Тут же откликнулся доктор медицинских наук, Заслуженный врач России и Киргизии, почетный железнодорожник, член президиума общероссийской общественной организации «Лига здоровья нации», главврач державы Геннадий Онищенко:
– Бутылка водки должна стоить не менее 100 долларов, а у нас сейчас минимальная цена – 98 рублей, и это крайне мало.
Эти инициативы и стали предметом ТВ-обсуждения. В первом же выступлении (слово дали профессиональному трезвеннику, возглавляющему какое-то «сухое» сообщество) прозвучало – подзабытое со времен всесоюзной славы следователей Гдляна & Иванова – слово «мафия». Имелись в виду структуры, наживающиеся на торговле спиртным и ставящие целью своей, путем тотального спаивания, окончательно истребить русский этнос. На самом деле термин «мафия» вполне уместен. Она рулит. Это альянс преступного российского чиновничества и криминалитета. И возьмусь утверждать: именно эта сила заинтересована… в продвижении «сухого закона». Который в условиях нынешней коррупции будет означать национальную катастрофу. Увы, это будет билет в один конец. Отыграть обратно, как это было в 30-х годах прошлого века за океаном и в горбачевскую эпоху у нас – не получится. Получив в свое распоряжение столь прибыльную вотчину, как подпольная торговля горячительным, бутлегеры уже не позволят этот указ отменить, поскольку власть (включая депутатов, разумеется) у нас продажна, а $$$ на подкуп у торговцев контрафактным бухлом будет немерено.
Непопулярную вещь скажу, однако журналист не обязательно должен быть полулистом-конъюнктурщиком, озвучивающим социально-одобряемое порицание всех возможных пороков, можно и забить на общественное мнение в интересах самого общества. Так вот, я считаю, что именно мафия (в значительной степени эмвэдэшная) не позволит нашим законодателям легализовать проституцию и коноплю. Потому что, как только торговля медицинскими услугами такого рода станет налогооблагаемой, то прибыль будет получать государство, а не те, кто крышует порочные отрасли сейчас, наживаясь и на потребителях (имя коим легион), и на «тружениках» подпольных индустрий.
Владим Владимыч Маяковский в 20-х годах, когда в Штатах ввели запрет на бухло, написал:
«Типичным бизнесом и типичным ханжеством назовем американскую трезвость, сухой закон прогибишен: в обществе, где продается все… Сейчас уже нельзя отменить закон, запрещающий винную продажу, так как это невыгодно, прежде всего, торговцам вином. А таких купцов и посредников – армия. Такая долларовая база делает многие, даже очень тонкие нюансы американской жизни, простенькой карикатурной иллюстрацией к положению, что сознание и надстройка определяется экономикой».
В Америке на дрожжах «сухого закона» взошел Аль-Капоне и та самая мафия, которую прописывают без всяких кавычек. Чикагские гангстеры остервенело боролись против отмены запретительных мер, понимая, что «сухой закон» позволил создать нелегальную индустрию, приносящую $$$-миллиарды даже в те годы, когда дом в Чикаго можно было купить всего за тысячу. А ведь в рядах US-полиции тогда работали люди, которые надевали форму для того, чтобы «служить и защищать», а не для удовлетворения садистских наклонностей и возможности кормиться взяточками. И даже они были совершенно бессильны в контексте законодательства, выкроенного по тем лекалам, которые восхищают Кадырова. И зачем спрашивается карать продажу спиртного законом, если само употребление запрещено исламом?
На ток-шоу вспоминали успехи по борьбе с алкоголизмом в годы Первой мировой и Гражданской. Однако почему-то не вспоминали при этом об уголовной (!!!) ответственности за появление в нетрезвом виде в общественных местах. А в армии комиссары так просто расстреливали пьяных на месте. Кто сейчас возьмется за такого рода репрессии? Ребята Кадырова?
Возвращаясь к досмотру на зиловском КПП. Оказывается, с территории завода нельзя вывозить спиртное! Правда, правда. Ну и, ввозить соответственно. Просто въехал я с какого-то служебного въезда на Автозаводской улице, где меня пропустили без досмотра, поскольку я подъехал одновременно с тогдашней ведущей Наталией Метлиной, которую охранники «знают в лицо». А вот выезжал я прямо на Третье кольцо и к тому же соло. У меня в багажнике было две бутылки: украинская водка + шотландский вискарь. Составили, стало быть, акт. И спрашивают (в шутку, полагаю):
– Ну что, будем изымать?
Я, точно в шутку, отвечаю:
– Раз так вопрос поставлен, то я прямо тут, из горла, отраву уничтожу.
И вот так ответственное лицо на меня посмотрело в этот момент… Так посмотрело. Не с восторгом, нет, конечно. Но с безусловным ПОНИМАНИЕМ.
И вот пока будут у нас такие взгляды (а других как-то не предвидится), берусь продекларировать: «сухой закон» в России не покатит. Так что в этом смысле Влад Листьев был своим. Плоть от плоти. Кровь от крови. Разбавленной алкоголем.
