Шесть лет… Как много случилось с нею за эти годы! Но до сих пор Клэр отчетливо помнила тот вечер в только что открывшемся ресторане «Касабланка». Вечер, переменивший ее жизнь.
Шесть лет назад она сидела у стойки бара…
— Помяни мое слово, — сказал бармен, протирая и без того чистый бокал, — через пять лет к его «Касабланке» будет стоять очередь.
Клэр сидела на высоком табурете, прислонясь спиной к сияющей барной стойке и отыскивая взглядом Рона, но, услышав реплику, обернулась. Майкл смешивал «мартини» для какой-то ухоженной рыжеволосой красотки, с любопытством всматривавшейся в толпу и, похоже, успевшей пропустить не один коктейль.
— Серьезно, — уверял ее Майкл. — Этот парень знает, чего хочет, и всегда достигает цели. А ведь он в Лондоне совсем недавно. Нет, помяни мое слово…
Клэр невольно улыбнулась. Она встречалась с Роном почти год и не сомневалась, что Майкл верно оценивает способности своего босса. Тем не менее соблазн подшутить над барменом был слишком велик.
— Майкл, что ты говоришь! — Клэр покачала головой. — Пять лет? Ты несправедлив. Какой пессимизм! Думаю, Рону хватит и трех лет.
— Он же не ты, — сухо отозвался Майкл. — Это ведь у тебя первый «Оскар» запланирован уже на следующий месяц.
Клэр рассмеялась. Все знали о ее желании сделать карьеру в кинобизнесе, но, похоже, мало кто воспринимал ее амбиции всерьез.
— Учитывая, что мы не в Лос-Анджелесе, а в Лондоне, меня вполне устроит и следующий год.
Бармен усмехнулся.
— Кто из нас пессимист?
Клэр скорчила ему гримасу и постучала о стойку пустым бокалом, отвлекая Майкла от рыжеволосой. Ей нравились все, кого Рон привлек к работе в «Касабланке», своем первом ресторане. Он разбирался в людях и умел расположить их к себе. Сегодня открытие, и, судя по всему, все должно пройти как по маслу. В зале собралось немало гостей, среди которых мелькали довольно известные особы. Музыка, смех, вспышки фотокамер и не последнее — чудный аромат блюд — создавали атмосферу праздника.
Полчаса назад к их столику подходил один известный репортер, лично поздравивший Рона Фримена с ошеломительным успехом. В конце концов именно талант, напор и обаяние привлекли Клэр к этому человеку. Амбиции Рона не уступали ее собственным, и это позволяло Клэр сделать вывод о родственности их душ.
Разумеется, она пока не собиралась, так сказать, бросать якорь, но если бы собралась, то выбрала бы для семейной жизни такого мужчину, как Рон.
Клэр отпила вина и вдруг поймала себя на том, что так хорошо ей давно не было. Удивительно! А впрочем, что удивительного, если рядом Рон.
Он очаровал ее сразу же, едва они познакомились, И впервые за всю свою не столь уж долгую жизнь Клэр почувствовала, что могла бы связать себя с Роном более прочными узами. Разумеется, спешить не стоит, ведь ее карьера по-настоящему еще не началась. В реальном мире подлинное значение имеет только успех, и в отношениях с мужчинами Клэр руководствовалась тем же прагматизмом, что и в выборе колледжа.
Она всегда достигала поставленных целей. Этому научила ее жизнь. Мать Клэр, служившая в престижной юридической конторе в Лидсе, отказалась от карьеры, когда познакомилась с будущим отцом своих детей и, уступив его просьбам, переехала в Ипсуич. Они прожили пятнадцать лет, когда Джером Уинслоу ушел из семьи и уехал в Австралию, оставив жену с двумя дочерьми. Подкошенная предательством, состарившаяся в сорок лет мать Клэр уже не нашла в себе сил начать с чистого листа и осталась в Ипсуиче, проклиная мужа и судьбу. А все потому, что пожертвовала карьерой ради мужчины.
У сестры Клэр, Барбары, жизнь сложилась не намного лучше. Выйдя замуж за неплохого в общем-то парня, она обрекла себя на прозябание в маленьком провинциальном городишке, где ее Том имел скобяной магазинчик. Вместо того чтобы путешествовать по свету и делать фоторепортажи из разных экзотических мест для модных журналов, о чем она мечтала, Барбара работала в универмаге, фотографируя посетителей и их детишек, корчивших физиономии перед камерой.
Может быть, Барбара была счастлива — так она, по крайней мере, утверждала, — но Клэр не собиралась следовать примеру сестры. Составив детальный план, она твердо шла от одного пункта к другому, веря в свои силы и не упуская из виду конечную цель.
И вот на этом пути ей повстречался Рон, человек, ради которого Клэр могла бы отказаться от многого. Найти такого — редкая удача. Каждый день, проведенный вместе, делал их хоть чуточку, но ближе. Клэр, привыкшую считать себя одиночкой, это одновременно и пугало, и приятно волновало.
Она вытянула шею, высматривая в переполненном зале знакомое лицо, но так и не увидела Рона. Может быть, он ушел за чем-то на кухню? Но тут пожилой мужчина в темно-синем костюме с малиновым галстуком отступил в сторону, и Клэр увидела того, кого искала. У нее перехватило дыхание, а сердце тут же участило бег, когда Рон, поймав ее взгляд, едва заметно улыбнулся и подмигнул.
