Речь шла о его огнестрельном оружии, как они говорят, табельном, но я отчего-то прыснула и заработала от подруги замечание:
— Какая ты пошлая!
Подумать только, я и рта не успела открыть. Но тоже принялась рассматривать поданный Андреем пистолет, который, по беглому осмотру, был близнецом того самого, что я изъяла у шофера белой "десятки".
Подруга неловко приподняла в руке оружие.
— Тяжелый!
Мне захотелось рассмеяться: что бы она сказала о моем "макарове"! Я уже и не заметила, как стала считать пистолет своим. Знала бы Татьяна и её "бой-френд", что я таскаю в своем рюкзачке весь арсенал.
И небольшой филиал Сбербанка…
Через некоторое время мы сидели в квартире Андрея, пили чай и слушали речи Шахерезады. То бишь, мои.
— В общем, мой муж со своим давним товарищем решили подзаработать…
Лицо Андрея внимательное и сосредоточенное. Татьяна слушает с тем же интересом, словно и не ей недавно я рассказывала о том же самом.
Я старалась не упускать ничего, рассказала даже о Льве Гавриловиче Могильном, который, выступая по местному телевидению, обещал бандитам серьезные разборки.
Андрей кивал моему рассказу, но так, словно догадывался, что в понятие "не упускать ничего" я вкладывала свой смысл. То есть, по возможности, не упоминать о двух стволах, которые лежали в моем рюкзачке. В конце концов, один из них я заработала своим трудом!
Это я заранее злилась, представляя, как он заставит меня их отдать.
— Что ж, это можно понять, — кивнул Андрей моему рассказу.
Что он понимает! Люди рисковали своими жизнями, вкладывали в дело свои деньги, добились, чтобы груз им отдали под реализацию, но с некоторой предоплатой, которая оказалась не по плечу нашим семьям, и если бы не друзья…
— Мы занимали деньги, где только могли. Вон и у Татьяны тоже…
— Эти вопросы интересуют налоговиков. Надеюсь, с ними вам не придется разбираться, — не слишком вежливо прервал Андрей мои многословные объяснения. — Но не могла бы ты пояснить, куда делся пистолет, из которого ты выстрелила в некоего Стопа? Вопрос о том, где взял его твой муж, временно опустим…
Я так и знала! Я сразу поняла, что этот Громышев — служебная зануда…
— Андрюша, — не выдержала и Танька, — ты не мог бы разговаривать с Беллой как мой друг, а не как работник правоохранительных органов?
— Мог бы, — согласился он. — Только после того, как гражданка Решетняк сдаст мне свое незарегистрированное оружие.
— Эх, ты! — разочарованно протянула моя подруга.
— Никаких "эх ты"! — Андрей был непреклонен. — Пока Белла не совершила других противоправных действий, я ещё могу попытаться ей помочь.
— Но ведь в городе бандиты!
— Во-первых, это вовсе не аксиома. А во-вторых, выходит, ты не доверяешь мне и считаешь, что твоей подруге придется защищать себя самой?
— Я тебе доверяю, — вздохнула Танька и с участием взглянула на меня, как бы говоря: "Я сделала все, что могла, но отдать оружие придется!"
— Можно мне пойти в ванную? — покорно спросила я. — Пистолет у меня в сумке, а там всякие вещи интимного характера.
— Ради бога! — радушно развел руками Андрей.
Если считать пистолет системы "вальтер" вещью интимного характера, то я милиционера почти не обманула. В конце концов, это мой трофей! Я сама добыла его!
"Макаров" я отдала Андрею с тяжелым вздохом, который должен был означать, что я отдаю последнее…
В это время кукушка в кухонных часах прокуковала два раза.
— Все, девочки, спать! — проговорил Андрей. — Утро вечера мудренее.
— И больше ты мне ничего не скажешь? — удивилась я.
— Утром! "Утро начинается с рассвета!" — пропел он.
— Видишь, какие у нас менты несерьезные? — развела руками Танька. — Так и тянет заняться их воспитанием!
— За чем же остановка? — шутливо удивился Андрей. — Один мулла, три рубля денег, головка сахара — и делу конец!
— О чем это он говорит?
— Мы с ним на днях смотрели один старый фильм. "Аршин мал алан" назывался. Там герой эту присказку все повторял. Уговаривал героиню выйти за него замуж. Вот и Андрей говорит то же самое.
— А ты?
— А я думаю.
— Смотри, Татьяна, — трагически прошептал неслышно подкравшийся Андрей, который зачем-то уходил в другую комнату, — уведут меня блудницы вавилонские.
— Пусть только попробуют!
Против ожидания, я заснула, едва коснувшись подушки, хотя Танька с Андреем, почему-то не закрыв дверь, все ещё переговаривались в соседней комнате.
Глава четырнадцатая
Утром в квартире Андрея позже всех проснулась я. От телефонного звонка. Хозяин, оказывается, чуть свет ушел по делам и теперь звонил Татьяне. Она унесла аппарат на кухню, чтобы не разбудить меня, но я уже все равно проснулась. И поплелась к Таньке.
— Как спалось?
Было видно, что подруга чувствует себя на этой кухне, как у себя дома. Видимо, до обращения к мулле этим двум людям осталось совсем немного.
Кухня, как и вся квартира, оказалась довольно большой, что никак не соответствовало моим представлениям о жизни ментов, почерпнутых из детективных романов.
