– Это не совсем приворот. Просто что-то среднее между родовой магией и мужским обаянием.
– По большей части явно магия.
– Хватит тыкать в мою мужскую состоятельность! Я, между прочим, не привык вести такие разговоры. Я не знал, что вмешательство моей магии может тебе навредить.
Та-а-ак, а вот это уже интереснее.
– Навредило?
– Когда ты сказала, что теряла в детстве магию, я все понял. Нельзя воздействовать так на существо, которое теряет магию, да еще и на человека. Ты не приняла мои силы и… они снова запустили процесс, который твоему отцу удалось остановить давным-давно.
Мне показалось, я ослышалась. Очень хотелось ослышаться, проснуться или… не знаю, пусть Уилл рассмеется и скажет, что это глупая шутка!
– Котлетка…
– Прекрати называть меня так!
– Хейлин! Я не знал, что ты была так серьезно больна!
– Да нет, я понимаю, всякое бывает. Рано или поздно это должно было случиться. Даже странно, что так поздно. Надо будет в завещании попросить написать на могилке «Здесь лежит Хейлин. А все потому, что кто-то очень хотел затащить ее в постель, чтобы выиграть пари».
– Хейли…
– Что? – устало спросила я. – Что ты сейчас проверял? Подействовал ли приворот?
– Нет, я просто… не знаю. Ты не случайно здесь оказалась, ты…
– Конечно, нет. Я должна тут сдохнуть. Ну ладно, сколько там у взрослого человека пропадает магия? Месяц? Два? Успеешь. Сейчас я схожу в душик, погреюсь, уложу волосы, часиков в двенадцать приходи. И Эрла с собой обязательно приведи, а то вдруг он не поверит, что ты выиграл спор, а второй раз можем не успеть.
– Хейлин!
Уилл вскочил, крепко сжал мои плечи и как следует меня встряхнул.
– Успокойся! Да, я виноват, я не знал… то есть нет, я не должен был вообще применять к тебе магию. Я разозлился. Ты повстречалась мне не в самый простой жизненный период и на самом деле еще сильнее его усложнила…
– Ну, извините! Зато у меня все зашибись! Самый простой период в жизни: сейчас замотаюсь в простыню и поползу на кладбище!
– Котлетка, я что-нибудь придумаю.
Я устало отмахнулась.
– Напиши мой портрет и повесь в столовой. Чтобы портил всем аппетит.
– Хейли…
– Уилл, я устала, я хочу спать. Иди… я не знаю, куда-нибудь подальше отсюда. Оставь меня в покое. Мы квиты. Я двинула тебе энергетическим шаром, а ты очень хорошо отомстил.
– Хейлин, – он говорил очень медленно, словно уговаривая не только меня, но и себя, – я не ожидал, что ты появишься в моей жизни. И поверь, я впервые не знаю, что делать. Совсем.
Я смотрела в окно, на кружащиеся в воздухе снежинки, и думала, что тот день, когда я села в дракона, определенно был проклятым. Едва я улетела из родного дома, все пошло наперекосяк.
До этого я знала, кто я, знала, что собой представляю. Избалованная, яркая, красивая и богатая Хейлин ди Амос. Не глупая, скорее ограниченная. Статусная невеста, скандально известная в определенных кругах. Золотая молодежь южного побережья. Я поддерживала этот образ, я им наслаждалась.
Что от той Хейлин осталось теперь? Избалованность? Да, возможно, хотя сложно говорить об избалованности, когда принимаешь душ по расписанию и ешь в компании трех десятков рабочих. Яркость? Серые валенки и теплый тулуп как ничто другое стирают индивидуальность. Красота? Возможно, хотя та девушка с волнистыми волосами совсем не походила на холодную и неприступную Хейлин. Богатство. Что от него толку, если оно не может спасти жизнь?
Я вытерла слезы тыльной стороной ладони. Нет уж, плакать из-за одного придурка я точно не буду. Я очень долго старалась создать образ холодной стервы, чтобы ни у кого и мысли не возникло жалеть бедную сиротку Хейли, убившую мать. И уж точно не хочу, чтобы жалели бедную больную Хейли, которая рыдает из-за глупой мимолетной влюбленности.
Я решительно направилась вниз, даже не отметив, что дом перестал сходить с ума и лестница в холл вела именно туда, а двери в кухню – на кухню.
И все-таки это оказалась ночь, потому что на кухне никого не было. Я взглянула на стену – три часа. Самое время, чтобы что-нибудь съесть, верно?
Пока разогревалась печь, я задумчиво рылась в запасах.
– Кабачок не хочу. Морковку не хочу. Капусту не хочу. Огурец не хочу. Хм-м-м… а что у нас тут?
Открыв очередной ящик, я поняла, что Эрл переложил туда запасы мяса, очевидно, чтобы не добралось нашествие глазонек. Я собиралась было закрыть ящик, как вдруг задумалась. А собственно говоря, что я теперь теряю? Какой толк соблюдать полезную диету, если скоро магия меня покинет и останется только проводить последние часы в изматывающем ожидании?
В корзине с приборами я нашла решетку, на которой Кейн жарил мясо, когда мы устроили ужин на улице. Решетка прекрасно входила в печь, а еще удобно закрывалась так, чтобы мясо было зажато между прутьями.
Я, конечно, пожадничала, разморозив все мясо, но подумала, что горняки наоборот обрадуются, получив такой сытный завтрак. И я заодно поем.