Рону шел двадцать седьмой год, и он был на четыре года старше Клэр. Он сразу привлекал к себе внимание. Ясные голубые глаза смотрели в лицо собеседнику, твердое рукопожатие внушало уважение. Клэр знала, какие у Рона мозолистые ладони и грубоватые, даже заскорузлые пальцы, но это располагало к нему людей. Элегантный и красивый, он, тем не менее, был не из тех, кто чурается тяжелой работы.
Его слегка приталенный серый костюм в едва заметную полоску не был претенциозным, но и не выглядел случайным, а в сочетании с бледно-голубой рубашкой и темно-синим галстуком придавал Рону достоинства и в то же время демократичности. Рон часто повторял, что в ресторанном деле главное — отличная еда, а все остальное — помещение, обслуживание, интерьер — должно соответствовать этому стандарту.
Не сводя глаз с Клэр, он легко прошел через толпу и, притронувшись теплой ладонью к ее обнаженной спине, наклонился и поцеловал в щеку.
— Я уже говорил, что ты прекрасно выглядишь? — Его мягкий шепот щекотал ухо, как перышко.
Клэр напустила на себя задумчивый вид.
— Ммм… подожди. Ты называл меня восхитительной, обворожительной, удивительной… Нет, прекрасной не называл.
Рон обнял ее за плечи и коснулся губами шеи.
— Ты прекрасна.
Клэр усмехнулась.
— Ты просто обольститель.
— Верно, — согласился он, опускаясь на соседний табурет. — Но я честный обольститель.
Рон сделал знак Майклу, и тот подал ему стакан минеральной воды с лимоном. Мужчины заговорили о чем-то своем, а Клэр, глядя на них, думала, как изменилась ее жизнь после переезда в Лондон.
Дома, в Ипсуиче, она шокировала всех, когда заявила, что поедет в столицу учиться на режиссера. Лондон в представлении друзей и знакомых семьи Уинслоу был центром порока, рассадником греха, и девушке, только что окончившей школу, там было совсем не место. Конечно, для матери решение дочери не стало таким уж большим сюрпризом — Клэр всегда увлекалась фотографией и играла в школьном театре, — но все же столь крутой поворот в жизни семнадцатилетней Клэр доставил миссис Уинслоу немало беспокойства.
Что ж, теперь родные гордились ею. После трех лет обучения Клэр была включена в группу, допущенную к выпускной программе. Долгие часы занятий, соперничества, безжалостные профессора… Боже, как ей все это нравилось! Если бы не встреча с Роном, в ее жизни не было бы ничего, кроме занятий.
Они познакомились на какой-то вечеринке и с тех пор почти не расставались. У них было много общего. Ресторан значил для Рона то же, что для Клэр кино. В свободное время она обычно садилась за один из свободных столиков в «Касабланке» и читала какой-нибудь сценарий, пока Рон уточнял детали со строителями или отделочниками.
Им было комфортно вместе, и Клэр нравилось это ощущение. Отношения с Роном заметно отличались от тех, которые складывались у нее с прежними приятелями. И в первую очередь тем, что он не хотел секса до брака, хотя всем остальным они занимались.
Клэр не могла поверить, что привлекательный и сексуальный мужчина в двадцать шесть лет остается девственником. Но она никогда не спрашивала Рона об этом напрямую, даже приняла его правила. Конечно, Рон очень нравился ей, но ничто, даже мысль о браке с ним, не могла заслонить главную цель Клэр — сделать карьеру в кинобизнесе. И если это означало сохранение между ними некоторой дистанции, то так тому и быть.
Она сделала еще глоток вина. Рон как раз закончил разговор с Майклом и, повернувшись, убрал с ее щеки выбившуюся из-за уха прядь. Простой жест, но у Рона он получился интимным, и Клэр покраснела.
— Ну как, держишься? Еще не устала?
— Ни капельки.
Он удивленно вскинул брови.
— Ты же не спала уже несколько дней. Уверена, что совсем не устала?
Пока Рон занимался подготовкой к открытию ресторана, Клэр снимала последние сцены своего выпускного фильма. Всем пришлось нелегко — и актерам-любителям, и оператору, и осветителям, — но все же они справились. Конечно, это была обычная студенческая работа, однако для Клэр, которая взяла на себя функции и продюсера, и режиссера, картина стала гигантским шагом, нет, прыжком к главной цели всей ее жизни — съемкам настоящего фильма, о котором заговорили бы все.
— Держусь на адреналине. Моя картина, твой ресторан. У меня столько энергии, что некуда девать.
— Рад слышать. — Рон на мгновение отвернулся, чтобы помахать рукой кому-то из знакомых, а когда снова посмотрел на Клэр, его голубые глаза потемнели от страсти. — Надеюсь, у тебя останутся силы, когда все это закончится. — Он вложил в ее руку ключ с номерком. — Отель предоставил в мое распоряжение пентхаус. Если устанешь, отправляйся туда, а я поднимусь попозже.
Она кивнула и подставила щеку для поцелуя. От него пахло шампанским, и Клэр задрожала, почувствовав настойчивость его губ. Рону удавалось то, что не получалось ни у кого другого — его ласки заставляли Клэр забывать обо всем на свете, и она знала, что если подпустит Рона еще ближе, то окончательно лишится способности видеть мир в реальном свете.