Алекс помолчал какое-то время, пока Влада путалась в мыслях и не знала, какие вопросы задать, потом лицо его немного прояснилось.
– Ты не думай, меня не пытают и не мучают голодом, никто меня здесь не запер. Я сам сюда пришел и… не имею сил выйти. Я не могу… Как я – я, Алекс Муранов, который работал в Темном Департаменте и насмотрелся всякого, мог допустить такое, мог практически привести врага в сердце тайного мира. Самое страшное, что я не понимаю, у меня нет никаких объяснений! Совсем!!! – вампир вдруг схватил поднос и в ярости запустил им в стену. Поднос разлетелся на куски, ложка лягушкой запрыгала по каменному полу.
«Это так похоже на меня, – Влада вдруг будто увидела себя со стороны. – Я ведь тоже заперла себя в Огоньково, не хотела ни с кем общаться. Похоже, каждый вампир сам себе устраивает подземелье, если ему плохо…»
Теперь уже Влада ощутила себя на месте Герки, Гильса, Ливченко, Ады Фурьевны – готовых сделать все, чтобы вытащить ее из темной ямы.
– Он всех обманул, не только тебя. Ему столетия, а тебе всего-то двадцать пять!
– Двадцать шесть. Неважно… В тайном мире теперь от меня есть польза – я веду архив и разбираю ведомости. Владиша… у меня к тебе есть просьба.
– Да?
– Насчет Дашки. Ты должна кое-что сделать.
Вампир закрыл лицо руками и с минуту молчал, качаясь из стороны в сторону. Алекса в таком состоянии Влада не видела еще никогда.
– Что сделать? – переспросила Влада, когда пауза затянулась.
– Что угодно, чтобы она возненавидела меня! – оживился Алекс, и глаза его загорелись чуть ярче. – Очень прошу тебя, наговори про меня как можно больше, чтобы она уехала. Она у меня девка сумасшедшая, безбашенная. Ничего не боится, потому что никогда с ней ничего плохого не случалось. Всегда рядом был я, с тех пор как ей стукнуло четырнадцать. И первый раз она осталась без моей защиты, понимаешь?! А теперь ей надо привыкать быть без меня.
– Алекс, но разве ничем, совсем ничем нельзя тебе помочь?! У тебя столько друзей, у Мурановых такие возможности…
– Одним из моих друзей был Жорик Темнов, – горько усмехнулся Алекс. – Некромант собственной персоной…
Они помолчали, слушая, как где-то наверху в коридорах Департамента бурлят голоса и гремит топот шагов.
– Сделай то, о чем я прошу, Влада. Мы ведь с тобой другое дело, мы нечисть. Надо будет – уйдем в янв, будем быстрыми, сильными. А она человек – слабая. Ей надо бежать из тайного мира, вырвать из памяти все, что ее сюда влекло. Скажи, что нашел другую, что разлюбил ее, что я последняя вампирская сволочь. Главное – чтобы Дашка меня возненавидела и уехала отсюда. Границы города закрыты, охрана есть, но война только началась и враг не оставит нас в покое. Будут прорываться и через границы, когда – вопрос времени…
– Алекс, а ты слышал что-нибудь про самую светлую зловоротню?
Вампир очнулся от собственных тяжелых мыслей и удивленно нахмурился.
– Светлую? Никогда не слышал. А почему ты об этом спрашиваешь?
– Да так, тема моего контрольного реферата, – смутилась Влада, обругав себя за этот вопрос. Нашла время и место выяснять. Да и мысли у Алекса явно путались, постоянно соскальзывая на безопасность его девушки.
«Драться мне с его ненормальной Ивлевой, что ли?» – Влада плохо представляла себе процесс выдворения Дашули из Петербурга, но как отказаться, когда Алекс в таком состоянии?.. Да попроси он ее приглядывать за бандой вурдалаков, и то согласилась бы, лишь бы ему стало легче.
– Владиша? – Алекс впился глазами в ее лицо. – Ты сделаешь то, о чем я попросил, для своего дяди Алекса, обещаешь?
– Для дяди Алекса?.. – улыбнулась Влада, ощутив теплую волну в душе от этих слов. Трудно было представить, что вампир, который старше ее всего-то лет на десять, называет себя ее дядей. – Обещаю.
– Спасибо, – Алекс выдохнул, бережно сжав ее ладонь в своих руках. – А теперь иди скорее отсюда. И больше не приходи никогда. Я не хочу, чтобы меня видели… таким.
Перед тем как выйти на лестницу, Влада обернулась, не зная, какие слова поддержки можно найти для того, кто сам всегда был ей поддержкой.