Сюжет №03. Политковский в гематологическом центре
Александр Политковский:
«На так называемом творческом вечере в Минске мне передали письмо. Собственно, это был формат вопросов из зала, записки. Поскольку эта записка была многословна и явно не вопрос, читать я ее на сцене не стал, сунул в карман куртки – и забыл. А в Москве Аня (Анна Политковская – Е.Д.) нашла письмо и наехала: «Ведь Чернобыль – твоя тема!» Речь шла о Белорусском республиканском гематологическом центре, где облученные дети умирали на глазах друг у друга, где не хватало лекарств…
Поехал. Поскольку лицо было уже узнаваемо, сперва заслал туда коллегу с моей опять же камерой. Та отсняла материал в субботу вечером, а утром в понедельник я пришел к главврачу сам. Она обреченно: «Так это вы были?» Вздохнула и рассказала все как есть.
После эфира по всей стране – стихийный сбор средств для клиники.
Туда приехал президент Горбачев, его супруга Раиса Максимовна взяла Центр под персональный патронаж, в результате чего медучреждение стало лучшим в Восточной Европе (в своей категории). Уровень смертности упал с 76 до 16%. Есть чем гордиться.
Когда я приезжал туда потом, родители пытались презентовать мне гостинцы, которые принесли больным детям. Это лучшая награда, поверь».
Вообще, такого рода сюжетов во «Взгляде» было много.
Так, в июне 1989 года Мукусев сделал мини-фильм, посвященный двадцатилетнему парню из Мурманска Руслану Штивелю.
Тот рос без родителей и с детства страдал тяжелейшим и очень редким «генетически обусловленным заболеванием».
И те, кто видел сюжет, наверняка запомнили огромные, в пол-лица, темные очки, которыми Руслан скрывал следы многочисленных операций, принесших не облегчение, а мучительные осложнения, природа которых нашим офтальмологам неизвестна.
В итоге – продолжить лечение не взялись ни в одной из отечественных клиник. Правда, прок от бесконечных посещений врачей все же был. Руслану выдали справку, что болезнь его не заразная.
Но, несмотря на это, его не допустили даже до вступительных экзаменов в институт, о котором он так мечтал.
Вот тогда он и пришел во «Взгляд».
Сюжет заметили в «Комсомолке» и после публикации, повторившей материал «Взгляда», Руслана зачислили на подготовительное отделение биофака МГУ. Руслан поступает в вуз, но из-за резкого ухудшения зрения вынужден бросить учебу.
И снова врачи, кабинеты, клиники. И все те же рекомендации: сходите к тому-то, попробуйте то-то и вообще смените-ка место жительство (например, Мурманск на Ялту). Кроме того, выяснилось, что в ЦКВИ (Центральном кожно-венерологическом институте) диагноз Руслану был поставлен «не совсем точно», что привело (после принятия одного из прописанных там же препаратов) к многочисленным побочным действиям, еще более усугубивших болезнь.
Но сюжет во «Взгляде» сделал свое дело. Люди стали слать Руслану деньги на лечение за рубежом. Но требуемая сумма складывалась крайне медленно. Особенно – ее валютная часть.
Тогда Руслан сам стал стучаться в двери различных фондов министерств, объединений, союзов, пытаясь объяснить чиновникам, что его болезнь – это не только трагическая ошибка природы, но и результат неправильного диагноза и, как следствие, лечения.
Пытался доказать он это и в Минздраве России. Самому министру, товарищу А. И. Воробьеву. Тот, даже не выслушав, прервал Руслана «исторической» фразой:
«Вы вступили в борьбу со здравым смыслом»…
Как ни странно, единственная организация, которая, несмотря ни на что, помогала ему все это время – это ЦК бывшего ВЛКСМ, а затем Российского Союза молодежи.
А у Листьева вообще с этой темой непросто.
В тот день, когда ведущий «Взгляда» делал сюжет из детской больницы, умер Влад Листьев, его шестилетний сын – Владислав Владиславович. Листьев приехал со съемки, завалился спать. Ребенок ночью поперхнулся и умер от удушья. Родители обнаружили мертвого мальчика в пять утра.
Он не смог позвать мать.
Напомню, малыш после трехнедельной лихорадки лишился зрения и слуха. Так что эту горькую чашу Влад выпил сполна.
Малыша похоронили на Хованском кладбище, рядом с отцом Листьева. Читал в каком-то таблоиде, что вскоре Влад вскрылся и его спасли чудом.
Не знаю, сам Владислав об этом не рассказывал.
Если Альбина и знает что-то, то вряд ли с кем-то поделится.
Миф №10. Русский рок вышел из подполья благодаря «Взгляду»
По этому поводу в свое время высказались все ведущие «Взгляда». ТВ-проект и рок-музыка внесли зримую лепту в разрушение… здесь каждый волен подставить то, что сочтет нужным.
В три последних года восьмой декады прошлого века Листьев & ведущие «Взгляда» были такими же кумирами молодежи, что и рок-музыканты. Но! Последние были популярны (пусть и в подполье) до эпохи гласности, и остались при фанатах (пусть и немногочисленных) по сию пору.
Лимонов
И еще. По поводу «трех откормленных комсомольцев».
Процитирую «Книгу мертвых» Эдуарда Лимонова: