— Никто не войдет в мой дом! Он — мой!
— У нас есть ордер, — сказал один из полицейских, пытаясь договориться спокойно. — Мы обязаны выполнить свою работу, поэтому впустите нас!
— Нет, вы все раскурочите! — Морган раскинул руки еще шире.
— Мы обещаем, что сделаем все аккуратно и постараемся не устраивать беспорядка. Правда, нам придется кое-что забрать с собой. Например, если тут есть компьютер.
Морган прервал речь полицейского яростным воплем. Он вращал глазами и начал непроизвольно дергаться.
— Нет, нет, нет, нет, — завелся он, как пластинка, готовый, по-видимому, стоять насмерть, защищая свой компьютер.
И Моника поняла, что такое предположение очень близко к истине. Она бросилась к полицейским:
— О чем идет речь? Могу ли я чем-то помочь?
— Кто вы такая? — спросил тот, который стоял ближе, не спуская глаз с Моргана.
— Я — мать Моргана. Я здесь живу, — махнула она в сторону большого дома.
— Если можете, объясните вашему сыну, что мы пришли с ордером, чтобы осмотреть этот дом и забрать компьютерное оборудование, которое тут найдется.
При упоминании о компьютере Морган отчаянно замотал головой, повторяя «нет, нет, нет, нет»…
Моника спокойно подошла к нему и, не сводя глаз с полицейского, обняла сына и стала гладить его по спине.
— Если вы сначала скажете мне, почему вы к нам пришли, то я, конечно, вам помогу.
Полицейский, который был помоложе, смущенно отвернулся и уставился в землю, но тот, что постарше, оказался более закаленным и спокойно ответил:
— Мы забрали вашего мужа на допрос, у нас также есть ордер на обыск в доме.
— Но почему, хотела бы я знать? Если вам мой вопрос не очень понятен, я с удовольствием готова объяснить.
Моника понимала, что говорит излишне холодным тоном, но она не собиралась спокойно смотреть, как они полезут в дом, оттолкнув Моргана и даже не дав ей толкового объяснения.
— Имя вашего мужа всплыло в связи с хранением детской порнографии.
Рука, поглаживавшая Моргана по спине, внезапно замерла. Моника попыталась что-то сказать, но из ее уст вырвался только хриплый шепот.
— Детская порнография? — Она откашлялась, стараясь избавиться от внезапной хрипоты. — Вы, вероятно, ошиблись. Мой муж связан с детской порнографией?
Голова у нее пошла кругом. В памяти возникли вещи, которые давно вызывали ее удивление, заставляли задумываться, но главным оказалось чувство облегчения. Все-таки они не обнаружили того, из-за чего она больше всего боялась.
Она дала себе несколько секунд передышки, чтобы собраться, и затем обратилась к Моргану:
— Послушай меня, пожалуйста. Ты должен впустить их в комнату. И позволить им забрать компьютеры. У тебя нет выбора. Они из полиции, и это их право.
— Но подумай, если они все испортят! А мой распорядок? — Резкий и громкий голос не был таким невыразительным, как обычно, в нем слышалось необычайное волнение.
— Они обязательно будут делать все осторожно, как обещали. И у тебя нет выбора!
Она сделала особенное ударение на последней фразе и почувствовала, что он начал успокаиваться. Морган всегда легче справлялся с такими ситуациями, в которых не требовалось делать выбор.
— Вы обещаете ничего не испортить?
Полицейские закивали, и Морган медленно отодвинулся, освободив проход.
— Только осторожно с тем, что записано в компьютере. У меня там много работы.
Они снова закивали, и тогда он окончательно отошел от порога и дал им пройти.
— А почему они это делают, мама?
— Не знаю, — соврала Моника.
По-прежнему главным ее чувством было облегчение. Но постепенно до нее стало доходить сказанное полицейскими. Где-то в животе появилось противное ощущение, оно поднималось все выше. Взяв Моргана под руку, она повела его мимо дома к воротам. Он все время оборачивался и беспокойно оглядывался на свое жилище.
— Не беспокойся, пожалуйста. Они обещали делать все осторожно.
— Мы пойдем в большой дом? — спросил Морган. — В это время дня я никогда не хожу туда.
— Я знаю. Но сегодня мы сделаем все по-другому. Мы не должны мешать полицейским. Поэтому ты пойдешь со мной к тетушке Гудрун.
Он посмотрел на нее растерянно:
— Я езжу к ней только на Рождество или когда у них празднуют день рождения.
— Знаю, — терпеливо согласилась Моника. — Но сегодня мы сделаем исключение.
Подумав немного, он решил, что в этом есть своя логика.
Подходя к машине, Моника заметила, как отдернулась занавеска в кухонном окне Флоринов. За стеклом стояла Лилиан и с усмешкой глядела на них.
— Да, Кай! Малоприятная история, что и говорить!
Патрик сидел напротив Кая, рядом с ним Мартин, в уголке скромно пристроился Мельберг. К большому облегчению Патрика, шеф сам предложил, что будет присутствовать на допросе в качестве пассивного наблюдателя. Патрик предпочел бы вообще обойтись без него, но что поделаешь, раз это начальник.
Кай не отвечал. Он сидел, повеся голову, выставив на обозрение Патрика и Мартина лысеющее темечко, на котором сквозь поредевшие волосы просвечивала розовая кожа.