— Твой Андрюша, смотрю, человек обеспеченный. У одного — двухкомнатная квартира.
На мне все ещё сказывалось совковое воспитание — не больше девяти квадратных метров на одного. Эту норму, возможно, обоснуют наши правнуки.
Но Танька моему вопросу не удивилась.
— У них здесь большая семья жила. Брат и сестра разъехались по разным городам, отец давно умер, а мать, прежде чем уйти на тот свет, пролежала парализованной пятнадцать лет.
— А жена? Он был женат?
— Нет. Андрей считал, что не имеет права взваливать подобное бремя на какую-нибудь женщину.
— Но теперь-то ничего не мешает привести в эту квартиру женщину. Ту, которую он хотел бы иметь своей женой. Тебе неясно, кто эта женщина?
— Он говорил мне об этом.
— И чего ты тянешь?
— Наверное, я в разведенках засиделась. Зауксилась, как молодое вино.
— Это о девушках так говорят. А вы себе льстите, мадам! Не зауксилась, а закуксилась. Зато меня учить — тебя хлебом не корми! Все проповедовала про то, что настоящих мужиков надо ценить. Что же, Громышев к таковым не относится?
— Решетняк! Чего ты ко мне пристала? Не терпится меня замуж выдать?
— Не терпится. Тебе давно пора иметь детей. Да и Андрюше тоже.
— Белла, как человек, который старше тебя…
— Ага, на сорок шесть дней.
— Вот именно, ты ещё в мокрых пеленках лежала, а я уже пешком под стол ходила…
Это наша обычная разминка. Так мы с Танькой спорили ещё в институте.
— Неважно, кто старше, важно, кто умнее.
— И по великому уму ты в девятнадцать лет родила?
— Зато я уже и думать забыла о горшках, пеленках — о том, что тебе только предстоит!
— Ладно, нашли тему для разговора. Лучше скажи мне, чем ты собираешься заняться? — наконец посерьезнела Татьяна.
— Мне нужно пересчитать деньги. Отделить ту часть, которая причитается бухгалтерии совхоза. Потом то, что нужно отдать семье Саше. И нам с Артемом то, что останется…
— Хорошо, — согласилась Танька, — я тебе помогу. Вот только на работу звякну, что задерживаюсь… Да, я все никак тебе не расскажу главную новость. Андрей звонил в тот город, куда вы возили клубнику. Нет у них никакого трупа!.. То есть, трупы, наверное, есть, но свеженького, с дыркой во лбу, увы…
— Как так, нет?
— А ты хотела, чтобы был? Тогда извини, что я тебя разочаровала… Андрей сказал, что насчет выстрела в лоб, скорее всего, идея того самого Рафика… С другой стороны, как он мог знать, что ты встретишься с кем-нибудь из его людей?
— Гадай, не гадай, а труп вполне ещё может всплыть. Уазик сказал, что они его в лесополосе оставили.
— Ты прямо мазохистка какая-то! — рассердилась Танька. — Не понимаешь, чем для тебя могут обернуться эти шуточки?
— Шуточки? Может, и насчет раны Артема я пошутила?!
— Насчет раны Артема Андрей тоже выяснил, — понизила голос подруга. — Действительно, он потерял много крови. Но пулю ему вынули, и за жизнь раненого больше не опасаются. Скажу больше: он пришел в себя.
— Слава богу!
Я кинулась к Татьяне и стала её целовать.
— А меня-то за что? Скажи спасибо орловским медикам… Ну что, будем мы считать деньги или нет?
Я уже взялась за свой новый рюкзачок, чтобы одним движением перевернуть его — Татьяна настелила на полу газеты и предложила складывать деньги на них — как вдруг вспомнила, что у меня в сумке пистолет бандита, которого я называла теперь Уазиком. О нем я подруге не обмолвилась, намереваясь и дальше про оружие молчать. Кто знает, на что пойдет Танька из лучших побуждений. А мы с Артемом в своей истории ещё не поставили точку…
Потому я вынула из рюкзачка пачки денег и нарочито небрежно отбросила его в сторону.
— А что это у тебя там бомкнуло? — поинтересовалась Танька.
— Да так, балончик с дезодорантом, — сказала я и на всякий случай продемонстрировала его.
— Показалось, что-то тяжелое, — проговорила она.
Я дала посмотреть ей наружное дно рюкзачка, обитое металлическими уголками. Ты посмотри, как на неё действует знакомство с ментом! Старой подруге не верит!
Наверное, Танька почувствовала происшедшую во мне перемену, к которой я сама ещё только привыкала. Но вот этого, кроме меня, ещё никто не знал. Я вновь, как в юности, влюбилась в него. В собственного мужа!
Куда-то ушли мои обиды на Артема. Появилось понимание. И желание бороться за свою семью, как ни патетически это звучит.
С кем бороться? С самой собой. С матерью. Думаю, это я виновата в том, что в последнее время она усилила нажим на меня. Она почувствовала во мне неуверенность, слабину, о чем теперь не могло быть и речи.
Держись, мой раненый герой! Твоя жена закончит наши общие дела и приедет к тебе, чтобы выходить до полного выздоровления…
Эк, я загнула! Можно подумать, Артем станет возражать.
Я поднялась с пола, по которому были разложены кучки денег, без особого пиетета перешагнула через них и направилась к телефону, на ходу напомнив Таньке: