ревом.
– Жаль, нет шампанского, да? – усмехнулся отец. – Скоро взлетаем, постарайся не облиться кипятком.
Пока он выпускал Тигру и Умбрю, я быстро погрузилась в книгу. Нет, мне было не слишком интересно ее читать, я просто не хотела думать о том, от чего (и кого) я улетаю. Домой и домой, месяца недостаточно, чтобы полюбить это место. Недостаточно, чтобы завести друзей, и уж тем более недостаточно, чтобы влюбиться.
Но и чтение не очень-то шло. Я просто листала гримуар, рассматривая картинки, в очередной раз задавая себе вопрос, кто же изображен на большом рисунке и вообще, кем была эта Алессия. Дойдя до форзаца, я вдруг заметила потайной кармашек. Бумага прилегала так плотно, что тонкий листочек я вытащила не сразу. Стараясь не порвать драгоценное издание, я кончиком ногтя подцепила листочек и развернула еще один рисунок Алессии.
Тук-тук. Сердце дважды толкнулось в грудную клетку и замерло на долгий пугающий миг. Рисунок, похожий на тот, что я уже видела, изображал мужчину в анфас.
– Не может быть, – прошептала я. – Не может… Остановитесь! Не взлетайте!
– Что за… Хейлин!
– Папа, отойди, мне нужно выйти!
– Хейлин! – крикнул он мне вслед. – Хейлин ди Амос!
Но я уже неслась через лес, забыв и о его обитателях, и о собственных страхах. Неслась туда, где еще ни разу не бывала: к рудникам.
Глава десятая
Дорога к руднику разделилась. Широкая вела туда, откуда слышались голоса и грохот, там велись работы. Вторая, узкая и едва заметная, выглядела так, словно ее совсем недавно протоптали. Не знаю, какая сила толкала меня, указывала путь, но я чувствовала, что должна узнать все наверняка. В руке я сжимала старый рисунок.
Дорога не заняла много времени, Я даже не успела замерзнуть. В конце концов я оказалась перед ничем не примечательным входом в темный тоннель. По бокам от него поставили импровизированный забор из воткнутых в снег столбиков и веревок. Немного поколебавшись, я вошла внутрь.
Тьма сомкнулась за моей спиной. Изо рта вырывался пар, но я бы не сказала, что в тоннеле было холодно. Где-то вдалеке журчала вода, а совсем рядом слышалось, как капли падают на водную гладь. Тепло здесь поддерживали явно искусственно, так что или это таяли сосульки, или где-то рядом было подземное озеро.
Теплые зимние сапожки (хотя бы не валенки, и то хлеб!) оказались неподходящей обувью для спуска, пусть и пологого. Я держалась за стену одной рукой, но понимала, что если поскользнусь, то поеду вниз на пятой точке, снесу Уилла и потеряю шанс выяснить, что же все-таки здесь происходит.
И зачем мне это надо? Я шла, задавая себе этот вопрос бесчисленное количество раз, но если бы у меня был ответ… Уилл перевернул мой привычный мир. Я впервые в жизни рядом с ним возненавидела кого-то сильнее всего на свете, а потом так же стремительно и сильно влюбилась. Я впервые ощутила себя не красивой студенткой престижной академии, не богатой наследницей и не завидной невестой, а девушкой, с которой интересно провести время. Поболтать у камина, приготовить вместе ужин, спасти дом от нашествия темных сил, расколдовать несчастных горняков, полюбивших глаза на ножках.
Огорошив меня известием о своем положении и неудавшемся споре, Уилл перевернул мой мир второй раз. Я впервые попробовала мясо, я впервые поняла, что значит выражение «разбитое сердце».
Да, пожалуй, я шла за Уиллом, чтобы раз и навсегда покончить с глупой, наивной надеждой. Я должна была увидеть то, чего он так жаждал, чтобы сказать себе: все, Хейли, больше ты не принадлежишь к его миру. Или чтобы получить подтверждение, что ведьма Алессия была просто глупой фантазеркой. Должна ею быть, иначе никак.
А я… или снова буду вынуждена искать артефактора, который поможет мне с магией, либо медленно угасну, как должна была угаснуть еще при рождении, не забрав у мамы последние крохи жизненной энергии.
Я шла довольно долго. Старалась ступать бесшумно, хоть и плохо получалось. В один момент впереди показалось движение. Я затихла и съежилась у стены, осторожно выглядывая.
Уилл. Он неспешно брел куда-то, попутно внимательно рассматривая стены. Наверняка при желании Уилл без проблем бы понял, что за ним кто-то следит. Вот только ему и в голову не пришло, что глупая девчонка не улетит. Он оказался целиком и полностью поглощен своей дорогой. Шел навстречу цели.
По мере того, как мы спускались, тоннель менялся. Постепенно лаз сужался, ступеньки и вовсе исчезли, а дышать стало тяжелее, словно воздух сгустился. Я несколько раз ловила себя на панике, но Уилл шел дальше, а значит, и я могла. Это давало силы двигаться дальше. Да и, честно признаться, идея повернуть обратно казалась мне куда страшнее. Так создавалась хоть какая-то иллюзия присутствия кого-то рядом.
Неожиданно мы вышли в огромный зал. Уилл смело пошел вперед, а я села в тоннеле, откуда оказалось очень удобно наблюдать. Здесь меня не было видно, а вот я видела все помещение, как на ладони.
