«В 1990-м, в ноябре, после передачи «Камертон» прямо в студии Боровик познакомил меня с телеведущим Любимовым. Вот еще один мальчик-мажор. Папа – большой советский разведчик. Они такие все крупные, эти ребята, мясистые.
Вспоминаю своего босса, наглого Питера Спрэга, оглоблю здоровенную: «Скажите, Питер, – спрашиваю я у него, мы сидим на кухне, – почему американцы такие здоровенные?» – «Бифштекс каждый день в трех поколениях – вот и весь рецепт, Эдвард, – отвечает он и бросает газету на стол, встает. – У вас в России едят мало мяса», – смеясь, покидает кухню. (Старый злой Питер, я скучаю по нему… Хотел бы опять послужить у него батлером, вернуть старые добрые времена). Но в семьях Боровиков, Михалковых или Любимовых ели каждый день это пресловутое мясо и в более чем трех поколениях! Вот детки и вымахали все такие здоровые и мясистые. На всех мяса в России, правильно, Питер, не хватало, и если кто-то ел его ежедневно, то в прямом смысле вырывал его из других ртов. Нет, я не испытываю личной неприязни к этим ребятам, я испытываю классовую ненависть… Помню, Боровик устроил для меня ужин в «кооперативном» (или тогда уже говорили «частном»? ) ресторане на Лесной улице. Тогда этот ужин не показался мне необычным, но сейчас, когда больше половины его участников мертвы, этот ужин выглядит в ином свете. Мертвенно-бледным кажется он мне, ужином мертвецов.
Боровик с женой приехали за мной на машине и привезли в ресторан. Сам зал ресторана находился в полуподвальном помещении, столиков было немного. Было в изобилии мясо и много зелени – свежие помидоры, огурцы, лук, кинза. Боровик объяснил, что это не парижский, конечно, ресторан, но здесь есть свежие овощи, мясо и нет бандитов. Я сказал, что в Париже хожу в рестораны, только если меня приглашают издатели или еще кто, кому что-то от меня нужно. Я плохо разбирался тогда в персоналиях России, я не знал, кто есть кто и потому не мог оценить тогда, какая там компания собралась. Долго я там не пробыл, у меня был ранний утренний авиарейс в Париж.
Помню, что провожать нас вышел длинноволосый, как мне показалось, пегий человек в очках. Он сказал, что клятвенно обещает, что пригласит меня на свое телевизионное шоу. И дал мне визитку, а я, вежливый, продиктовал ему свой телефон там же, у входа в ресторан. В квартире на Герцена я поглядел на визитку. Там значилось: «Листьев Владислав». Позднее, когда он погиб, я пытался осмыслить его смерть и понял, что значения его смерти мне не понять.
Я полагаю, он был неоригинальным и нетемпераментным тележурналистом.
Скажем, Невзоров в свое время был много более интересным тележурналистом. Его репортаж, где он сует микрофон умирающему от ранения в живот молодому бандиту с калмыцкой физиономией, вызвал, помню, зависть французских коллег. Часть репортажа продемонстрировало французское телевидение, по-моему, канал «Арте» с завистливой ремаркой, что в прекрасной Франции показать такое французу не позволили бы власти, блюдущие нравственность граждан. Невзоров чуть ли не жмет на живот умирающего и спрашивает: «Больно?» А парень вдруг тут же и преставился. Последний хрип, конвульсия. В сравнении с такими репортажами Листьев – мыльный пузырь».
Конец цитаты. Очень характерной. Влада считали номенклатурным «сынком», хотя он был выходцем из пролетарской семьи.
И он не забывал об этом.
Автор и Боровик, 1995
Помню свой первый визит в студию «Взгляда» (еще не в качестве ведущего, а лишь как гостя-журналиста). Меня тогда «допрашивали» Люби и Лист, что-то там было про дачи горбаческие и привилегии номенклатуры.
Любимов и Листьев
Когда я упомянул про «золотую молодежь», Влад достаточно жестко напомнил мне, что мой отец – советский писатель.
В презумпции того, что фронтовые писатели в СССР были привилегированной кастой и пользовались благами системы.
То есть Листьев всегда помнил, кто он и откуда и, возможно, именно поэтому никогда не был дружен со своими партнерами из первой тройки (Захаровым и Любимовым).
Да и бухать портвейн монтажными вечерами предпочитал с кем-либо из видеоинженеров или с выпускающим Андреем Шипиловым.
1989 год. Факт №04. Депутаты от «Взгляда»
В марте 1989 года трое ведущих (Люби, Мукусь, Политок) стали депутатами Верховного совета. Даже продемократически настроенный Александр Гурнов как-то пробросил мне (в кулуарах одного их фестивалей весной 1991 года, когда я делал репортаж для «Взгляда из подполья»):
«У Кравченко сильная позиция, когда он утверждает, что „Взгляд“ превратился в инструмент „ДемРоссии“. Три ведущих и все – представители одной фракции. Это же тенденциозно! Журналист не должен играть в политику».
