– Мама, да где же он может быть? – допытывалась Наталья.
Но ей не ответили. На кухонном столе медленно появлялись чайные чашки, заварочный чайник, сахар, варенье… Старушка двигалась автоматически, как видно даже не задумываясь над своими действиями. Наталья встала и подошла к матери:
– Я не буду пить чай. Что ты все чай мне суешь!
Я тебя спрашиваю: где Генка? У кого он ночевал? Он же тебе всегда говорит!
– А теперь вот не сказал!
– Правда не сказал? – Наталья неохотно присела за стол. – У нас ведь с ним был уговор, чтобы докладывал. Серьезно, не сказал?
– Станет он меня слушаться, – жалобно протянула старушка. – Наташ, избавь ты меня от него!
Думаешь, легко с ним жить? Легко за ним стирать, убирать? Он же еще не все жрет, кашу не ест совсем, ты его избаловала. Забирай к себе это сокровище и готовь на него. Вырастила бездельника. А потому, что все жалела его, все жалела. Без отца растет, бедняжечка. Ну и радуйся теперь!
– Мам, куда я его заберу? – разом сникла женщина. – Ты же знаешь, что там Людочка.
– Ничего не знаю. – Старуха надулась и теперь ставила посуду на стол сердито, со стуком.
Наталья замолчала. Все это время, пока она ехала сюда, женщина была как в лихорадке. У нее было только одно желание – доехать как можно скорее, как будто от этого Бог знает что зависело. Но теперь, достигнув цели, она совершенно погасла. Мать придвинула ей чашку с чаем, Наталья машинально отпила глоток. И вдруг поставила чашку на место:
– Мам, ты ведь знаешь, где он. Он мне сегодня звонил и сказал, что теперь будет жить у меня, в Москве, Он мне столько всего наговорил… Я сказала, чтобы он оставался где есть, у тебя. А он сказал, что не останется ни за что и я буду сама виновата, если не пущу его домой. Мам, он поехал в Москву?
Скажи, в Москву?
Старушка только плечами пожала. С минуту она смотрела на дочь, потом процедила:
– Дожили. Сына домой не пускаешь. Может, еще и выписать хочешь? Чтобы хахалей водить?
– Мама, каких хахалей! – вскочила Наталья. – Всякие дуры болтают, а ты за ними повторяешь!
Ты мне скажи – он туда поехал? Я ему запретила. Ты понимаешь? Я ему запретила! Его тамошние мои соседи могут в милицию сдать из-за Людочки.
Но старуха только качала головой и твердила, что такого срама еще не видывала.
– У тебя, Наташка, то один мужик, то другой…
Обо всех заботишься, только сына забросила. Ты что думаешь – отмазала его от армии, и можно успокоиться? Сейчас за ним как раз следить надо, чтобы не попал в дурную компанию. Ну зачем ему у меня жить? Ладно, я старуха, я никому не нужна. Он-то молодой, здоровый, а в одном нашем доме столько шпаны живет… Ну как, если он во что-то ввяжется?
Лучше пусть будет у тебя. Ничего! – Последние слова она выговорила неожиданно громко и твердо:
– Ты хотя и дрянная, но все же ему мать. И в одной комнате поживете, ничего! А то еще в самом деле мужика к себе поселишь, пропишешь, а сына выгонишь.
– Мама! – закричала Наталья, вскакивая с места. – Так что ж ты сразу не сказала, что он в Москве? Я же сто раз тебе говорила, что ему там жить нельзя. Он над ребенком издевается, над Людой! Ты помнишь Люду, я ее еще крестила? И как ты не понимаешь, чем все может кончиться. Вот он как раз из-за нее в тюрьму и попадет!
Но старуха только отмахнулась; Об этой истории она даже слышать не хотела. А между тем прекрасно знала ее во всех деталях. Ее просветила мать Люды, которая даже на дом к старухе приезжала, чтобы поскандалить. Как только кто-то упоминал о Люде, старуха мгновенно глохла и злобно замыкалась в себе. И дело было не в том, что ей не хотелось в это верить. Наоборот, она поверила сразу, как только узнала. Но даже не отругала Геннадия. Она упорно молчала об этом, считая, что это – самый лучший способ поправить неприятное дело.
Наталья выбежала из дому, забыв у матери шейный платок. Она кинулась в одну сторону, потом в другую, она выглядела как безумная. Внезапно женщина вспомнила, что все наличные деньги только что истратила на такси. Полезла за кошельком, открыла его… Там оставалось всего рублей десять.
– Наташка! – донесся крик с балкона.
Та подняла голову. На балконе стояла мать и энергично махала рукой, привлекая к себе внимание:
– Он в Москву поехал, к тебе! Не велел говорить!
Ключи-то у него есть? Я тебя спрашиваю – есть у него ключи? А то ведь дверь сломает!
Наталья не ответила. Она побежала к станции.
Чтобы купить билет, ей пришлось перебраться на другую сторону платформы по наземному переходу.
Взбегая по крутой лестнице, она подвернула ногу и едва не сломала каблук. На нее оглядывались – так странно она выглядела. Потом, уже купив билет и стоя на платформе в ожидании электрички, она все время высматривала кого-то в толпе. Наконец Наталья высмотрела старушку, совсем древнюю, согнутую в три погибели. Та брела куда-то с брезентовым засаленным мешком за плечами, пошатываясь от его тяжести.
– Бабушка! – кинулась к ней Наталья. – Вы молиться умеете?
