— Расчет скорости на взлетно-посадочной полосе, — бросил Фадеев.
— Скорость сто пятьдесят два, сто шестьдесят восемь, сто семьдесят восемь, — молниеносно выдал Антонов.
— Вводи, — кивнул командир, — проверка готовности к запуску.
— Есть.
Проверив состояние приборов, Фадеев связался с выпускающим техником на земле.
— Колодки убраны, готовы к буксировке, — прозвучало в наушниках.
— Спасибо.
— Добрый вечер, 777, — в наушниках появился голос диспетчера руления.
— Добрый! — радостно поприветствовал Фадеев. — 777, стоянка восемнадцатая, разрешите буксировку и запуск.
— 777, разрешаю буксировку и запуск. Седьмая точка.
— Вас понял.
Фадеев почувствовал, как машина сдвинулась с места и, увлекаемая за собой водилом, стала сдавать назад. В пассажирском салоне, как и положено, бортпроводники проводили проверку привязных ремней безопасности, открывали шторки иллюминаторов.
Еще пара минут — и будут запущены двигатели, громадный «Боинг-747» обретет собственную, зависимую только от командира, мощь.
Машина остановилась. Снова прозвучал голос диспетчера:
— 777, зона чистая, буксировка закончена.
— Понял, запускаем двигатели.
Один за другим заработали все четыре.
— Двигатели запущены, — доложил Фадеев.
— Вас понял, счастливого пути, — попрощались в динамике.
Фадеев проверил показатели на приборной панели, прислушался к мерному урчанию моторов, увеличил тягу.
Человек в рабочем жилете на летном поле вопросительно задрал голову, Фадеев кивнул и поднес к лобовому стеклу руку в жесте «о’кей». Важно и степенно самолет двинулся вслед за машиной аэродромного сопровождения, мигающей желтым сигнальным маячком.
Фадеев с нескрываемым удовольствием выруливал к полосе, следя за пробегающими под громадным воздушным судном зелеными огнями и вслушиваясь в команды диспетчера. Машина сопровождения ушла вправо, Фадеев остановился. Сквозь лобовое стекло он видел, как зашел на посадку «Боинг-737» родной авиакомпании. «Ну вот, — с удовольствием подумал он, — теперь наша очередь». Фадеев сделал четко выверенный поворот и приостановился перед рядами желтых огней, протянувшихся с двух сторон вдоль взлетно-посадочной полосы.
— 777, взлет разрешаю. Тридцать вторая правая.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Михаил Вячеславович.
— Счастливого пути!
— Экипажу пассажирской кабины приготовиться к взлету.
Желтые огни побежали мимо, с огромной высоты пилотской кабины они казались светящимися полосами; их сменили огни оранжевые, потом красные. Сто пятьдесят два, сто шестьдесят восемь. Фадеев взял штурвал на себя, и мощный тяжелый самолет почти незаметно оторвался от земли.
— Добрый вечер, 777, — знакомый голос диспетчера круга заставил Михаила Вячеславовича улыбнуться.
— Добрый вечер!
— Занимайте эшелон тысяча восемьсот.
— Вас понял. Спасибо.
Фадеев следил по приборам за тем, как уверенно и четко самолет набирает высоту. Вот в такие мгновения он действительно гордился собой! Ощущал внутри необыкновенную силу, помноженную на мощь «Боинга-747». Что ему было сейчас до земных неурядиц, до забытых в начальственном кабинете сложностей и проблем? Он отдавался небу всей душой, всем своим телом, которое мгновенно становилось легким и юным. И небо безропотно, с чувственной покорностью, принимало его.
— 777, набирайте шесть триста. Хорошего полета!
— И вам доброй ночи!
Михаил Вячеславович с удивлением отметил, как быстро они вышли из зоны аэропорта. А может, это он сам, соскучившись по любимой работе, не заметил времени. Скорее всего. Не заметил.
Через двадцать минут, набрав десять тысяч шестьсот метров, самолет встал на трассу. Фадеев откинулся в кресле командира и отстегнул ремень.
— Ну, что? — довольный, он подмигнул Антонову с Михалычем. — По кофейку?
— Можно, — улыбнулся Андрей: волшебное настроение командира передалось и ему.
— Позови бортпроводницу, пусть принесут.
Через минуту перед дверью в кабину появилась молоденькая и перепуганная девушка в форме. Наверное, новенькая. Андрей открыл. Бортпроводница стеснительно вошла и встала у двери. Фадеев заговорщицки подмигнул Михалычу и незаметно прижал указательный палец к губам. Теперь оба старших товарища молчали, любопытствуя, как себя будут вести эти двое — новенькая, которая, похоже, их боится, и Антонов, который сам не прочь от любого общения улизнуть.
— Нам бы кофейку, — смущенно попросил Андрей, убедившись в том, что ни Фадеев, ни Михалыч не собираются говорить.
— С сахаром и сливками? — захлопала глазами бортпроводница.
— Да, если можно, — голос Андрея, в котором вдруг появилась заботливая осторожность, несказанно Фадеева удивил. Ну, что ж — значит, не бесчувственный он человек, может выйти из него толк.
— Им с сахаром и сливками, — обернулся к бортпроводнице Фадеев, улыбаясь во весь рот, — а мне кипятку с лимоном. И мед. Старый я уже, в форме себя надо держать.