Тем же вечером (16 мая 1991 года) я обсуждал ситуацию вокруг «Взгляда» с Анатолием Лысенко. Усмехнувшись, Анатолий Григорьевич вспомнил «взглядовскую» съемку французского парламента:
«Все, понимаешь, вроде бы так же. И обсуждается какая-то яйценоскость кур. Только нет в зале попов, генералов и народных певцов. У нас ведь страна особенная. Поэтому я и считаю: если в Верховных Советах сидит несметное количество военнослужащих и священнослужителей в своих униформах, то отчего там не сидеть и журналистам. Хотя, конечно, репортеры должны присутствовать в парламенте именно как репортеры. Тем более что в парламент они зачастую избираются не как личности, а как представители изданий и передач».
Разные точки зрения. Углы. Иногда об эти углы царапаются. И точки неудобны – можно споткнуться. Статус депутата России, прикрывающий тех же телеведущих от возможных репрессий, – для многих (по-бычьему настроенных) – алое полотнище нахального матадора, развлекающего толпу, уже пресыщенную кровавыми зрелищами и давно уже злобно требующую: хлеба, хлеба, хлеба! И колбасы.
Программы, похоже, надоедают. Будь это программа КПСС или «Взгляд». Веры не было уже никому.
Листьев в депутаты не пошел. По версии Назимовой, мужа просто стошнило от всей этой возни, мараться не пожелал. Доверенное лицо одного из состоявшихся «взглядовцев» -депутатов рассказала мне другую историю: Листьев в очередной раз напился и не явился на собрание.
Я помню, что он очень хотел заниматься политикой, но Любимов в этом смысле ему перекрыл кислород. Это было одним из краеугольных камней системного конфликта в коллективе, противостояния Листа и Люби, которое, конечно же, не афишировалось, но о котором внутри команды многие были осведомлены.
Не любят об этом вспоминать.
По мне, очень характерная ремарка бывшего музредактора «Взгляда» Елены Карповой в ее блоге:
«Только вчера дочитала книгу «Взгляд. Битлы перестройки», опасный трюк с воспоминаниями – ходьба по битому стеклу… Вот мой запоздалый ответ на вопрос, почему мало рассказывала о «Взгляде»: начнешь тащить нитку, такое намотаешь, что лучше молчать, «сидя на красивом холме».
И ответ на это одного из коллег:
«Я, Лен, помню многое, но многого и не знаю – и не хочу знать, если на то пошло. Мне трудно понять, если честно, как, зная это, многие имеют смелость не только продолжать жить, но и говорить об этом вслух, впроброс».
Год 1989. Запрет №03. «Взгляд» арестован
Следующий выпуск «Взгляда» был снят с эфира под предлогом того, что «передача не несет в себе праздничного заряда». В газетах писали, что настоящим поводом к такому решению стало интервью с Галиной Брежневой. Это неправда. У меня была с ней договоренность, и я до сих пор храню запись беседы с Галиной Леонидовной. Но приезжал я к ней без съемочной группы. Мы договорились о встрече «под камеру», но до дела так и не дошло. Как бы то ни было, но Артур Гаспарян, которого я так некстати сосватал в «МК» из журнала «Смена» (где мы с ним познакомились в год создания «Взгляда») наваял такой вот текст:
«Вчера вечером миллионы телезрителей, удобно расположившиеся перед экранами телевизоров в намерении посмотреть пятничную программу «Взгляд», были возмущены тем, что без всяких предварительных и вразумительных объяснений передача в эфир не вышла. Скандал? Абсолютный! Сама по себе практика негласной отмены объявленных заранее телепередач не нова. Уж так повелось испокон веков, что руководство Гостелерадио СССР не обременяет себя уважительным отношением к более чем 200 миллионам советских телезрителей. Ну, объявили, потом отменили… В конце концов, своя рука – владыка. Однако за всеми этими «снятиями», «переносами на более позднее время» и вообще никак не мотивированными «отменами» проглядывает, помимо откровенного неуважения к общепринятым в цивилизованном мире этическим нормам отношений с общественностью, и явная политическая борьба. Ибо и ежу понятно, что отнюдь не техническим браком пленки объясняется, например, снятие с эфира «Телевизионного знакомства» с Виталием Коротичем. Хотя программа несколько раз анонсировалась по тому же ЦТ. Одним словом – наплевать на общественное мнение и забыть…
Владимир Краузов
Что же на сей раз произошло со «Взглядом»? Из надежных и информированных источников, попросивших не называть себя (и мы их, увы, понимаем), нам стало известно, что накануне выхода передачи в эфир в студии появились несколько человек в штатском и арестовали весь смонтированный для передачи видеоматериал. О мотивах ареста можно догадываться. Новогодний выпуск «Взгляда» намеревался повеселить зрителей весьма остроумной и довольно щекотливой пародией на программу «Время». «МК» располагает также информацией о том, что на ЦТ вновь возобновлены «черные списки» «не рекомендованных» к показу в эфире рок-групп. В останкинских кулуарах ходят упорные слухи о решительном наступлении и давлении на молодежные передачи, которые «не в меру распустились».
На самом деле была не группа. Один был человек. Но да, в штатском. Пришла тетка, вся в буклях и смущении. Нарочито грубо буркнула «Где рулон номер такой-то». Гениальный видеоинженер Володя Краузов, который ночь провел в монтажной, но при этом выглядел бодрым, вежливо визитерше показал.