Какого черта он не смотрит мне в глаза?
Рифкин заметил, что Санни заметил — и вздрогнул. Номо и О-газм хрюкнули. После того как Санни вернул пистолет, эти два придурка чувствовали себя победителями.
Давай ближе к делу, сынок, — посоветовал из прошлого Шарки. Пока никто не оторвал этому идиоту его пустую голову.
Но Санни было любопытно.
— А почему ты сам не можешь ее вернуть? — спросил он.
— Ну ты козе-е-ел, — прошипел Номо.
О-газм сплюнул на пол.
Рифкин вздрогнул.
— Йо, Черный Супермен, ты задаешь слишком много тупых вопросов, — сказал Номо.
— Сядь и заткнись, Мо, — рявкнул Рифкин.
Номо попятился. Скарп взял еще одно бумажное полотенце и начал вытираться. Санни моргнул.
Звук, как от наждачной бумаги по сухому дереву.
— Ты не поймешь, — сказал Рифкин.
Санни согласился и решил, что вот теперь он официально готов свалить от этих идиотов.
— Где ты в последний раз ее видел? — спросил он.
Рифкин покачал головой.
— Она у меня кое-что украла. Две недели назад. Мне нужно это вернуть.
— Она наверняка танцует где-то в топлесс-баре у Петли.
— Как ее зовут?
— Ее зовут Хармони, — прошептал Рифкин.
— Хармони Тремонтан.
Двадцать семь часов спустя Санни стоял в главном зале «Шейк-дауна», элитного клуба на Раш-стрит, ждал, когда очередная красотка закончит раздеваться, и отчаянно пытался не сблевать.
После такого удара с нутром уже никогда не будет нормально, думал Санни. Желудок согласно заурчал. В последнее время вечеринка с пинтой «Джим Бима» всегда заканчивалась одинаково: утро он встречал, одной рукой вцепившись в унитаз, другой сжимая бутылочку маалокса.
Похоже, сынок, кроме «Джим Бима» и маалокса, ты вообще ничем не питаешься.
Санни помотал головой, прогоняя голос Шарки, зацепился взглядом за бар и почувствовал, как рот заполняется слюной.
Сосредоточься, — напомнил он себе.
Танцовщица на сцене собрала рассыпавшиеся доллары и убежала под бурные аплодисменты.
— Следующая наша леди только что вернулась из ураганного турне по… О! Калькутте! — завопил ведущий.
Да не смеши, — подумал Санни.
— Джентльмены, дружно приветствуем — Хармони Тремонтан!
Санни тут же сосредоточился на сцене.
Заиграла музыка. Красные занавеси поползли в разные стороны. И Санни забыл, как дышать.
Она была не просто красива.
Чуть раньше Номо говорил ему, что женщина Скарпа была стройной, гибкой и с такими большими сиськами, что они казались вообще не к месту на хрупком теле. Но на самом деле Хармони Тремонтан была высокой, с гладкими длинными ногами, тугими бедрами, на которых играли мускулы и которые при этом были чертовски округлыми. Выкрашенное в рыже-золотой афро обрамляло ее лицо солнечным взрывом.
— Чтоб я сдох… — прошептал Санни.
Если кто-то и мог обокрасть говнюка вроде Скарпа и при этом выжить, то только такая девчонка.
— И-и-и вот она, — вызвался комментировать один из вышибал. — Хармони Тре-емо-он-та-ан!
На вышибале была черная футболка с принтом «Плохо уживается в коллективе».
— Я слыхал, она снималась в порно в Ла-Ла-Лэнде, а потом ее вышибло в Чи. Очень талантливая девчонка. Ты понимаешь, о чем я, а?
Вышибала протянул ему руку стандартным жестом «дай пять», но Санни был не в настроении знакомиться. К тому же он предпочел бы кастрировать любого, кто дожил до тридцати лет и не желает тратить время, чтобы назвать Чикаго полностью.
— Но сегодня к ней и на милю никто не подберется, — продолжал вышибала. — Она с Блоком Токоматсу.
Дружелюбный вышибала ткнул толстым, как сарделька, пальцем в направлении столика у самой сцены. Столик занимали пятеро самых больших человеческих туш из всех, кого Санни доводилось видеть.
Блок Токоматсу был наполовину японцем, наполовину самоанцем из Милуоки. Он отбыл в коррекционном центре Марион Стэйт срок за убийство второй степени и не раз то тут то там упоминался как приверженец самого разного антиобщественного поведения.
Блок Токоматсу регулярно вышибал меланин из сотен местных братков — просто ради развлечения. Он раздавал тумаки, как Папа Римский раздает благословения на Рождество, и был самым настоящим Понтификом Праведного Гнева.
— Эй, Черный Супермен!
Санни обернулся к Номо, который соткался из воздуха, как нечаянный пердеж.
— Вот наша ручная сучка.
Ручная? Кого ты имеешь в виду?
— Подожди, — предупредил Санни.
Однако Номо уже вытащил мобилу и нажал кнопку.
— Йо, она здесь, в Шейкдауне. — Он дважды кивнул и отключился, глядя на Санни, как противник перед звонком. — Скарп говорит, что тебе лучше не облажаться, иначе я продырявлю твою задницу так, как должен был в том гребаном банке.
