— Э, мля!
– Перепутал, хотел у себя включить, — сказал я, а потом, подумав, добавил: — У тебя есть какие-нибудь вещи, в которых я был бы не так заметен среди людей на Перепутье?
— Сейчас сообразим, – донесся сонливый голос парня, а потом облегченно заскрипела раскладушка, избавляясь от его тела. – А на хрен тебе туда?
– Там будет посланец от Коса, – ответил я, входя в «комнату».
Крыса, перевалившись через край большого ящика, копошился внутри него, иногда выкидывая на пол какие-то вещи. Так оттуда вылетели черные штаны, такая же, как у Атоса спецовка и пластиковая каска с фонариком. У Крысы она была железной. Все было поношенным, грязным, а в спецовке кое-где зияли прорехи, но я все равно поблагодарил парня и отправился к себе переодеваться. По пути я включил свет и в своей коморке.
Мои шмотки быстро оказались на раскладушке, а я напялил на себя «новые» вещи и каску. Так я стал походить на местного рабочего. Они все щеголяли в подобных нарядах. Да, действительно, выделяться не буду, только если неприятным запахом.
Тут неожиданно вошел Крыса и проговорил, протягивая мне открытую банку консервов:
– Жрать будешь?
– Нет, – отказался я, глядя на неаппетитно выглядящее месиво – На Перепутье что-нибудь перехвачу.
— Тогда я съем, – не обиделся он, а потом добавил: — Это… я лавэ тебе передам, когда нас черти из охранки перестанут пасти.
-- Ладно. Ты тут будешь? – поинтересовался я, подходя к воздуховоду.
– Ага, – ответил парень, поедая пальцем консервы.
– Хорошо, – бросил я и полез в трубу.
– Удачи, – крикнул он напоследок.
Я преодолел воздуховод и выбрался в тоннель, не забыв поставить на место решетку. Дальше мой путь лежал на Перепутье. Учитывая то, что сейчас на поверхности царил день, количество людей в Подгородье увеличилось, и чем ближе я подходил к основным тоннелям, тем больше их становилось. Мне приходилось еще тщательнее скрывать свое лицо. Хорошо хоть я оброс щетиной чуть больше и гуще.
Когда я прибыл к месту назначения, Перепутье уже гудело и шумело. Работали все забегаловки и магазинчики. Базар запестрел товарами и покупателями. Лифты непрерывно ползали туда-сюда, переправляя людей. Все прожектора были включены, символизируя яркий дневной свет.
Благо, что во всем этом шуме и гаме на меня никто не обращал внимания. Я же, в свою очередь, прикипел взглядом к лохматому мальчишке в тельняшке, который переминался с ноги на ногу точно под электронными часами. Это и был Филька. Он уже торчал здесь. Быстро же Кос сработал.
На всякий случай, двигаясь зигзагами, я подошел к Фильке и громко покашлял в кулак, привлекая его внимание. Мальчишка испуганно вздрогнул, а потом его взгляд проник под мою каску. Он не сразу, но все же узнал меня, и тогда его худенький кулак протянулся ко мне. Я подставил свою руку, и он вложил в нее клочок бумаги. В следующий миг я засунул записку в карман, посмотрел на часы, а потом развернулся и неторопливо двинулся к входу в тоннель. Парнишка же еще немного постоял, а затем медленно побрел к лифту, словно кого-то не дождался.
Меня снедало острое желание развернуть бумажку и прочитать, что же на ней написано, но я держался, преодолевая метр за метров. Внезапно, в толчее людей, кто-то целенаправленно схватил меня за запястье. Я подпрыгнул от неожиданности и затряс рукой, словно играл на гитаре, опешивший взглядом уставившись на Клюку – того самого старшего сторожа. Он не по-стариковски крепко держал меня за руку. Его стеклянные глаза абсолютно ничего не выражали, а лицо застыло, будто театральная маска. Старик наклонил голову к плечу и, двигая ртом, словно деревянная марионетка, глухо произнес:
– Они придут за тобой, семя порченой крови. Скоро.
– Дед ты чего? – выдохнул я сквозь зубы, пытаясь разжать его пальцы. Они словно капкан не отпускали меня. На нас стали обращать внимания люди. – С ума сошел?
– От судьбы не убежать, – прохрипел он, пуская изо рта желтую пену. – Готовься.
– Да отвали ты! – не выдержал я и со всей силы дернул руку на себя. Мне удалось высвободить ее, но ценой громко хрястнувшегося запястье старика.
Он даже не пискнул от боли, которая должна была пронзить его руку, продолжая глухо бубнить:
– Готовься, готовься…
– Ты чего творишь, демон?! – неожиданно раскудахталась какая-то сердобольная бабка, глядя то на меня, то на сломанную руку Клюки. – Охранка! Охранка! Где же вы, сучьи дети?!
Я попытался было нырнуть в толпу, но она окружила меня, старика и бабку плотным кольцом. На лбу выступил холодный пот. Вот сейчас подоспеют сотрудники охранки, ласты мне скрутят и в застенки. А там уже будет другой разговор, нежели тот, что мог бы состояться с человеком из Совета, если я пришел бы по доброй воле. Срочно надо что-то делать. Стрелять? Да, хотя бы в воздух, хуже уже точно не станет. Я лихорадочно полез в карман и когда уже почти достал пистолет, внезапно на пол упал Клюка. Он стал неестественно выгибаться дугой. Послышался отчетливый треск костей. Из его рта хлынула пена напополам с кровью, заливая под ним бетон. Несколько капель попало мне на штаны. Люди с криками начали разбегаться.
