Он не ответил, но она не позволит себе беспокоиться об этом.
Его навыки общения не слишком хороши, но она уже одолела по меньшей мере треть своей презентации. За ужином она легко сможет обрисовать оставшиеся две трети.
Если он явится к ужину.
Глава 5
Аманда не собиралась надевать пару мешковатых мужских спортивных штанов. Здесь, конечно, не южная Калифорния, но уже начало лета, и погода довольно теплая. У нее нет желания париться в толстой ткани.
Если мелочное чувство женской гордости не желает, чтобы ее видели одетой как чей-то свихнувшийся престарелый дядюшка, то это тоже хорошо.
Отбросив штаны в сторону, она взяла графитно-серую хлопковую футболку Джейкоба и надела ее. Темный цвет скроет неприличное отсутствие бюстгальтера. Она не любила надевать после душа те же самые трусики, но успокоила себя тем, что только верхняя часть ее тела покрылась испариной от тренировки.
Натянув юбку на бедра и застегнув молнию, Аманда повернулась к большому зеркалу.
Футболка не так уж плохо смотрелась с юбкой, но, заправленная, она слишком явно обрисовывала ее грудь. Аманда вытащила ее, и подол свободно упал на бедра. Она прикусила губу. Так лучше, но вот волосы в ужасном беспорядке. В душе она надевала шапочку, чтобы не намочить их, однако это помогло сохранить лишь остатки укладки.
Привычный гладкий французский пучок развалился на части, и несколько прядей упали на шею. Она вытащила шпильки, которыми закалывала пучок, и тщательно расчесала волосы оставленной для нее Джейкобом щеткой.
Не было лака, чтобы снова уложить волосы, так что пришлось собрать их в высокий хвост и закрепить заколкой, которая нашлась в сумочке. Концы волос свисали, но заколка не давала им падать на шею.
Туфли Аманда оставила вместе с остальными своими вещами в ванной. Их можно забрать позже.
Она не могла представить себя на деловой встрече с кем-нибудь, кроме Саймона Бранта, босой и в одежде с чужого плеча. Не могла она и представить, что для кого-то другого будет играть роль тренировочной мишени. Жизнь вокруг него была столь же эксцентрична, как и он сам.
И ей это нравилось.
Аманда прошла в главную комнату, ноги сами повели ее к стеклянной стене. Вид был неотразим, океан выглядел безграничным и постоянно меняющимся.
Она прижала руку к стеклу, не заботясь о том, что оставит отпечаток еще влажной после душа ладони. Стекло нагрелось от солнца, его твердой гладкой поверхности было так приятно касаться. Сколько может продлиться плавание Саймона?
Какое-то движение справа привлекло ее внимание: Джейкоб снаружи накрывает стол к ужину. Наконец он пересек платформу и скрылся в доме слева от нее.
Вошедший Саймон увидел ее у окна.
— Вам стоит посмотреть на океан во время шторма.
Мышцы напряглись, а легкие как будто сжались. И все это потому, что мужчина просто вошел в комнату? Ей нужно было лучше подготовиться. Думая об отсутствии свиданий за последние два года, она поправила себя — нужно было просто подготовиться, точка.
Аманда заставила себя ответить на его слова, а не на свою реакцию на него.
— Я бы, наверное, нервничала, когда между мной и стихией всего лишь тонкая стена стекла.
— Она не тонкая.
Правильно. Он говорил, что стена укреплена.
— И все же это стекло.
— Полагаю, вы чувствовали бы себя уютнее, если бы окна можно было закрыть шторами и не видеть то, что за ними. — Его голос звучал не снисходительно, а просто задумчиво.
И он был прав.
Она пожала плечами:
— Это не мой дом, так что вряд ли это имеет значение. — Она повернулась к нему.
Его черные волосы были все еще мокрыми, поэтому он ограничился тем, что просто зачесал их назад. На нем были джинсы и больше ничего. Он вообще когда-нибудь носит рубашку? С этой своей загорелой кожей он выглядел словно древний воитель.
— Хорошо поплавали?
Теперь наступила его очередь пожать плечами, отчего мускулы на его груди заиграли.
— Я плаваю не для удовольствия. Плавание самый эффективный способ закончить тренировку.
— Вы же не собираетесь убеждать меня, что не получаете удовольствия от занятий боевыми искусствами. Ваши действия слишком искусны, чтобы выполнять их просто для физической нагрузки. Кстати, какого цвета у вас пояс?
Ее бы очень удивило, если бы он оказался не черным.
— А это имеет значение? — Он смотрел на нее так, будто она была жуком на булавке: с любопытством ученого и чем-то еще, что можно было бы, не знай она его, принять за мужской интерес.
— Да, в общем, нет. Я просто поддерживаю разговор. — Его навыки общения явно не на том же уровне, что другие его способности. По какой-то причине она находила это весьма располагающим. — С вашей стороны было бы вежливо ответить на вопрос, если только у вас нет каких-то причин не отвечать.
Две полоски румянца появились на его высоких скулах, указывая на то, что он понимает, как трудно дается ему вежливое обхождение, и что его на самом деле беспокоит этот факт.
