– У тебя не возникло желания кому-нибудь об этом рассказать?
Я моргнул. Рассказать кому-нибудь? Кому-то из них? Что ж, возможно, это имело смысл.
– Мне как-то не пришло в голову.
Она взглянула на меня, потом повернулась спиной. Пареш смотрел на меня с нескрываемой яростью. Наталия отвернулась, но, внимательнее приглядевшись, я увидел, что она почти дрожит от гнева. Руки Коти были сжаты в кулаки, и она ритмично сжимала и разжимала их. Я почувствовал, что и сам начинаю злиться. Они вовсе не хотели меня видеть; они определенно не просили меня охранять Шерил. Теперь они все были вне себя от ярости именно потому, что я этого не сделал. С меня было достаточно…
«Они злятся не на тебя, босс».
«А?»
«Они злятся на Херта за то, что он это сделал, и, возможно, на самих себя за то, что позволили ему это сделать».
«Как они могли этому помешать?»
«Не спрашивай меня».
Я повернулся к Парешу, стоявшему ближе всех.
– Как вы могли этому помешать?
Он лишь покачал головой. Вместо него сдавленно ответила Наталия:
– Мы могли быстрее организовать наше движение, придать ему силу, тогда они не посмели бы этого сделать. Они бы сейчас нас боялись.
Время было неподходящим, чтобы объяснить им, что я думаю по этому поводу. Вместо этого я помог отнести тело Шерил в дом Келли. На нас почти никто не обратил внимания, когда мы шли по темнеющим улицам. Думаю, это кое о чем говорило. Все трое вели себя так, словно оказали мне великую честь, позволив им помогать. Однако я не стал это комментировать. Мы оставили тело в передней, они вошли в комнату, а я молча покинул дом.
По пути к Нойш-па меня охватил иррациональный страх, что я могу найти его убитым. Не стану томить вас неизвестностью и сразу скажу, что он был в добром здравии, но то, что я ощущал, само по себе интересно.
Когда я прошел мимо колокольчиков, послышался его голос:
– Кто там?
– Это я, Влад, – ответил я.
Мы обнялись, и я сел рядом с Амбрушем. Нойш-па хлопотал вокруг, приготовляя чай и рассказывая о своем новом знакомом – торговце пряностями, который до сих пор добавлял в полынную водку мяту и настаивал в течение двух недель, как это и положено. Когда чай был готов и по достоинству оценен, он спросил:
– Что тебя беспокоит, Владимир?
– Все подряд, Нойш-па.
Он пристально посмотрел на меня:
– Ты плохо спишь.
– Да.
– Для нашей семьи это неважный признак.
– Да.
– Что случилось?
– Помнишь того парня, Франца, которого убили?
Он кивнул.
– Так вот, – сказал я, – убили еще одну женщину. Ее тело только что нашли.
Он покачал головой:
– И Коти все еще с ними?
Я кивнул:
– Более того, Нойш-па. Они ведут себя, словно дети, которые нашли кинжал Морганти. Они сами не знают, что делают. Просто искренне считают, что смогут выступить против всего Дома Джарега, не говоря уже о самой Империи. Это бы меня никак не волновало, не будь Коти одной из них, но я просто не в состоянии постоянно ее охранять. Я стоял рядом с домом, где они собираются, когда появился посланник, сообщивший им, где искать тело, – так я, по крайней мере, предполагаю. Но он точно так же мог быть волшебником и уничтожить дом вместе со всеми, кто там был. Я знаю типа, который за этим стоит, – он на такое способен. Они, похоже, просто этого не понимают, а я не могу их убедить.
Когда я закончил, Нойш-па с задумчивым видом пошевелился в кресле. Потом сказал:
– Говоришь, ты знаешь этого человека?
– Не слишком хорошо, но знаю.
– Если он может это сделать, то почему не сделал?
– Пока это ему не нужно. Это стоит денег, а он не станет тратить больше необходимого.
Он кивнул.
– Мне говорили, что вчера у них было собрание.
– Что? Ах да. В парке недалеко отсюда.
– Потом они устроили шествие. Оно проходило мимо. Там было полно народу.
– Да. – Я вспомнил парк. – Наверное, несколько тысяч. Но что из этого? Что они могут сделать?
– Возможно, тебе следует снова поговорить с этим Келли, попытаться его убедить.
– Возможно, – сказал я.
Помолчав, он добавил:
– Я никогда не видел тебя столь несчастным, Владимир.
– Так или иначе, – ответил я, – это, полагаю, моя работа. Мы играем по правилам, знаешь? Если нас оставить в покое, то и мы оставляем в покое. Если пострадает кто-то, кто не принадлежит к нашей организации, это означает, что он совал свой нос куда не положено. В том нет нашей вины, таково положение дел. Люди Келли сделали именно это – влезли куда не положено. Только на самом деле они этого не делали. Они… Чтоб им провалиться в подземелья Вирры! Иногда у меня возникает желание просто завершить за Херта его работу, а иногда мне хочется… сам не знаю чего. И, знаешь, я чересчур увяз в этом. Мне бы следовало нанять кого-нибудь, чтобы он делал за меня эту работу, но я просто не могу. Понимаешь? – Я моргнул. Я нес полную чушь, уже забыв о Нойш-па. Интересно, что он по этому поводу подумал?