Когда-то зал наверняка был прекрасен. Я живо могла себе представить, как высоко сверху, через огромные окна сюда проникал солнечный свет. Как он освещал величественные колонны, падал на огромный роскошный алтарь, касался позолоченных узоров на стенах. Теперь от всего великолепия ничего не осталось.
Алтарь представлял собой огромную каменную глыбу, исписанную древними символами, значения которых я не знала. Рядом с ним покосился сундук на подставке, из-под приоткрытой крышки виднелось какое-то сияние. Уилл смело его открыл, и клочок зала осветился сине-зеленым цветом.
Он извлек из сундука нечто среднее между кристаллом и камнем. Сам он был черный, а сверху его словно опутывали сияющие синие и зеленые нити.
«Прямо как его глаза», – подумалось мне.
И такая тоска вдруг накатила… Это был не тот Уилл, которого я знала. Не тот, в которого влюбилась буквально за несколько дней. Пожалуй, мужчина передо мной действительно мог быть тем, о ком писала Алессия. Все в нем – от осанки до взгляда – говорило о колоссальной силе, скрытой внутри.
Я словно потеряла друга. Или возлюбленного. А может, и того, и другого, потому что так весело мне еще ни с кем не было.
Он вдруг замер, поставил кристалл на подставку и медленно обернулся. Мое сердце словно замерло на пару секунд, а затем особенно сильно толкнулось в груди, от чего внутри разлилась неприятная тревога.
– Хейлин? – спросил он.
И голос не принадлежал моему Уиллу.
– Что ты здесь делаешь?
– Я… извини. Мне было любопытно, что там, в этой расщелине. Я шла за тобой.
Пришлось выйти из темноты на освещенную площадку.
– Значит, это правда? – спросила я. – Темный бог существует? То есть существовал…
Он нехотя кивнул.
– И ты ищешь этот храм, потому что…
– Мы с сестрой всегда поддерживали баланс темной и светлой магии в мире. Но я знал, насколько хрупким было это равновесие. Моя сестра считала себя старшей, умной, ответственной. Она думала, будто лучше меня знает, как нужно распорядиться данной мирозданием силой. Я предполагал, что однажды между нами случится размолвка. Так оно и вышло. Мне пришлось уйти, оставить этот мир и Светлейшую, единолично властвующую над ним. Но я знал, что однажды вернусь. И запечатал часть своей силы в нескольких храмах темного бога по всему миру. Спустя сотни лет от них ничего не осталось. Некоторые затонули, а некоторые ушли под землю.
– И теперь ты хочешь вернуть себе силу.
– Ну да. Нагулялся. Это и мой мир, Котлетка, я был в нем богом и хочу вернуть свой трон. Как ты узнала?
Вместо ответа я показала рисунок Алессии.
– Понятно. – Уилл усмехнулся. – Моя сентиментальность вышла мне боком. Я прихватил книгу в память о Лесс.
– И забыл ее в библиотеке.
– Не забыл, а спрятал. В твои загребущие ручки она попала не слишком-то случайно, Хейли.
– Что ты хочешь этим сказать? – напряглась я.
– С самого начала твоя судьба подчинялась воле одного-единственного существа: моей сестры Азары. Это она подстроила все так, чтобы ты оказалась на моем руднике. Она подтолкнула к тебе Умбрю, а Умбре дала эту книгу. И она же привела тебя сюда.
Я невольно открыла рот в изумлении.
– Аз… то есть Светлейшая вмешивалась в мою судьбу?
– Она посчитала, что ты заставишь меня отказаться от планов.
– Какая наивная! – вырвалось у меня.
Я тут же хлопнула себя по губам, испугавшись. Разве можно так отзываться о богине?!
– Да, сестра – идеалистка.
Почему-то от констатации этого факта стало неприятно, словно я съела горькую и терпкую ягоду.
– А кто такая Алессия? В смысле… кем она была?
– Помощницей. Училась у меня магии, ну и работала на подхвате.
Он сказал об этом нехотя, впервые отведя глаза. И снова, будто получив подсказку, я ляпнула:
– Ты ее любил?
– Возможно. Она умерла очень давно. Я не помню, Хейли. Ты ведь понимаешь, сколько мне лет.
Поняла, но испугаться еще не успела.
– И после того, как она умерла, ты бросил все. Ушел, потому что в мощнейшей магии не было смысла без любимой женщины, да?
– Нет, – отрезал он. – Мощнейшая магия и есть смысл. Женщины здесь ни при чем.
– Ну да. – Я грустно улыбнулась. – Наверное, ты прав.
Удивительно, но вся моя бравада, все язвительные шуточки куда-то исчезли, и я не сразу поняла почему.
Это было его место. Его храм. Его обитель. Уилл был здесь хозяином, богом, а вот я – его созданием, которому не положено видеть собственное божество. Я не смогла бы объяснить, какие перемены произошли в облике мужчины, но чувствовала, что они отдалили его.
– Я должна уйти.
Он молчал. На секунду мне показалось, что сейчас Уилл что-то произнесет, снова станет тем, к кому я привыкла, но он молчал, и мое горло словно сжала невидимая рука. Смогу ли я вернуться домой, к Ариану, после того, как почувствовала настоящую жизнь? Как задышала полной грудью?
– Я должна тебя поздравить, – сказала я, слыша свой голос будто со стороны. – Раз ты искал этот храм, чтобы вернуть себе силу, то скоро мир узнает о том, что Темнейший бог вернулся, да?