилой женщине с мальчишкой, но буквально на следующий день забыли об этих обещаниях. Юрию младший сын был не нужен совсем, он ненавидел его еще до рождения, а теперь вроде бы нужно было как-то заняться его воспитанием. Иногда он все же поддавался воззваниям к совести, и забирал ребенка на несколько дней, но Анатолий предпочел бы, чтобы отец никогда не вспоминал о его существовании. Мальчик врезалось в память, как отец за какую-то его шалость, так рассвирепел, что сначала избил его до полусмерти, а потом сунул голову мальчика в таз с водой и держал, пока тот не начинал захлебываться, давал вздохнуть, а затем вновь прижимал щекой ко дну таза.
Старший брат Анатолия редко поддавался на уговоры бабки, и предпочитал не особенно интересоваться делами брата. Молодая жена и ребенок (а вскоре второй и третий ребенок), нищенское существование на зарплату учителя младших классов не давали парню поднять голову из той воронки бедности, в которую его постепенно засасывала жизнь.