Он мрачно посмотрел на меня. Лойош сел мне на плечо и сжал его когтями. Я выпил еще чаю.
– А Коти? – спросил Нойш-па.
– Не знаю. Может быть, она испытывает те же чувства и именно поэтому оказалась вместе с этими людьми. Знаешь, она убила меня[116].
Его глаза расширились.
– Так мы встретились, – сказал я. – Ее наняли, чтобы убить меня, и она это сделала. Я никогда не убивал выходца с Востока. Она убивала. А теперь ведет себя так, словно… неважно.
Он внимательно изучал меня и, полагаю, вспомнил наш последний разговор, так как спросил:
– Как давно ты этим занимаешься, Владимир? Убийствами?
В его вопросе звучал неподдельный интерес, и я ответил:
– Много лет[117].
Он кивнул.
– Вероятно, тебе пора над этим задуматься.
– Предположим, я бы вступил в Гвардию Феникса, если бы меня приняли. Но и это убийство людей за деньги. Или записался бы в личную армию какого-нибудь драконлорда[118]. Какая разница?
– Наверное, никакой. Я не могу тебе ответить, Владимир. Я только сказал, что, возможно, пришло время над этим задуматься.
– Ладно, – сказал я. – Я подумаю.
Он налил еще чаю, и вскоре я пошел домой.
8«…удалить грязь и сажу с обоих…»
Я вспоминаю Стену Склепа Баритта.
На самом деле, как вы понимаете, это не склеп; мертвеца внутри его нет. Это сариоли увлекаются склепами. Они устраивают их под землей или внутри гор и помещают туда своих мертвых. Мне это кажется странным. Что касается драгаэрян, они иногда воздвигают памятники своим большим шишкам вроде Баритта, а воздвигнув, называют их склепами.
Склеп Баритта был огромным во всех отношениях, нечто чудовищное из серого сланца, с выгравированными на поверхности рисунками и символами. Он торчал высоко в Восточных горах, неподалеку от места, где драгаэряне выменивали у людей с Востока красный перец и другие вещи. Как-то раз именно в этом месте я оказался в самой гуще сражения, и я никогда этого не забуду. Одна армия состояла из выходцев с Востока, которые погибли, другая – из текл, которые тоже погибли. На стороне драгаэрян были несколько драконлордов, которым реально ничего не грозило. Это воспоминание навсегда останется со мной. Никто не намеревался причинить вред Морролану или Алиере, и они сражались как боги. Еще я помню, как смотрел на все это и кусал губы от беспомощности.
Как вы понимаете, все это оказалось отнюдь не бессмысленным. Морролан получил возможность хорошо подраться, Сетра Младшая получила большой меч Киерона, в то время как Алиера получила другой, более подходящий ей по размеру, а я понял, что в один прекрасный день могу так и не вернуться домой. Что же касается самого сражения, то я ничего не мог сделать, если только не захотел бы стать одним из текл или одним из выходцев с Востока, которые сыпались, словно пепел, с горы Зерики. Я этого не хотел и потому лишь наблюдал[119].
Именно об этом я и вспоминал сейчас. Собственно, каждый раз, когда я ощущаю собственную беспомощность, ко мне возвращаются эти воспоминания. Я помню каждый крик раненого человека с Востока или даже теклы. Я знаю, что драконы считают убийство менее «благородным» делом, чем безжалостное избиение людей с Востока, но я так и не смог понять почему. Впрочем, то сражение продемонстрировало мне, что есть тщета. Так много смертей ради столь малого результата.
Конечно, в конце концов я сделал… кое-что – но это уже совсем другая история. Что я хорошо запомнил, так это собственную беспомощность.
Коти со мной не разговаривала.
Не то что она отказывалась со мной разговаривать, скорее ей просто нечего было сказать. Все утро я бродил босиком по дому, вяло отмахиваясь от попадавшихся мне по пути джарегов и выглядывая из окон в надежде увидеть хоть что-нибудь интересное. Я метнул несколько ножей в мишень в холле и промахнулся. В конце концов я взял с собой Лойоша и отправился в контору, внимательно оглядываясь по сторонам.
Крейгар ждал меня. Вид его не выражал особой радости.
– В чем дело? – спросил я.
– Херт.
– Что – Херт?
– У него нет любовницы, он не ест супа, и он никогда не…
– Что ты имеешь в виду? Ты не смог ничего о нем выяснить?
– Нет, я основательно за ним проследил. Хорошая новость состоит в том, что он не волшебник. Но, с другой стороны, он вроде тебя: у него нет постоянного графика. И у него нет своей конторы – он работает прямо у себя дома. Он никогда не посещает один и тот же трактир дважды подряд, и я вообще не смог обнаружить никакой закономерности в его перемещениях.
Я вздохнул:
– Я отчасти ожидал чего-то подобного. Что ж, продолжай в том же духе. Может быть, в конце концов что-нибудь проявится. Никто не в состоянии вести абсолютно случайную жизнь.