Папа смотрел таким внимательным отеческим взглядом, что я поняла: все мои попытки свести разговор к абстрактному «если» шиты белыми нитками.
– Хейли, что у тебя происходит? Ты в кого-то влюбилась, а он тебя обидел?
Пришлось отвечать честно. Папа был добрый, папа был хороший, но терпением особым не обладал.
– Я не уверена, что влюбилась. Невозможно влюбиться за месяц, но… мне очень нравилось с ним общаться, и я не знаю, простить ли его ошибку.
– Какую? Что он сделал?
– Поспорил на меня.
Надо отдать папе должное: он даже не побагровел. Конечно, в его глазах промелькнуло типично родительское «убью!», но и оно было усмирено. Про приворот, пожалуй, говорить не буду. А то и правда убьет, а где тут тело закопать? По весне оттает, будет неловко.
– Давай проясним… м-м-м… ситуацию. Кто он? Этот Уилл?
От необходимости отвечать меня спас – спасибо Светлейшей! – Цвейг, вошедший в кухню. Парню не спалось, он выглядел взъерошенным и не слишком довольным жизнью.
– О, Котлетка, привет.
Я закатила глаза. В школе у меня прозвища не было – не решались. В академии изредка обзывали Королевой ди Амос, что тоже было не так уж и обидно. А здесь приклеилась Котлетка!
– А ты чего тут делаешь, Котлетка?
– Мяса хочешь? – буркнула я.
Цвейг принюхался к моей тарелке и согласно кивнул.
– Ну так возьми в кастрюле, а это мое.
С вегетарианкой, которая наложила себе целую тарелку шашлыка, спорить было попросту опасно. Разумеется, обсуждение моих отношений в этом горнодобывающем мужском гареме утихо. И мы просто ели в ожидании завтрака.
На который никто не пришел.
Я сидела в совершенном шоке. Цвейг, в общем-то, тоже. Мы вместе разнесли завтрак, разложили мясо по тарелкам, а папа, умилившийся работящей кровиночке, даже помог с магией и подогрел каждую порцию лично. Такой заботы горняки еще не видели.
Но время шло, а никто, включая Эрла, не спешил идти на кухню.
– Может, дом снова взбунтовался и никого не пускает? – предположил Цвейг.
– Пойдемте, поищем всех? А если что-то случилось?
А даже если не случилось, меня оскорбляло явное пренебрежение к моим кулинарным способностям! Я тут старалась, готовила, не спала почти, пострадать успела, и то не забыла о завтраке! А они решили проспать? Нет уж. Найду и силой заставлю все сожрать.
В холле никого не было, только кто-то забыл закрыть на замок двери, и на пол намело снега. Цвейгу пришлось в домашних ботинках идти по ледяному полу, чтобы задвинуть засов, отчего парень жутко ругался.
Вместе мы пресекли холл и дошли до самой большой гостиной, где все обычно собирались.
– Тс-с! – Цвейг приложил палец к губам. – Слышите?
Я действительно услышала приглушенные голоса за массивными дверями гостиной. Голосов было много, и звучали они как-то… угрожающе, тревожно. Что же случилось?
Решительно, не сомневаясь ни секунды, я распахнула двери и вошла в комнату.
На меня тотчас обратились три десятка взглядов.
– Доброе утро, – поздоровалась я.
Кейн, стоявший у окна, как-то устало вздохнул.
– Хейлин, доброе утро. Пожалуйста, подожди нас в столовой…
– Нет уж, пусть тоже поприсутствует! – выкрикнул один из парней, Хайрен.
– Хейлин тоже часть нашей команды, она имеет право все знать.
– И она о нас заботится, в отличие от тебя, Кейн. Хейлин никогда не врала, она всегда честно себя вела, в отличие от тебя.
Так-так-так, а вот это уже интересно. Похоже, Кейн крупно накосячил, раз его прижали к стенке всем коллективом. Я только Уилла не нашла, ну и Цвейг был с нами. Все остальные в бурном обсуждении активно участвовали.
– Проходи, Хейли. – Хайрен уступил мне место.
В другой раз я бы отказалась, но после обморока сил оставалось не так уж много.
– Мы хотим знать, Кейн, что здесь ищем.
– Я вам миллион раз отвечал на этот вопрос! – рыкнул Кейн. – Наша цель – разработка луннобриллиантовых и самоцветных рудников…
– Тогда почему ты отказался копать в восточном направлении? Там жила может обеспечить пару государств!
– Там опасность обрушения! Я в ответе за ваши жизни!
– А Найтес говорит, опасности нет.
– Вот когда Найтес будет здесь главным, тогда он будет решать, где есть опасность, а где нет!
– Хорошо, – Хайрен не сдавался, очевидно, он был у этого бунта заводилой, – пусть будет по-твоему. Пусть есть опасность разрушения, мы не против. Тогда как ты, Кейн, проморгал прорыв темной магии? Мы чуть не остались в этом доме навечно! А если бы все замерзли здесь? Это твоя ответственность!
Кейн не стал скрывать:
– Это мой прокол, Хайрен. Я не уделил достаточно внимания прогнозам. Мы копаем там, где был древний храм отступников, и я полагал, спустя столько времени никакой магии там уже не осталось. Выговор мне уже вынесли, если вас это интересует.
– Вынес кто? – спросил Цвейг, нахмурившись. – Мы даже не знаем, на кого работаем.
– На меня, – вдруг раздалось из-за моей спины.
