Это уже лучше, дохнуло Сибирью.
– Я подумал, надо бы узнать, как у тебя дела.
– Нормально. Вот отдала дипломную работу, жду замечаний.
– Здорово. – Уж не легкая ли зависть? – А мне нужно дописать еще одну главу, но это совсем немножко.
– Ну, а кроме этого, как поживаешь? – И кто тебе эта пышнотелая?
– Потихоньку. В общем не жалуюсь.
– С кем-нибудь встречаешься? – поинтересовалась я, но как бы без всякого интереса. Признается или нет?
– Трудно сказать… – В его голосе я уловила нерешительность. – Пытаюсь, пробую.
– Рафал, можешь быть откровенным. Я не собираюсь плакать. Ведь мы же друзья.
– Собственно говоря, встречаюсь, хотя по-прежнему думаю о тебе.
Глупое сердце, зачем ты так колотишься?
– Я тоже иногда думаю о тебе, хотя последнее время гораздо меньше. – Пусть не воображает.
– Это здорово, что ты обо мне думаешь. Знаешь, а я подумал, а что, если нам встретиться?
– С какой целью?
– Друзья должны иногда встречаться. – Жаль, что он не вспоминал об этом несколько последних месяцев.
– Погоди, я загляну в свое расписание на ближайшие дни… – Старый номер.
– С каких это пор у тебя появилось расписание?
Уж не иронию ли услыхала я в его голосе?
– С Нового года. Знаешь, Рафал, я здорово изменилась.
– Завтра у тебя найдется время?
– Вот завтра у меня со временем туго.
– Жаль. Тогда как-нибудь в другой раз.
– Ой, погоди. Я спутала, думала, что завтра вторник.
– А что ты делаешь во вторник?
Ничего не делаю, но хотя бы фантазию от папаши я унаследовала.
– По вторникам у меня тренажерный зал и бассейн. И иногда солярий.
– Ты действительно изменилась, – признал он, не скрывая удивления. – Раньше тебя невозможно было никуда вытащить. Наш разрыв пошел тебе на пользу.
– Когда-то ты не использовал слово «разрыв».
– Я хотел, чтобы ты не так сильно переживала.
– Действительно, – соврала я, – с меня это сошло как с гуся вода. Наверно, это и не было любовью.
– Но в Новый год ты здорово ревела, – напомнил он.
– Я всегда плачу после шампанского. Ты разве не знал?
– На помолвке ты не плакала. – Ишь, подловить меня хочет!
– Разумеется, нет. Я плачу только после поддельного шампанского. А тогда мы пили настоящее, из Шампани.
– Которое отец привез, да? Я слышал, он вернулся.
– Полгода назад. Решил вознаградить нас за те годы, что его не было с нами.
– У него хоть есть чем?
– А как же! Корабль с золотом, куча счетов вдоль границы и неплохая пенсия шпиона, – пошутила я. – Но если серьезно, бездна раскаяния, масса благих намерений и немножко дойчмарок. Как-никак он там проработал пятнадцать лет. У него даже своя фирма была. Поэтому у меня и есть на что посещать все эти сауны и все остальное.
– А мне ты говорила, что он беден, как церковная мышь.
– А тебе я говорила, что всегда буду любить тебя, и ты верил.
– Малина, ты путаешь понятия, – произнес он наставническим тоном. – Когда кто-то говорит о чем-то настолько зыбком, как чувства, ему трудно верить. Но вот конкретные вещи, материальные вопросы – это совсем другое дело.
– А что, состояние счетов моего отца сейчас имеет какое-то значение? – холодно прервала я его. – Если нет, то вернемся к предыдущей теме. Ты хотел встретиться со мной.
– Даже не знаю, есть ли в этом смысл. В твоем голосе столько яда, неприкрытой злости…
– Ишь ты, какой хитрый! – не выдержала Иола. – Сперва предлагает свидание, а потом отказывается, чтобы тебе еще больше хотелось. Правило Ромео и Джульетты.
– Дай ей закончить, – остановила ее Эва. – И что ты ему сказала?
– Чтобы позвонил, когда будет точно знать, хочет он или не хочет встретиться.
– Отлично. Ты обратила правило Ромео против него. Теперь остается только ждать.
– Чего ждать? – возмутилась Эва. – Того, что он милостиво возьмет мобильник и позвонит? Надеюсь, ты швырнешь трубку.
6.06. Нет, я не швырнула. Если он звонит в именины месяца, это означает только одно. Судьба.
– Понимаешь, Малинка, у меня тогда был тяжелый день. Говоря откровенно, я рассчитывал, что ты меня утешишь, как друг.
– Если бы я знала… – Ну зачем я это говорю? Ведь никакие мы с ним не друзья! Дура! Дура! Дура!
– Может, все-таки встретимся?
– Не боишься змеиного яда?
– Рискну. Воскресенье тебя устроит?
– Погоди, загляну в календарь. Да, но только вечером.
– Хорошо, после шести буду. До воскресенья.
Наконец-то мы увидимся! Но что с тобой, Малина? Почему ты не радуешься?
8.06. Мы сидим в «Сингере», говорим о звонке Рафала.