— У меня черный пояс.
— Впечатляет!
— Правда? — Его, кажется, искренне интересовал ее ответ, в серых, как грозовая туча, глазах отразилось любопытство.
— Да. Это потрясающе. Ведь чтобы добиться такого, требуется много самодисциплины и работы.
Он, похоже, задумался над ее словами.
— Это еще не все, что нужно делать.
— Что вы имеете в виду?
— Я начал учиться таэквондо у дяди моей матери, когда мне было четыре года. К тому времени я уже ходил в школу, где все дети были старше и крупнее меня. У меня не было товарищей для игр, так что тренировки с дядей хоть как-то развлекали меня.
Трудно представить, что когда-то он был меньше одноклассников, ведь теперь он стал таким крупным мужчиной.
— Эрик говорил, что вы были одаренным ребенком.
— Да.
— Наверное, трудно быть младше всех вокруг вас?
Выражение какого-то затаенного одиночества и боли промелькнуло в его мужественных чертах, прежде чем он коротко кивнул.
— Джейкоб подал ужин.
Такая резкая перемена темы потрясла ее.
Он обошел ее и нажал кнопку, открывавшую стеклянную панель.
— После вас. — Он церемонно протянул правую руку. Она улыбнулась и, проходя мимо него, была шокирована, почувствовав, как он потянул ее за хвост.
— Мне нравится. Он не такой консервативный. — Он тут же отпустил ее, так что она не обиделась.
Она посмотрела вниз на свою одежду и босые ноги.
— Я бы сказала, что сейчас мы оба очень далеки от консервативности. — Но внутри что-то кольнуло от его определения ее привычной манеры одеваться. В её устах это прозвучало так, будто она одевается как старуха, но, хотя ее одежда и была консервативна по стилю, она всегда старалась придерживаться определенного уровня элегантности.
Но стоит признать, что она никогда не носила ничего даже отдаленно сексуального или чересчур женственного.
— Этот серый вам идет. Для вашего цвета волос у вас очень бледная кожа. Очаровательный контраст.
Прежде чем ответить, она позволила ему усадить себя.
— Я похожа на прабабушку, а в южной Калифорнии моя «нездоровая бледность» не считается очаровательной.
— Вы говорите, будто выглядите больной, но это не так.
— Я не загораю. Я сгораю. А для большинства калифорнийцев это действительно болезнь. — Она коротко рассмеялась, стараясь превратить все в шутку, но в памяти всплывало время, проведенное в солярии, когда она подростком пыталась приобрести «правильный вид».
— Те, кто много загорает, больше других рискуют заболеть раком кожи. К тому же их кожа преждевременно стареет.
Она многозначительно посмотрела на его обнаженный торс.
— Сейчас, став взрослой, я это понимаю. Подростком меня это не заботило. Я просто хотела быть как все. — Даже если бы она загорала, у нее все равно было гораздо больше выпуклостей, чем у остальных девочек.
Он посмотрел на себя, потом снова на нее.
— После многих часов в лаборатории мне нравится чувствовать солнечное тепло, но я не лежу часами на солнце, чтобы стать как можно темнее.
Она посмотрела на его оливковую кожу:
— Вам это и не нужно.
— И вам тоже.
Очень мило с его стороны сказать это, и, может быть, он действительно считает бледный цвет лица очаровательным.
— Это не имеет значения. Я уже много лет назад отказалась от всех попыток загореть.
— Хорошо.
Она улыбнулась.
— Я знаю, каково это — чувствовать себя не таким, как все, и не иметь возможности стать похожим на окружающих.
— Вряд ли у вас были проблемы с внешностью. — Он был слишком хорош.
Он не возгордился от комплимента, как сделали бы многие калифорнийцы.
— Моей проблемой был возраст, — сказал он, повторяя то, что уже говорил раньше.
— Когда-нибудь становилось легче?
— Мне казалось, что да, какое-то время, когда я был подростком.
— Что же случилось? — Попытается ли он осадить ее за то, что она лезет не в свое дело, более того, в то, которое не имеет никакого отношения к причине ее приезда? Но она не могла противостоять сжигавшему ее изнутри желанию лучше узнать его.
— Я пытался делать то, что делали окружающие меня взрослые.
— Очень типично для подростка.
— Да, в общем, многие подростки стараются вести себя друг с другом по-взрослому. Меня же окружали люди на несколько лет старше и имевшие в миллион раз больше жизненного опыта.
— Это было болезненно.
— Можно сказать и так. Зато я понял много важных вещей.
Она не стала расспрашивать дальше, но, может быть, однажды он сам расскажет ей. Потом она отругала себя. О чем она думает? Как только их компании объединятся, она больше никогда не увидит его.
— Поэтому вы теперь живете на острове и работаете дома, так что вам не приходится ни под кого подстраиваться?
— Может быть. Я никогда не задумывался об этом, но то, чем я занимаюсь, невозможно делать среди тех, кто привык работать с девяти до пяти.
— Да, полагаю, вы правы. А вам всегда хотелось быть изобретателем?