Я узнала бы этот голос даже не оборачиваясь, но все равно подскочила на месте, повернувшись к Уиллу, который мрачно взирал на стихийное безобразие.
– Вы работаете на меня, господа, и пока не выполните часть своей работы, не покинете это место.
Повисла такая тишина, что я даже дышать старалась потише. Все присутствующие испепеляли друг друга взглядами. В основном смотрели на мрачного и серьезного Уилла, но кое-кто явно ждал объяснений все еще от Кейна. Цвейг нет-нет да и поглядывал на меня, а папа просто внимательно следил за присутствующими. Ему-то что, подумаешь.
– Я – владелец этих рудников, – произнес Уилл. – Если у вас есть ко мне конкретные вопросы, я попробую на них ответить.
Его голос звучал так холодно и отстраненно, что я не могла соотнести в голове два образа: Уилла, который весело смеялся со мной, делая на кухне котлеты, и этого Уилла, циничного владельца луннобриллиантового рудника. Зачем он ему? Почему скрывался и притворялся обычным горняком? Хотя нет, обычным он никогда и не был, слишком уж дерзко и независимо держался.
– Что мы ищем? – спросил кто-то.
– Это не ваше дело.
– Значит, мы уходим, Торн. Я не собираюсь работать вслепую.
Народ одобрительно загудел.
– Без проблем. Платите неустойку – и вы все свободны.
Лица горняков изменились. Они или не знали о неустойке, или не рассчитывали ее платить. Вообще, подобный пункт в контрактах – обычное явление, папа подтвердит. Если рабочий нанимается на определенный срок или до определенного результата, за хорошую плату, он обязан отработать все положенное. Если, конечно, позволяет здоровье, условия и так далее. Просто так уйти с рудника, не отдав значительную часть заработанного, нельзя.
– В каждом из договоров, что вы подписали, есть пункт о сроках. Вы работаете до конца года, до первого дня зимы. Напомнить, какое время года сейчас? Лето, господа. До конца ваших контрактов полгода, и я рассчитываю, что работы продолжатся. Все, кто работать не желает, могут написать соответствующее заявление. Я подпишу и буду ждать от вас денег.
Он прошел к окну, где стоял Кейн, и народ расступился.
– На будущее для тех, кто решит остаться. Читайте свои контракты внимательнее, господа. Если бы хоть кто-нибудь из вас прочел не только пункт о заработной плате, он бы увидел, что подобные вопросы, касающиеся особо важных частей разработки, задавать запрещено. Но в качестве исключения я вам отвечу. Мы ищем древний храм Темнейшего бога. Зачем? Я думаю, всякий, кто хотя бы закончил школу, понимает, какую ценность представляет подобное сооружение. Я рассчитываю выгодно продать находки. Что касается рудников и самоцветов, то наша задача – провести разведку и, опять же, продать право разработки как можно выгоднее. Я удовлетворил ваше любопытство?
– Темная магия… – начал было Найтес.
– Ликвидирована, – закончил Уилл. – Она больше никому здесь не угрожает. И риск, которому каждый из вас подвергся, добираясь в душевую через библиотеку и раздевалку, соответствующим образом отразится на премиальной части оплаты. В свою очередь я надеюсь, что данный инцидент станет последним подобным происшествием на этом руднике. Вы делаете опасную работу. И если кто-то не намерен честно работать, я прошу его уйти сразу. Не подвергайте лишней опасности своих товарищей.
Он замолчал, и я быстренько закрыла рот. На миг наши взгляды встретились. Я быстро отвернулась, но перед этим мне показалось, его глаза снова изменили цвет. Может, такие глюки – проявление потери магии?
– А теперь, раз вопросов, как и желающих нас покинуть, нет, прошу на завтрак. Хейлин очень старалась сегодня. Нужно оценить ее заботу.
Народ медленно потянулся к выходу. Кажется, все были в шоке, да я и сама слабо понимала, что сейчас произошло. Уилл, которого мы все знали как довольно простого и юморного парня (пусть иногда он и бесил меня до зубовного скрежета), изменился. Я не могла себе представить, чтобы этот холодный и рассудительный предприниматель называл меня Котлеткой. Скорее, Уилла можно было бы увидеть в компании отца на деловом обеде. Но никак не на моей постели, сочиняющим дурацкое письмо.
Я оцепенела, не зная: то ли вместе со всеми идти в столовую, то ли попытаться поговорить с Уиллом. До того, как он выступил со своей речью, я хотела немного сгладить прощание и рассказать о том, что папа мне поможет и его спор меня не убьет. Но теперь…
Демон раздери, я впервые в жизни не чувствовала себя ровней мужчине!
Я была на королевском приеме и заигрывала с принцем Берноном, а сейчас робела перед владельцем пары тоннелей, продолбленных в горе?!
– Котлетка! – окликнул меня Уилл, когда я все-таки решилась позорно сбежать.
Пришлось обернуться.
– Хейлин… мне стоило сказать тебе раньше, но я и так слишком много врал, что еще одна ложь сильно облегчила жизнь.
– Это не мое дело, Уилл. Ты можешь делать то, что тебе заблагорассудится. Но если хочешь знать, я поговорила с отцом, и он сказал, что болезнь не такая уж страшная. Сейчас исчезновение магии могут лечить. Я смогу жить, возможно, без способностей, но и это неплохо. Так что твой спор не натворил ничего непоправимого.