Старушка остановилась как вкопанная и с ужасом вгляделась в ее лицо. Женщина выгребла из кармана железные рубли, полученные на сдачу с десятки, и почти насильно вложила их старухе в ладонь:
– Помолитесь, свечку за меня поставьте, пожалуйста, ради Бога…
Старуха от испуга не удержала денег, и те просыпались на платформу. Подошла электричка, и Наталья первой вбежала в вагон. Прижавшись к окну, она заметила, как старуха провожает взглядом тронувшийся поезд. Но подняла она деньги или нет, Наталья так и не увидела.
Глава 12
Саша вернулся домой позже, чем рассчитывал, только в первом часу ночи. Наталья к тому времени уже была дома. Парень, войдя в квартиру, увидел, что женщина ожила. Она даже разрумянилась, что с ней случалось очень редко.
– Ну, ты теперь в порядке? – первым делом спросил Саша.
Вместо ответа, та подошла и обняла его. Когда Наталья прижалась к нему, Саша услышал, как у нее колотится сердце. Удары были такие частые и сильные, что он даже испугался:
– Что с тобой? Я думал, ты успокоилась.
– А я успокоилась, совсем успокоилась, – звонко ответила женщина, помогая ему снять куртку. – Нет, дай я сама довешу… У тебя самого как дела?
Хорошо съездил?
И Саша битых полчаса рассказывал о своем новом предприятии. Начиная новое дело, он всегда загорался и был готов часами об этом говорить. После он блаженно вытянулся в горячей ванне. Саша мечтал об этом весь день, но раньше времени не было. Наталья вошла в ванную и уселась на крышку унитаза.
– Саш, мне надо с тобой поговорить, – неожиданно по-деловому обратилась она к нему. – Ты еще в состоянии слушать?
– Я-то всегда в состоянии. – Саша снял с полки шампунь.
– Так вот… – Она какое-то мгновение помедлила и вдруг заявила:
– Мне деньги нужны.
Саша ответил не сразу. Сперва он намылил голову, протер водой глаза и только тогда взглянул на женщину:
– Ради Бога. Сколько?
– Много, Саша. Не тысячу и не две, – спокойно ответила она.
Саша снова замолчал, и она его не торопила с ответом. Парень задумался всерьез. До сих пор между ним и Натальей не было ни слова о деньгах.
Женщина даже не заикалась об этом, а ему не приходило в голову предложить ей денег. Точнее, такая мысль как раз приходила, но он ее отгонял.
«Наташа взрослая женщина, у нее есть и квартира и работа, – рассуждал он. – Она не продажная девка, чтобы давать ей деньги». Еще ему очень нравилось, что Наталья никогда ни о чем его не просила. Это он считал ее главным достоинством. Саша зарабатывал немало и давно уже понял, что женщины относятся к нему не совсем бескорыстно. Это его задевало. Наталья была приятным исключением. Единственное, что она ему разрешала, – это заплатить за себя в ресторане или где-нибудь еще.
Когда они жили вместе, продукты покупались на деньги Саши – он сам давал их Наталье. И это казалось естественным. Но вот так прямо попросить… «Значит, настал час расплаты, – со вздохом подумал он. – Зря я себе столько про нее напридумывал…» И спросил обреченно:
– Ну и сколько тебе нужно?
– Боюсь сказать, – вздохнула она. – Тысяч пятнадцать, Сашенька.
– Чего? – воскликнул он. – Погоди!
Он включил воду и смыл с головы шампунь. Наталья даже помогла ему, отрегулировав температуру воды. Она совсем не волновалась, высказывая просьбу о деньгах. Зато Саша разволновался страшно.
– Я так понял, что ты говоришь о долларах? – спросил он, вставая из воды и накидывая на себя полотенце. – Нет, это уж слишком. Тысячу я бы еще занял.
Он подчеркнул слово «занял». Наталья только рассмеялась:
– Понятно, я не насовсем прошу. В долг. Но только без процентов, с процентами я и у Надьки могу занять. У нее всегда есть.
– И зачем же тебе столько? – хмуро спросил он, вытираясь.
– Хочу купить сыну квартиру, – просто ответила она. – Ну, сколько можно жить вместе?
– Это за пятнадцать тысяч ты купишь квартиру?
– За двадцать, Сашенька. Пять у меня уже есть.
А в Мытищах можно найти вариант за двадцать тысяч. Я бы его рядом со своей матерью поселила.
С глаз долой – из сердца вон! И не мучил бы он ни меня, ни мать. Думаешь, легко жить со взрослым парнем? У матери однокомнатная квартира, у меня тоже. Некуда деться. Надо как-то расширяться.
Саша призадумался. То, что у Натальи были свои пять тысяч, его немного успокоило. Он всегда рассуждал так, что, если кто заработал тысячу, заработает и десять. Значит, Наталья все-таки способна отдать деньги. Спросил недоверчиво:
– И надолго ты их возьмешь?
– На полгода, – тут же ответила она. – Я вижу, ты сомневаешься, что отдам? Ну а если у нотариуса заверим бумажку, что ты даешь деньги под залог моей квартиры? Подумай! Моя-то хата побольше пятнадцати тысяч стоит.
Это Саша сообразил сразу. У него стало легче на сердце.
– Ладно, ты поставь чаю, я сейчас выйду, – почти весело сказал он.
Вытираясь, он прикидывал все выгоды и весь риск этого предложения. Залоговое обязательство, заверенное у нотариуса (у какого – он уж выберет сам)… С такой бумагой можно и решиться. Тем более, что квартира у Натальи хотя и паршивая, но стоит тысячи двадцать три, а то и двадцать пять.