– Ты правильно повела себя, – объявила Иола. – Иногда женщина должна уступить. Наш сосед влюбился в одну бизнесвумен, владелицу рыбного магазина. Он даже о разводе подумывал, но не смог решиться. В конце концов он вернулся домой, надеясь на прощение. Но его жена решила отыграться за каждую минуту разлуки. День за днем она устраивала ему скандалы, по-всякому обзывала, швырялась тарелками. Через месяц сосед подал заявление о разводе. Потом он женился на той бизнесвумен, а наша соседка шестой год пьет в одиночестве. Если бы она проявила хоть капельку рассудительности…
– Вполне возможно, он все равно бы ее бросил. Заранее никогда неизвестно.
– Но только не в этом случае, – стояла на своем Иола. – Ее муж был человек нерешительный и ждал, что жизнь сама решит за него. Если бы жена спрятала уязвленную гордость в карман, они бы и сейчас жили вместе.
– Большая радость! – фыркнула Эва. – Он со мной, потому что так сложилось. Не потому, что хотел или тосковал по мне. Очень романтично.
– Да кто сейчас ищет романтичности? – скривилась Иола. – Покажите мне такую.
– Вот она, сидит перед вами и допивает коктейль.
– Это не романтичность, а глупость, – бросила мне Эва. – У тебя есть еще возможность выйти из ситуации, сохранив остатки собственного достоинства.
– Мне не нужно собственное достоинство, мне нужны чувства, – проблеяла я, доставая платок. – Ты знаешь что это такое – любить?
– Так получилось, что вот уже неделя, как знаю.
– Втюрилась? В кого? В барашка?
– Холодно.
– В директора? – рискнула Иола.
– Молчу как вкопанная.
– Скажи хоть, как его зовут, – не отставала я, – или хотя бы как выглядит.
– И чем занимается, – присоединилась Иола.
– Расскажу, когда все прояснится, – решительно объявила Эва, – а пока пусть это остается моей сладостной тайной.
10.06. Отдала исправленный вариант диплома и жду. Человек постоянно ждет. Ждет квартиры, ждет любви, ждет дурацкого телефонного звонка. На этот раз от Иолы. Она должна принести мне образец мотивационного письма.
– Малина, да ты совершенно не умеешь рекламировать себя, – объявила она, прочитав мое резюме. Что это значит: «Надеюсь, я не слишком докучаю Вам»?
– Я хотела пробудить симпатию.
– Самое большее – жалость. Ты действительно хочешь найти работу? У меня такое странное впечатление, что нет.
– Так оно и есть – не хочу, но надо. Через неделю я получаю последнюю стипендию. Бабушка будет оказывать мне вспомоществование только до конца каникул. А с папашей, как всегда, ничего не понятно. Он то появляется, то исчезает.
– Счастье еще, что у тебя есть я. Я принесу тебе приличное резюме и CV[11].
И вот я жду. Иола не сказала, когда принесет. А я не давлю на нее, потому что у нее своих дел невпроворот. Букеты, всякие причиндалы, всевозможные формальности, предсвадебная гонка. Может быть, и меня ждет то же самое с Ра-фалом?
– Надеюсь, нет, – отрезала Эва.
– А я считала тебя лучшей своей подругой. Что ты имеешь против Рафала?
– Собственно, ничего. Если не считать, что он хитрый и непорядочный.
– Я с ним больше года ходила, и ты только сейчас говоришь?
– Я всегда утверждала, что ты заслуживаешь лучшего, – запротестовала она, – но ты же никого не слушаешь.
– Все, по-твоему, заслуживают лучшего! Рафал – хитрый и непорядочный, Виктор – склад гаджетов, Петр – карьерист. Но тут у нас с тобой мнения сходятся. Но можешь ты назвать мне хоть одного, с кем стоит ходить?
– Могу, – почти беззвучно ответила Эва.
– Я превратилась в одно большое ухо. И кто же этот принц?
– Сын нашего директора, – выпалила Эва, закуривая сигарету. Третью в жизни.
– Ты шутишь? – Она молчала. – Нет, не шутишь. Как его зовут?
– Томек.
– У тебя есть его фотография?
– Есть только вот это. – И она достала из рюкзачка мятый листок. – Ксерокс его характеристики из летнего лагеря трехлетней давности. Он стащил ее из школы, а я стащила у него, отксерила и вернула.
– Покажи! – Я взглянула на листок. – Так я знаю его. В лагере он был у меня в группе. Как раз три года назад. Блондин в очках, да?
– Ты серьезно? – оживилась Эва.
– Сама посмотри. Отзыв воспитателя: мой почерк и моя подпись.
– Действительно. – Она начала читать: – «Томек – мальчик творческий, наделенный огромным воображением и актерским талантом. Товарищи его любят. Доброжелательно относится к старшим по возрасту и к животным. Больших трудностей воспитателям не доставлял». Да, именно такой он и есть. Творческая и впечатлительная натура.
– Ты, видно, не знаешь, как пишутся характеристики в лагере?
– Как?
– Видишь, сверху есть характеристика классного воспитателя.
– Вижу. Ну и что?
– Берутся все карточки, тасуются, и мнение школьного воспитателя переписывается из одной карточки в другую. Иногда добавляешь что-то от себя. «Больших трудностей не доставлял» означает, что парень был пойман на курении или вышиб дверь. А если он оказывался смирным и послушным, то писалось «Никаких трудностей не доставлял».
– Загибаешь!
– Нет, Эвита, не загибаю. Я даже помню, что он натворил. Показал венграм в окно голый зад, потому что они забросали его яблоками. Венгры решили, что таким образом он вызывает их на поединок, и оставшееся время до конца смены подстерегали его, готовые сразиться.