— Вы сами можете объяснить, почему ваше имя оказалось на бланке заказа детской порнографии? И пожалуйста, не заводите песню про то, что фамилию нечаянно перепутали. Там есть ваше имя и адрес, так что не может быть никаких сомнений в том, что заказчик — вы.
— Должно быть, кто-то нарочно меня подставил, — промямлил Кай, не поднимая глаз.
— Вот как? — произнес Патрик с преувеличенным удивлением. — Тогда не можете ли вы объяснить, почему кто-то не пожалел труда, чтобы вас посадить? Каких таких заклятых врагов вы себе нажили?
Кай ничего не ответил. Мартин хлопнул ладонью по столу, чтобы привлечь его внимание, и тот вздрогнул.
— Вы не слышали вопроса? Какое лицо либо группа лиц заинтересованы в том, чтобы вас посадить?
Снова молчание. Мартин продолжил:
— Что, не так-то легко найти ответ? Потому что не было никого.
Перед полицейскими лежала большая пачка бумаг. Пока длилось молчание, Патрик просмотрел их, отобрал несколько листков и сложил в отдельную стопку.
— Поймите, у нас тут на вас очень много материала. Перечислены имена других людей… — он задумался, подыскивая подходящее слово, — с теми же интересами, с которыми вы находились в контакте. Есть данные о том, когда вы заказывали у них материалы, мы знаем, что вы сами пересылали материалы, и у нас даже имеются записи переговоров в чатах, предусмотрительно зафиксированные гётеборгскими коллегами. Среди них, знаете ли, есть толковые компьютерщики. Им не помешали уловки, к которым вы прибегали из предосторожности, чтобы никто не мог затесаться в вашу теплую компанию и выяснить, какие интересные вещи вы там обсуждаете. Как известно, нет такого замка, который невозможно взломать.
Тут Кай наконец поднял голову, переводя затравленный взгляд с Патрика на лежащие перед ним бумаги. Стрелка на часах у него за спиной успела отмерить несколько секунд, но за это время рухнул весь его мир. Патрик видел, что он потрясен разоблачением, тем, что кто-то сумел проникнуть в его файлы, которые, казалось, были так хорошо защищены, и теперь прикидывал, сколько им уже известно. Пришло самое время хорошенько на него надавить.
— Сейчас, в эту самую минуту, по всему вашему дому идет обыск. Наши сотрудники отнюдь не дилетанты. От них не укроются никакие гениальные тайники. А ваш компьютер будет отправлен в Уддеваллу, чтобы его прочесали ребята, которые владеют этим искусством, как настоящие хакеры. Это такие парни, которые при желании, если бы не стояли на стороне закона, могли бы залезть через Интернет в любой банк и перевести оттуда желаемую сумму.
Патрик не был уверен, что не преувеличил способности своих коллег, но ведь Кай этого не знал. А главное, эта тактика сработала. На лбу Кая выступили капельки пота, и Патрик не столько увидел, сколько чутьем понял, что того начинает трясти неудержимая дрожь.
— Кстати, вы, как любитель, могли этого не знать, хотя, может быть, Морган вам говорил: уничтожить файл не значит стереть его окончательно. Наши компьютерщики извлекут большую часть уничтоженного, если только жесткий диск не окажется поврежденным.
Тут Мартин подхватил и продолжил начатое Патриком:
— Как только они все просмотрят, нам позвонят. Тогда мы точно будем знать, чем вы занимались. И мы, и коллеги из Гётеборга работаем сейчас на полную катушку над установлением личности тех, кто фигурирует в материалах, конфискованных полицией. По имеющимся пока данным, вашими излюбленными жертвами были мальчики? Так или не так, Кай? Вы предпочитаете мальчиков без волос на груди, молоденьких, неиспорченных?
У Кая задрожал подбородок, но он по-прежнему ничего не говорил.
Патрик придвинулся к нему через стол и понизил голос. Сейчас он подошел к тому моменту допроса, к которому вел все это время:
— Ну а как насчет девочек? Девочки тоже годятся? Какой соблазн, когда она так близко, прямо в соседнем доме. Это же просто невозможно устоять! Тем более что заодно можно было достать Лилиан. Какое ощущение! Прямо перед носом у нее отомстить за все обиды, которые копились годами! Но что-то пошло не так, верно? Как это было? Девочка боролась, сказала, что пожалуется маме, и пришлось ее утопить, чтобы она замолчала?
Кай ошеломленно переводил взгляд с Патрика на Мартина и обратно. Глаза его округлились и смотрели без выражения. Он отчаянно замотал головой.
— Нет, к этому я не имею никакого отношения. Клянусь, я ее не трогал!
Это был уже крик, и вид у Кая стал такой, словно с ним вот-вот случится инфаркт. Патрик подумал, не пора ли прервать допрос, но все-таки решил продолжить.
— А почему мы должны вам верить? У нас есть доказательства, что вы питали сексуальный интерес к детям, и скоро будут доказательства, что вы совершали над ними развратные действия. И вот оказывается, что кто-то утопил семилетнюю девочку из соседнего с вами дома. Странное совпадение.
Патрик не сказал, что на теле не было обнаружено следов изнасилования. Однако, со слов Педерсена, это не обязательно свидетельствовало о том, что ничего такого не происходило.