– Пол, мы с тобой построили нашу жизнь. И я любила эту жизнь. Я думала, что мы движемся к одной цели… – К моей досаде, меня все сильнее захлестывало отчаяние.
– К какой цели?
– К свадьбе и… – не выдержала я.
Пол искренне удивился.
– К свадьбе? Мы никогда не говорили с тобой о свадьбе. Я даже не знал, что ты мечтаешь о таких вещах.
– А ты что думал о наших отношениях?
Он молчал.
Я не стала и говорить о детях. Наша семейная жизнь, которую я себе представляла, рассыпа́лась в прах.
– А что насчет нашей квартиры?
И тут Пол в свою очередь наклонился над столом и прищурил глаза.
– Элла, это моя квартира. Я заплатил за нее. В ипотечном договоре стоит мое имя.
Я ахнула. Да, конечно, Пол был беспощаден, когда дело касалось финансов. Да, он внес начальную сумму и выплачивал бо́льшую часть ежемесячных платежей по ипотеке, но это определенно была наша квартира, мы вместе выбирали ее. Я была с ним во время всех просмотров, поддерживала его, когда он заключал договор. Я даже помогала ему выбирать мебель. Мне и не приходило в голову, что он считал меня там чужой. Черт побери! Что происходит?
– Да, ты помогала мне найти ее, – продолжал он, не глядя мне в глаза. – Я признателен тебе за это. Но раз ты не готова поддержать выбранный мной жизненный путь, то я не знаю, что теперь у нас общего.
Пол достал свой бумажник и подал знак официантке, чтобы принесла счет.
– Элла, мне пора, а то я опоздаю на рейс, – сказал он. Ясное дело, наши отношения уже мало его интересовали.
Я поглядела на сидящего передо мной мужчину, и внезапно будущее, о котором я мечтала последние месяца, показалось мне абсурдным. После слов Пола я поняла, что не смогу ждать его возвращения и не буду это делать. Последние восемь лет я жертвовала своими планами и целями ради его удобства, а он просто водил меня за нос. Эта мысль больно задела меня. Даже тошнота подкатила.
Все так все, подруга! Где твоя гордость?
– Пол, я считаю, что нам пора расстаться! – Я почти прокричала это и сама была в шоке, когда слова вырвались из моего рта.
– Серьезно? – спросил он. – Ты даже не хочешь дождаться, когда я вернусь, и посмотреть, изменился я или нет?
– Не хочу, – покачала головой я.
– Ну ладно. Я думаю, что у некоторых вещей бывает естественный «срок годности». – Он нарисовал в воздухе кавычки.
Я схватила свой клатч и хотела уйти; мне все казалось ловушкой – этот столик, ресторан, мое узкое платье, но Пол накрыл мою руку своей – хотел, чтобы я посидела еще минутку. Я всмотрелась в его лицо, отыскивая хоть какой-то знак, что угодно, что могло бы вернуть нашу прежнюю близость, все еще надеясь в душе, что это большая шутка и, может, он все-таки сделает мне предложение, но его лицо оставалось мрачным. Он сидел в своей лиловой рубашке с отвратительными запонками в виде доллара; они просто кричали, что передо мной жадный до денег придурок, а не мастер медитации. Еще утром это был мой Пол, мой любимый мужчина. Но теперь уже нет.
– Что? – рявкнула я, все еще пытаясь сдержать эмоции. Мне отчаянно хотелось поскорее уйти от него, чтобы можно было дать волю ярости, разрыдаться или, пожалуй, сделать одновременно и то и другое.
Он покровительственно похлопал меня по руке, и я стряхнула его клешню.
– Как думаешь, когда ты съедешь? – спросил он.
– Я съеду к следующим выходным, – ответила я с подчеркнутым драматизмом.
– Элла, ты можешь не торопиться. Живи столько, сколько тебе нужно. Если ты все еще будешь в квартире, когда я вернусь, мы сможем снова поговорить.
– Я съеду к следующим выходным, – ожесточенно повторила я. – Все? Больше нет вопросов?
Пол кивнул, на него сошла омерзительная невозмутимость адепта дзен-практик.
– Последний вопрос, Пол, – выплюнула я. – Когда ты сказал мне, что копишь деньги на что-то крупное, что это было, черт побери?
– Ретрит, – сообщил он, пожимая плечами, словно это была самая очевидная вещь на свете. – Я забронировал более дорогую и комфортную чакра-хижину. В ней есть приватный душ и бассейн.
– Ну конечно, – презрительно фыркнула я. – Как разумно с твоей стороны.
Вставая, я зацепилась чулком за завитушку на стуле, и это вызвало цепную реакцию. Я слишком стремительно повернулась и опрокинула свой бокал с остатками вина. Жидкость потекла по столу, можно сказать, драматично, и я вообразила, что это кровь льется из моего разбитого сердца на колени Пола – как кстати, что мы заказали бутылку красного вина. Пол издал писк и стал лихорадочно промокать свои брюки салфеткой. Я подавила ехидный смешок, ничуть не удивляясь, что его невозмутимое состояние познавшего дзен можно так легко спугнуть.
Понимая, что мы уже и так устроили скандальную сцену, я решила повысить градус и плеснула ему в лицо оставшуюся воду.