– Заразный! Заразный! – слышался бабий визг, нещадно полосуя барабанные перепонки.
– Отойдите от него! – командовал какой-то грузный мужик.
Люди превратились в неорганизованное стадо, которое ломилось куда угодно лишь бы подальше от заразного старика. У некоторых еще были свежи в памяти несколько эпидемий, когда-то накрывавших город. Многих тогда сожгли в крематории.
Мне эта ситуации играла на руку. Не задумывая над тем, что произошло, я, расталкивая людей, бросился к тоннелям. Некоторая доля толпы устремилась туда же. Самые слабые падали на пол и их там затаптывали. Часть людей, которые не видели сцены с «брейк-дансом» старика, даже не понимали, куда и отчего все бегут, но тут же испуганно присоединились к ним. Таков стадный инстинкт. Сейчас он мне невероятно помогал.
Я бежал все дальше. Тоннели пустели. Людей становилось все меньше. Подгородье выглядело все более запущенным. Вот, наконец, я остался в одиночестве и, сложившись пополам, пытался отдышаться. Что произошло? Какого хера дед творил? Может он и, правда, больной? Надо скорее продезинфицироваться – то есть накатит спиртяшки. У нас так издревле лечили все болезни. Надеюсь, у Крысы есть что-нибудь горячительное.
Мои ноги заработали с новой силой, и я стремительно рванул к воздуховоду. В висках что-то пульсировало, вторя страшным рассказам Максимыча о той эпидемии, которая случилась за два года до моего рождения. Процентов десять из населения города вылетело в трубу крематория. Страшные были времена. Люди помирали прямо на улицах точно крысы. Помогло лишь лекарство, добытое группой храбрецов в Киберграде, иначе быть еще большим потерям. Максимыч в ту лютую пору потерял жену и ребенка.
Вот, наконец, и решетка воздуховода. Я вытащил ее, пролез внутрь и вернул на место, заметив, как подрагивают мои пальцы. Дальше я бросился на четвереньках в сторону отнорка, быстро преодолевая трубу. Впереди забрезжил электрический свет. Еще немного и я вывалился на асфальт.
– Спирт есть? – вскочив на ноги, быстро выдохнул я, глядя на изумленного парня, который держал в руках ту же самую книгу.
-Н… нет, – запинаясь, выдавил он, заложив страницу пальцем.
– А просто какое-нибудь бухло? – не отставал я.
– На днях все выжрал, – ответил недоумевающий Крыса. – А ты чего на Перепутье не мог притаранить пару чекушек? Я бы тоже не отказался. Как, кстати, все прошло?
– Потом, – отмахнулся я, а затем, поколебавшись, спросил: – А мыло есть?
– Угу.
– Давай его сюда, – нетерпящим возражений голосом приказал я и подошел к железной канистре на двадцать пять литров, которая стояла в углу отнорка. – Иди полей мне на руки.
– Это питьевая, – заартачился Крыса, доставая из ящика серый брусок самопального хозяйственного мыла, которым можно было отмыть верхний слой кожи. – Не хрен ее тратить на всякую херню.
– Мыло! – воскликнул я и требовательно протянул руку. Пусть не спирт, но хоть отмоюсь от прикосновений старика.
Тяжело выдохнув, Атос вложил мне в ладонь брусок и нехотя наклонил канистру. Полилась тоненькая струйка немного желтой воды. Я начал спешно намыливать руки. От мыла шел густой едкий запах, который, казалось, заодно и изнутри очищал. Мне стало немного спокойнее, хотя я понимал, что действительно серьезную заразу так не отмоешь. Все же это был определённый эффект плацебо.
Крыса со свойственным ему тактом прохрипел:
– Ты чего, мля, такой зашуганный? Что там произошло? Ты не ссы пока. У меня тоже есть кое-какие мыслишки… Сейчас я тебе расскажу… если у нас ничего не выгорит с этим членом из Совета, то…
– Нормально все, – перебил я его, споласкивая ладони. – Руки просто давно не мыл, аж зудеть начали.
– Это херня, – отмахнулся Атос, легко поняв, что я просто не хочу обсуждать истинную причину своего поведения, а потом со смешком добавил: – Хуже если одноглазый змей чесаться начнет.
Я искоса глянул на него и принялся снимать штаны. Пусть на них всего пара капель попала, но лучше от греха подальше. Крыса обалдело уставился на меня, даже забыв вернуть на место канистру. Струйка воды так и вытекала из нее. Он прохрипел, сморщив физиономию:
– Давай ты свое хозяйство не при мне будешь мыть.
– И не думал. Просто дай мне новые штаны. Эти сжечь надо, – процедил я, чувствуя, как во мне вскипает волна ярости.
– Да что случилось? Радиация? – немного испуганно выдохнул он, разглядывая мое лицо. – Ладно, как скажешь. Жечь тут негде, вон в толчок выбрось. Там и так фонит.
Я молча кивнул головой, одобряя его идею, а потом зашел за стену и хотел отправить штаны прямиком в дыру, которая служила нам отхожим местом, но в последний миг вспомнил, что положил в карман записку, полученную от Коса транзитом через Фильку. Я вытащил ее из штанов, а уж затем избавился от них.
Атос за это время вытащил из большого ящика ровно такие же портки только чуть грязнее. Я быстро надел их и развернул записку. В свете лампы мне удалось прочитать название бара, который располагался недалеко от входа в Золотой квартал. Чуть ниже было написано время встречи и инструкции: я должен буду постучать в дверь для персонала, которая находилась с тыльной стороны бара. Больше в записке ничего не было.