— Ну, что вы! — Лицо девушки озарилось милой улыбкой. — Вы очень даже молодой! Посмотрите, как глаза у вас светятся!
Выпалив все это на одном дыхании, она тут же смутилась своей неожиданной смелости и молнией выскочила за дверь.
— Нет, ну ты погляди на эту фифу, — Фадеев, наполненный счастьем до самых краев, улыбался, — светятся у меня глаза, видишь ли!
И все трое, довольные собой и тем, что череда мелких неурядиц осталась позади, весело рассмеялись.
Глава 4
Георгий сломя голову несся вверх по лестнице в общий зал. Ничего не скажешь — смена оказалась под стать чудовищной неразберихе в личной жизни! Мало того, что мысли о Кате не оставляют ни на минуту, так еще на работе этот майский дурдом. Все куда-то летят!
Не успел вернуться в VIP-зал, как тут же вызвали к кассам. Все бегом и бегом! Недаром на собрании в прошлую среду начальница устроила им усердное промывание мозга на предмет любви к родной авиакомпании в преддверии праздников. Пела про жизненную важность и ценность их работы. Да уж. Только ради высоких чувств можно безропотно сносить подобные мытарства и капризы клиентов. Зарплата, когда каждую секунду нервы на пределе, странным образом теряет свою ценность: хочется бросить все к чертовой матери и уйти! Но чувство ответственности за коллег и за пассажиров все равно остается.
На привычной крейсерской скорости Георгий приближался к фиштауну: на этот раз позвонили из кассы — пассажир, только что купивший билет бизнес-класса в Питер на рейс в восемь утра, хочет, чтобы его обслуживали через VIP-зал. Как понял Георгий, поскольку до вылета оставалась целая ночь, пассажир решил ее где-то пересидеть. А VIP-зал, видимо, был первым, что пришло ему в голову.
— Добрый вечер, — Георгий за несколько метров от кассы сбавил шаг и постарался придать своей поступи максимум солидности.
— Наконец-то, — полный мужчина лет сорока, стоявший в ожидании у фиштауна, бросил на него недовольный взгляд, — ты здесь VIP-менеджер?
— Я, — спокойно кивнул Жора, — чем могу быть полезен?
— Мне сказали, ты можешь заказать мне VIP-зал.
Георгий изобразил на лице удивление и бросил укоризненный взгляд на кассира. Татьяна в ответ сделала большие глаза. Видимо, клиент беззастенчиво импровизировал.
— Не совсем, — Георгий осторожничал: клиент пока не представился, и делать выводы о том, что ему положено, а что — нет, было рано. В любом случае сначала нужно прояснить ситуацию.
— Какие проблемы? — нетерпеливо потребовал пассажир.
— Дело в том, — Георгий тщательно подбирал слова, — что в VIP-зале обслуживаются только члены правительства и руководители тех структур и организаций, которые заключили договор.
На глазах Жоры лицо пассажира начало меняться. Черты исказились от злости, по щекам расползлись красные пятна. Он извлек из кармана свою визитную карточку и швырнул ею в Георгия.
— Там все написано! Выясняй!
Жора поймал визитку и, отступив на шаг, прочитал. Раздрогин Степан Николаевич. Финансовый директор ОАО «Сервис-М». Название ни о чем ему не говорило. Да и разве можно упомнить все организации и структуры, которыми нынче так богата земля московская?! У Георгия было такое ощущение, что, несмотря на кризис, количество всевозможных ЗАО и ОАО с их бесчисленными директорами всех мастей и сортов росло изо дня в день.
— Мне нужно время, — произнес он, — вы будете ждать?
— А ты пошевеливайся! — взревел господин Раздрогин. Татьяна в кассе вздрогнула от его рева, даже бывалому Георгию стало не по себе. Зато стало ясно одно: с такими манерами человеку в VIP-зале аэропорта делать нечего. Кем бы он ни был.
— Вы можете, — Жора старался говорить ровно, хотя исходящая от Раздрогина агрессия поневоле передавалась и ему, — не ждать, а воспользоваться услугой бизнес-зала, которая включена в ваш билет.
— Как я туда попаду?! — рыкнул клиент. — Сначала нужно получить посадочный!
— Вот и получите, — уже привыкая к его манере общаться, ровно, но жестко произнес Георгий.
— Регистрация открывается за три часа!
— Ошибаетесь, — он кивнул на зону регистрации, — на тридцать третьей стойке можно зарегистрироваться за двадцать четыре часа.
— Стой! — Раздрогин, увидев, что Георгий собрался уйти, прекратил рычать, но в его голосе послышалась непререкаемая начальственность.
— Да? — Жора нехотя остановился, скрестив руки на груди, словно пытался закрыться от негативных эмоций, исходивших от Раздрогина.
— Мне, — тот сверлил грозным взглядом и продолжал гипнотизировать директорским голосом, — нужно знать, купила ли на этот же рейс билет моя жена. Или они с дочкой улетели вчера вечером. Мы разминулись.
Жора колебался всего долю секунды, но вовремя одернул себя — любые сведения о вылетающих и прилетающих пассажирах были строго конфиденциальными. И неважно, кто кому муж или жена. В компании существовала технология предоставления такой информации: только по официальному запросу. Если бы госпожа Раздрогина хотела сообщить о себе супругу, то легко бы нашла для этого способ.