Такой меня и застал папа: сидящей над тарелкой с чуть обуглившимися по краям мясными кусочками. Жирными, мягкими, пахнущими специями и травами.
– Хейлин… – Он лишился дара речи.
– Фто? – поинтересовалась я с набитым ртом. – Хофефь есь?
– Хейлин, ты что, ешь мясо?
– Полфилофь офень недуно.
– Что?!
– Говорю, – я сделала над собой усилие и проглотила кусок, – получилось очень недурно. Возьми из во-о-он того тазика. Там много.
– Хейли, детка, что с тобой? Ты не ела мясо с тех пор, как научилась внятно формулировать свои мысли. Он тебя обидел? Этот Уилл Торн?
– Обидела меня Светлейшая. Знаешь, пап, даже молния не бьет дважды в одно место. А вот светлоликая, как оказалось, вполне. Она что, не могла выбрать другую кандидатку на роль трагически умершей красавицы?
По лицу отца пробежала тень, и мне стало стыдно. Он-то уж точно не заслужил моего гнева. Я злилась на судьбу, на богиню, забывшую о моем существовании, но никак не на отца, которому снова пришлось столкнуться с самым страшным испытанием.
– Извини, – тихо сказала я. – Просто накипело.
– Он тебе рассказал?
– Нетрудно догадаться. Я почти не помню детство, время, когда болела, но примерно так все и представляла. Магия постепенно уходит и будет уходить, пока не иссякнет окончательно.
Папа сел рядом, с жутким скрежетом отодвинув стул.
– Детка, – начал он таким тоном, словно я получила в академии двойку и сейчас меня начнут воспитывать на предмет важности учебы, – для начала я хочу тебе сказать, чтобы ты ничего не боялась. Однажды я уже нашел способ справиться с этой напастью. С тех пор прошло почти двадцать лет. Магия шагнула вперед, и исчезновение сил – не приговор. Существуют лекарства, способные тебя спасти. А еще существуют артефакты, способные вернуть все до последней капли. Я неспроста храню куклу, которая спасла тебя. Артефактор, сделавший ее, Виртон Бол, до сих пор живет в Эрстен-граде. И, насколько мне известно, не прекращает разработки. Мы полетим к нему сразу, как вернемся, а вернемся, едва закончатся метели. Поэтому… да, ты больна. Да, серьезно. Но подожди собираться к Светлейшей. Еще не все модные дома дрогнули после твоих визитов.
– Ты серьезно? Это лечат? Но мама…
– Мама, Хейлин, умерла очень давно. Мы не знали, с чем столкнулись, не знали, как тебя лечить. Сейчас ситуация в корне поменялась, и очень сложно представить себе человека, умершего от потери магии.
Я потупила взгляд. Стало очень стыдно за позорную истерику. О том, что за двадцать лет проблему как-то могли решить, я даже не подумала.
– Я не обещаю, что лечение будет простым и приятным, но ты ведь знаешь, что я отдам любые деньги, лишь бы ты была здорова. Хейлин, детка, прости меня за то, что так сорвался.
– Па-а-ап…
В следующую минуту я уже рыдала над мясом и позорно шмыгала носом, который мгновенно перестал дышать.
– Детка, не плачь. Все обязательно будет хорошо. Уедем с тобой отсюда, поваляемся под солнышком. Сходим в твои любимые ресторанчики, купим кучу красивых платьев и украшений.
– А можно забрать с собой Умбрю?
– Тень? Ты уверена? Это же темная энергия!
– Она мой друг, она меня грела и развлекала. Умбря очень хорошая и добрая!
– Хорошо, мы возьмем ее, только придется прятать такое опасное существо. Власти не одобрят, если по улицам будет носиться тьма во плоти.
Я быстро закивала. Умбря поймет, она умная и хорошая. Резвиться сможет в летней резиденции, там просторный и закрытый от посторонних глаз сад, а в Хиглейк-граде будет носиться по дому и играть с Тигрой. Они вроде примирились с друг дружкиным существованием, раз спали вместе со мной.
И раз уж мы вышли на откровенный разговор, я решилась спросить:
– Пап, а ты любил маму?
– Конечно. Разве я стал бы хранить ей верность всю жизнь, если бы не любил? Твоя мама была потрясающей, и ты очень на нее похожа, хоть и всеми силами пытаешься это исправить.
А я думала, отец не понимал, почему я постоянно выпрямляла волосы и всячески подчеркивала внешность: очень ярко красила и без того полные губы, наращивала ресницы и покрывала ногти всеми возможными цветами. Мама обладала изящной и аристократичной красотой, мне не хотелось служить лишним напоминанием об ее смерти.
– А когда ты в нее влюбился? Сколько прошло от вашей встречи до того, как ты понял, что любишь ее?
– Я влюбился сразу, Хейли. А вот она очень долго считала меня заносчивым и слишком циничным. Мы учились вместе в академии и как-то пошли в поход. Она отделилась от группы, я решил пригласить ее погулять, и тут она упала в какое-то ущелье, скрытое от посторонних глаз. Ох и ругалась, что я за ней следил! Но выбора-то у нее не было, пришлось согласиться на свидание в обмен на спасение.
– Что?! – Я рассмеялась. – Ты шантажом заставил маму пойти с тобой на свидание?
– Она недолго жалела. Но влюбился я сразу, как только ее увидел.
– А если бы мама предала тебя? Ну… сделала что-то такое, что тебе бы сильно навредило? И сделала потому что… не знаю, из эгоистичных соображений. Ты бы ее простил?