– Что ты знаешь об этих людях? – спросил я.
– Кое-что слышал. Этот их предводитель, Келли, как говорят, настоящий боец.
– Боец? Скорее любитель подраться!
– Нет-нет. Я имею в виду, что он никогда не сдается, как я слышал. И, ты знаешь, их ряды растут. Помню, несколько лет назад их было двадцать человек, а сейчас – тысячи.
– Почему люди идут к ним?
– Ну всегда находится кто-нибудь, кому чего-то не хватает для полного счастья. Кроме того, здесь чересчур много насилия, людей избивают и грабят, и они говорят, что имперские гвардейцы не в силах это остановить. А некоторые землевладельцы повышают плату за землю из-за того, что некоторые дома сгорели, и людям это тоже не нравится.
– Но это никак не касается Коти. Мы даже не живем здесь.
Он покачал головой и прищелкнул языком.
– Это просто глупость, – повторил он.
– И что же мне делать? – спросил я.
Он пожал плечами:
– Твоя бабушка тоже занималась тем, что мне не нравилось, Владимир. С этим ничего не поделаешь. Может быть, ей это наскучит. – Он нахмурился. – Нет, вряд ли. Коти никогда не наскучит то, чем она однажды заинтересовалась. Но, в конце концов, это ее жизнь, не твоя.
– В том-то и дело, Нойш-па. Это стало ее жизнью. Кто-то убил Франца, а теперь Коти занимается тем же, чем занимался он. Если она хочет общаться с этими людьми и вместе с ними заваривать какую-то кашу – прекрасно, но если ее убьют, я этого не вынесу. Но я не могу остановить ее, иначе она от меня уйдет.
Он снова нахмурился и кивнул:
– Ты пробовал что-нибудь делать?
– Да. Я пытался поговорить с Келли, но из этого ничего не вышло.
– Ты знаешь, кто убил этого парня, Франца?
– Да, знаю.
– А почему его убили?
Я задумался.
– Нет, этого я в самом деле не знаю.
– Значит, ты должен выяснить. Вполне возможно, окажется, что беспокоиться вообще не о чем. Если же действительно возникнут проблемы, ты сумеешь их разрешить, не рискуя жизнью своей жены.
«Своей жены» – сказал он. На этот раз не «Коти», а «своей жены». Вот что он имел в виду. Семью. Все дело в семье, а мы были единственной семьей, которая у него осталась. Внезапно у меня возникла мысль, что он разочарован во мне; не думаю, чтобы он одобрял убийства, но я был членом его семьи, так что…
– Что ты думаешь о моей работе, Нойш-па?
Он покачал головой:
– Это ужасно – то, чем ты занимаешься. Нехорошо для человека зарабатывать на жизнь убийствами. Это тебе вредит.
– Ладно. – Я пожалел, что задал этот вопрос. – Спасибо тебе, Нойш-па. Мне надо идти.
– Рад был снова с тобой встретиться, Владимир.
Я обнял его, забрал Лойоша и вышел. Путь в мою часть города был неблизким, но у меня все еще не было никакого желания телепортироваться.
Когда Коти вечером вернулась домой, я сидел, опустив ноги в горячую воду.
– Что случилось? – спросила она.
– Ноги болят.
Она слегка улыбнулась:
– И почему же у тебя болят ноги?
– Последние несколько дней мне слишком много пришлось ходить пешком.
Она села напротив меня и потянулась. На ней были серые брюки в обтяжку с широким черным поясом, серая рубашка и черный жилет. Свой плащ она повесила на вешалку.
– И где же именно?
– Большей частью в Восточном районе.
Она слегка повернула голову в сторону, и ее глаза, казалось, стали еще больше на прекрасном, с тонкими чертами лице.
– И что ты там делал?
– Ходил в гости к Келли.
Ее глаза расширились.
– Зачем?
– Я объяснил ему, что жду от него гарантий твоей безопасности. И намекнул ему, что иначе я его просто убью.
Выражение любопытства на ее лице сменилось недоверием, затем гневом.
– На самом деле?
– Да.
– Похоже, ты даже не волнуешься, рассказывая мне об этом.
– Спасибо.
– И что же ответил тебе Келли?
– Он сказал, что, с его точки зрения, я представляю собой нечто среднее между низменным подонком и жалким отбросом общества.
Она удивленно посмотрела на меня. Не расстроенно, но удивленно.
– Он так сказал?
– Не столь многословно, но примерно так.
– Гм-м, – сказала она.
– Я рад видеть, что возмущение действиями твоего мужа наполняет тебя праведным негодованием.
– Гм-м, – повторила она.
– Пытаешься решить, прав он или нет?
– О нет, – ответила она. – Я знаю, что он прав. Мне просто интересно, какими именно словами он мог это выразить.
– Коти… – начал я, но у меня перехватило горло. Она подошла ко мне, села рядом и положила руку мне на колено.
– Прости, – сказала она. – Я вовсе не имела этого в виду и не должна была так шутить. И знаю, что он не прав. Но ты напрасно так поступил.
– Знаю, – ответил я почти шепотом.
Какое-то время мы молчали. Наконец она спросила:
– Что ты теперь собираешься делать?
– Дождусь, – сказал я, – пока мои ноги почувствуют себя лучше. Потом пойду и убью кое-кого.
Она уставилась на меня.
– Ты серьезно?
– Да. Нет. Не уверен. Наверное, наполовину.
– Я понимаю, тебе тяжело. Прости.