– А это тебе за то, что ты обманывал меня! – И хотя он не обманывал – или все-таки обманывал? – мне стало хорошо. В самом деле – хорошо!
Резко повернувшись на каблуках, я покинула ресторан с высоко поднятой головой, сдерживая бурную лавину слез, пока не отошла на безопасное расстояние.
Повернув за угол и проходя мимо широкого окна ресторана, я заглянула в него, чтобы проверить, смотрит ли он мне вслед. Но его безобразная рожа была освещена экраном мобильника. Вероятно, он писал сообщение своей новой духовной советнице Джесеке, сообщая, что он наконец-то избавился от своей бездушной партнерши и теперь может семимильными шагами идти к просветлению. Или, возможно, он просто строил планы, как встретится с ней, вернувшись из Таиланда, и потрахается после того, как покатает шину по кругу или выполнит другое просветляющее упражнение. Придурок! Скотина!
Я добежала до машины, дрожащими руками открыла дверцу, и тут мои слезы хлынули бурным потоком, прерывавшимся только шумным и негламурным сморканием. Я долго сидела, глядя на капли дождя на ветровом стекле, и пыталась осмыслить, что же все-таки произошло.
Боже мой, что я наделала? Я только что порвала отношения с мужчиной, с которым еще несколько часов назад собиралась прожить всю свою жизнь.
Глава 3
Я сидела в машине и, заливаясь слезами, терялась в догадках, где же и когда же мои надежды на долгую семейную жизнь так разошлись с настроениями Пола; я уже не понимала, как ухитрилась потратить почти девять лет на чувака, который сегодня так легко заявил, что расстается со мной, чтобы «отправиться на поиски себя». Пару секунд я даже прикидывала, не позвонить ли маме – чтобы сообщить, что мы с Полом порвали, но потом все-таки передумала из опасения, что за этим последует сложная дискуссия.
В чем же я поступила неправильно?
Я вспомнила, как мы встретились с Полом. Это было восемь лет назад во время летнего тура по Европе. Я была молода и смотрела на все широко раскрытыми глазами. Он тоже был молод, но если я старалась повидать мир и получить побольше впечатлений – за месяц до этого я с рюкзаком побывала в Таиланде, Вьетнаме и Китае, – то Пол прилетел из Мельбурна прямо в Париж с четырьмя друзьями по колледжу, и было ясно, что они намеревались неплохо провести время только в Европе.
Я влюбилась в Париж с первой секунды, как только вышла с Лионского вокзала; река, парижские здания – все дышало романтикой и стариной. Я часами бродила по улицам, не помня себя от восхищения, заходила в галереи, ела блинчики, когда чувствовала голод или усталость. Меня завораживало величие парков и садов, соблазняли витрины с пирожными и сыром, очаровывали горожане, чье главное занятие, казалось, состояло в наслаждении жизнью.
А вот в Пола я влюбилась не сразу. Наша группа отправилась в десятидневную поездку по западу Европы. Как водится, днем мы ахали и охали, глядя на исторические монументы, а все ночи предавались пьянкам и озорству, каким бы красивым ни был очередной старинный город. Через полторы недели мы вернулись в Париж, и до того момента, когда все разъедутся по своим городам и странам, у нас оставалась парочка свободных дней.
И только тогда, фактически во время нашей первой вечерней прогулки, мы с Полом и его приятелями обменялись не парой фраз, как до этого, а слегка разговорились. А в самый последний день, вернувшись после ночной пьянки в клубе на Сене, он утащил меня в сторону, осмелившись наконец спросить, согласна ли я провести с ним наш последний вечер на пикнике на Марсовом поле и с видом на Эйфелеву башню.
Пол отличался от других ребят из его группы; он как-то чуточку меньше увлекался бухлом и в целом более серьезно относился к жизни. Мне понравилось, как по-тихому он пригласил меня на прогулку и что сделал это в последнюю минуту – мило, что он столько ждал. Он напоминал мне лабрадора с большими выразительными глазами, который отчаянно жаждал ласки. Разумеется, я сразу согласилась, подумав про себя: «Наша любовь начинается в Париже… Разве это не прикольно?»
И вот днем мы отправились в épicerie[2] за едой для пикника и набили рюкзаки хлебом, сыром и свежими фруктами. В Европе было лето – сезон всяких вкусностей. Инжир лопался от сладкого сока при малейшем прикосновении, на улицах пахло персиками, корзинки со спелой, сочной клубникой обрамляли прилавки с фруктами и кричали: посмотрите на нас. Пол обошел полки с сыром, выбрал кусок сыра конте и стал объяснять мне, что это один из лучших французских сортов. Я восторженно глядела на него глазами двадцатилетней девчонки, и он казался таким уверенным в себе и опытным, особенно по сравнению с другими ребятами, которых я видела в эти две недели, – в частности, меня впечатлило его знание французской кухни. Когда мы подошли к кассе, Пол заплатил за сыр и багет, а потом добавил к нашим покупкам две бутылки шампанского. Он отмел прочь мое предложение заплатить самой и вытащил свою – спонсируемую родителями – кредитную карточку. Казалось бы, такая мелочь, но в ту минуту я была впечатлена – какой он взрослый.