Давай, попробуй, — подначивал внутренний голос. — Сунься ко мне, и я тебе голову скручу, как цыпленку.
Санни нарисовал себе мысленную картинку, насладился ею и с сожалением заключил, что дело того не стоит. Ему нужно было закончить с этим и получить свои пять штук, но дело осложнялось пятью же быками за столиком у сцены.
— Я ее достану, — буркнул он, предчувствуя, что вечер добром не кончится. — И не пытайся выглядеть крутым, идиот.
Пока Номо пытался сообразить, как ответить на оскорбление, Санни решил подобраться поближе к черной кожаной громаде спины Блока Токоматсу.
За работу.
Джеймс Браун изощрялся в рифмах по поводу того, что он черный и гордится этим, изливаясь из обалденно дорогой системы стереоколонок. Диджей работал за пультом, микшируя треки и заполняя «Шейкдаун» грохотом хип-хопа. Санни чувствовал, как в такт двум разным ритмам вибрируют его внутренности: у столика Блока Токоматсу музыка была громче.
Ну и как мне протащить ее мимо этих самоанских громил?
У столика Блока вилась стайка самых привлекательных танцовщиц. Они слишком громко хохотали над шутками подручных Блока, висли на них и все равно строили лисьи глазки главарю.
А Токоматсу было плевать на холодную войну почитательниц, он зачарованно следил за каждым движением Хармони, отслеживая ее выход, как нервная шлюха — перспективного клиента.
И во что я впутался? — подумал Санни.
Хармони закончила выступление поперечным шпагатом, уцепившись руками за шест в паре метров над полом. Потом соскользнула на сцену, собрала ворох наличных и исчезла за кулисами. В зале зажегся свет, и мужская часть аудитории взорвалась аплодисментами.
Серебристый блеск за поясом одного из подручных Блока заставил Санни загрустить. А быстрый осмотр остальной самоанской компании только усилил нехорошее предчувствие.
Все со стволами, — заключил он.
Грубой силой здесь ничего не добиться.
Думай головой, мальчик, — сказал бы Шарки. — Не всякую драку выиграешь кулаками.
Санни стиснул зубы и закрыл глаза.
А через минуту свистнул ручку у проходящего мимо разини, нацарапал записку на салфетке и передал жутко некрасивой официантке, добавив двадцатку за труды.
Два трека спустя официантка вернулась, и Санни понял, что эта ночь будет еще хуже, чем ему поначалу казалось:
Дорогой мой придурок.
Сделай миру одолжение, вышиби себе свои дерьмовые мозги.
Придется по-плохому, — подумал Санни.
Ничего тебе не «придется», — отозвался Шарки в его голове.
Санни подождал, когда жуткая официантка вернется.
— «Джим Бим», чистый, — заказал он. — Двойной.
Еще несколько минут, и Санни уставился на высокий бокал чистого лекарства, наблюдая, как колышутся в такт басам из колонок кубики льда.
— С Рождеством, — сказал он, хотя на дворе был июль.
Залпом выпив, он поманил симпатичную кореянку из танцовщиц.
— Угостишь меня? — спросила девушка.
— Приватный танец, — буркнул он.
Поднялся на ноги, и лицо девушки просветлело.
— Ой, а ты большой, — сказала она.
А потом улыбнулась, поправила его воротник и повела в задние комнаты.
Коридоры оказались заполнены голыми женщинами и красным светом.
В углу, справа от Санни, две стриптизерши танцевали для клиента и его рыжеволосой подруги с тонкими, почти отсутствующими губами.
— Люблю рыжих, — сказал Санни. Хотя внутри у него ярился и бросался на прутья клетки зверь подсознания.
Жаль, что Флейка тут нет, — подумал он, вспоминая, как этот чертов пробойник свалил его апперкотом: рыжий шторм, задувший последнюю свечку на торте Санни Трубадура.
Будь он здесь, я скормил бы ему его собственное ухо.
Санни сел на красный бархатный стул, стриптизерша начала извиваться.
— Меня зовут Даглас, — сказала она. — Двадцать долларов за танец?
— О’кей.
Он вытащил купюру из бумажника и протянул ей.
Именно в этот момент мимо кабинки прошла Хармони.
Санни быстро вложил купюру в ладонь Даглас и встал.
— Эй, Геркулес, только без рук! — прочирикала она.
— Прости, Даг, — бросил Санни через плечо.
И в четыре шага пересек комнату, чтобы успеть перехватить Хармони у двери туалета. Она чуть не ткнулась в его грудь по инерции и подняла глаза.
— Чего?
Санни схватил ее за талию, забросил на левое плечо, обернулся и застыл: примерно два десятка фальшивых развратников загородили ему путь.
— С дороги! — рявкнул Санни.
Стриптизеры и клиенты прыснули во все стороны, как тараканы.
Одна девчонка закричала, вопль подхватили другие. Вышибала, раньше предлагавший брататься, блокировал выход.
— Стоять, ублюдок!
Санни ответил правым кроссом, который смел вышибалу с ног и вырубил раньше, чем туша коснулась ковра на полу. Трауб взялся за дело.
Двигайся, — приказал он себе. — Пошел-пошел-пошел.
Санни пинком вышиб дверь черного хода и выскочил на улицу. Женщина, висящая на его плече, по-прежнему не издавала ни звука. Она не дергалась, не боролась, не кричала.