Я кивнул.
– Наверное, будет еще тяжелее, – сказала она.
– Да.
– Если бы я могла тебе помочь…
– Ты мне уже помогла. И вряд ли сможешь помочь больше.
Она кивнула. После этого говорить было не о чем, и мы просто какое-то время сидели рядом. Наконец пошли в спальню и легли.
На следующее утро я был в своей конторе вместе с Лойошем и его подругой. Я позволил им вылететь в окно, так что Лойош мог продолжать показывать Ротсе окрестности. Постепенно он знакомил ее со всеми закоулками города. Это доставляло удовольствие и ему самому. Мне всегда были интересны их отношения, при которых один обучал другого. В их случае это могло вызвать осложнения, поскольку обучением занимался Лойош, хотя в паре джарегов обычно доминирует самка.
«Эй, Лойош…»
«Не твое дело, босс».
Это было не вполне честно; в мои-то семейные дела он позволял себе вмешиваться. Но настаивать я не стал.
Когда они через пару часов вернулись, я уже знал, что делать. Я взял у Крейгара адрес, удостоившись его мрачного взгляда за то, что не сказал ему, зачем мне это нужно. Лойош и Ротса расположились на моих плечах, я спустился по лестнице и покинул контору.
Нижне-Киеронова дорога у Поросячьего Круга – самая широкая улица в этой части города, заполненная стоящими в глубине питейными заведениями, выступающими на улицу лавками и гостиницами, с небольшими конторами в некоторых из них. Нижне-Киеронова дорога вела на юго-запад, становясь все уже, и на ней появлялось все больше и больше доходных домов. Большинство из них когда-то были зелеными, но теперь имели неопределенный грязный цвет. Я свернул на узкую улочку под названием Улор.
Вскоре Улор стала расширяться, и примерно в этом месте я свернул на Медную улицу – не путать с Медной улицей возле моего дома, или с Медной улицей в восточной части города, или с кучей других Медных улиц, которых я не помню. Пройдя несколько десятков шагов, я свернул налево, к довольно приличного вида трактиру с длинными столами из полированного дерева и длинными скамьями. Я нашел хозяина и спросил:
– Найдется здесь комната, где можно поговорить без свидетелей?
Он позволил мне войти, хотя весь его вид говорил о том, что это место нечасто оскверняют своим присутствием выходцы с Востока.
– Меня зовут Влад, – сказал я. – Дай знать Баджиноку, что я здесь.
Он кивнул и позвал слугу, чтобы тот передал сообщение. Я отыскал вход в заднюю комнату и вошел туда. Там было пусто. Меня обрадовало, что дверь была настоящая. Я закрыл ее и сел спиной к двери (с Лойошем в качестве наблюдателя) на одну из скамей возле стола – укороченной версией тех, что стояли в главном зале. Интересно, сколько людей приведет с собой Баджинок, подумал я. Но он мог прийти и один. Я решил, что у меня весьма неплохие шансы.
Наконец дверь открылась, и вошел Баджинок в компании еще одного джарега, которого я раньше не видел. Я встал, прежде чем они успели сесть.
– Доброе утро, – сказал я. – Надеюсь, я вас не слишком побеспокоил.
Баджинок слегка нахмурился.
– Что? – спросил он.
– Люблю немногословных людей, – сказал я.
Лойош зашипел, что можно было принять за согласие.
– Что тебе нужно?
– Я думал, что мы могли бы продолжить нашу недавнюю дискуссию.
Джарег, который пришел вместе с Баджиноком, пошевелил плечами и почесал живот. Баджинок вытер руки о плащ. Я провел одной рукой по застежке своего плаща, а другой пригладил волосы. Не знаю, как у них, но у меня все оружие было наготове.
– Если хочешь что-то сказать, говори, – сказал он.
– Я хочу знать, зачем Херту было нужно, чтобы того выходца с Востока убили.
– А не пошел бы ты… – сказал Баджинок.
Я сделал жест правой рукой, словно собираясь сказать нечто важное. Полагаю, в некотором роде это соответствовало действительности. Аналогичным жестом я извлек кинжал, который вонзился прямо в подбородок незнакомца, глубоко войдя в голову. Тот обмяк, повалился на меня и соскользнул на пол. К тому времени, когда он коснулся пола, я уже вытащил из складок плаща второй кинжал и держал его острие прямо перед левым глазом Баджинока.
– Если только кто-нибудь появится в этой комнате, – сказал я, – или откроет дверь, или даже если мне покажется, что ты с кем-то псионически связываешься, я тебя убью.
– Хорошо, – сказал он.
– Я думаю, ты хочешь рассказать мне кое-что о Херте и о причине убийства того выходца с Востока.
Не меняя положения головы, он бросил взгляд на тело. Потом снова посмотрел на лезвие кинжала.
– Знаешь, – сказал он, – пожалуй, да.
– Отлично, – весело сказал я.
– Не возражаешь, если я сяду?
– Нет. Наклонись.
Он наклонился, а я зашел ему за спину и приставил лезвие сзади к его шее.
– Знаешь, – сказал он, – тебя могут убить.
– Мы все когда-нибудь умрем. Мы, выходцы с Востока, и так живем не слишком долго. Конечно, это хороший повод не нарываться на неприятности – что опять возвращает нас к Францу. – Я сильнее надавил лезвием на его шею и почувствовал, как он дернулся. Я готов был предупредить любую попытку телепортироваться – мне удалось бы убить его до исчезновения.