– Я не обещаю не приходить. Ты держись, дядька родной…
Потрясение от увиденного было настолько сильным, что Влада не помнила, как выбралась из Темного Департамента, кому и что говорила, как шла обратно.
«Если Алекс ничего не знает про самую светлую зловоротню, это плохой знак, – ведь он работал в Темном Департаменте и знал абсолютно все, – бродили в голове нерадостные мысли. – Если я не вытащу Егора, не спасу его – я себя тоже никогда не прощу. Тогда я приду в это подземелье и сяду рядом с Алексом, буду разбирать пыльные бумажки. Как же так, почему у нас, у вампиров такие странные и дикие черты характера? Мы не прощаем себе слабости, ненавидим себя за совершенную глупость… Чудовищно горды, как-то так… А вот светлые прощают себе все и всегда».
Во дворике Ангела царила холодная полутьма, и изломанный треугольник неба в вышине был ветренно– синим. Оставалось только добраться до «входного окна» по водосточной трубе, но Влада медлила и глядела вверх, прислушиваясь к голосам, которые доносились из окон мансарды.
В родовом гнезде Янчеса скандалили и кричали.
– Я приказываю – Ивлеву на землю категорически не спускать! – слышался пронзительный голос декана Валькируса. Подумать только, оказывается, этот веселый парень все-таки умел ругаться.
– Знаю я вас! Просите, чтобы девица отдежурила по уборке, а взамен помогаете ей спуститься. Потом ее забирать приходится. Сидит на набережной и ревет, мерзнет!
– Я свободный человек и имею право делать все, что угодно! – орала Дашуля в ответ. – Аты кто такой, чтобы мне запрещать?!
– Я, деточка, декан факультета Темного Универа, который приютил тебя в своей зловоротне! А вот ты изрядно мне надоела со своими претензиями к тайному миру. Главное, ведь были бы мозги – уехала бы к мамаше, а не бегала ко дворцу Темнейшего. Ведь каждый день сидит на набережной до окоченения и ждет своего вампира. А мне потом в клювике нести ее тушку обратно!
– Не нужна ты ему, бросили тебя! – добавил голос Орлова. – Ау, где гордость у девушки…
– Не отвалится тебе вампир из Темнейшей семейки, и не мечтай, – добавил кто-то.
– Да пошли вы все!!! – раздалось сверху. Дальше последовали треск, звон разбиваемой посуды, и крылатые силуэты со смехом выпорхнули из окна.
Пора было вмешаться, и Влада, с трудом преодолев подъем по водосточной трубе, очутилась в пустой уже кухне. Скандал обошелся Янчесу разбитыми чашками и тарелками, пострадала кофеварка, которую своротили набок. А вот эпицентр истерики переместился в комнату, у порога которой стоял хорошо знакомый чемодан.
Отворив дверь, Влада увидела Ацкого и домового Диню Ливченко собственной персоной: оба озадаченно смотрели на рыдающую в подушку Ивлеву.
– Сонц, ну наконец-то! – обрадовался валькер, увидав вошедшую Владу. – А то Ливченко приперся и сказал, что ты во дворец свалила. Начал твои вещи собирать, а Ивлева – в истерику…
– Да пошли вы все, ненавижу… – стонала в подушку Дашуля. – Мне нет жизни без Алекса, как вы не поймете, твари вы темные?! Какое вы имеете право говорить мне от его имени, что он меня бросил, какое?! Он что – мне это передавал?!!
И Влада промолчала. Уже приготовилась сказать то, о чем просил Алекс – и передумала. Не смогла.
Миссия по болезненной операции на чужой душе сейчас показалась немыслимой и дикой – разве только чтобы добить несчастную Дашулю окончательно. Здесь, в зловоротне Янчеса, избалованная девица забыла свою московскую жизнь, ночные клубы, поездки на машине и походы по бутикам. Изнеженная и капризная Ивлева терпела тяготы жизни в зловоротне, мыла посуду и убиралась, чтобы взамен бессердечная нечисть помогла ей спуститься на землю. А к ночи ее, замерзшую и зареванную, приносил в зловоротню кто– нибудь из валькеров…
– Вы думаете, мне важно, что он сын Темнейшего – да– а?! – зашлась в крике Дашуля. – Да плева-ать мне! Ради него я торчу в этом клоповнике, где нет даже входной двери! Любуюсь на наглые морды, которые гогочут круглосуточно и развешивают мокрые носки на картинах! Стирают свои носки в раковине и развешивают их на картинах, да! А Янчес этот ваш просто хам последний!
– Полегче, Янчес – суперчувак, – обиделся Ацкий. – В кои-то веки у Валькируса не овца вроде Лили Бантини, и не фурия, чтоб их… а нормальный декан. Свой в доску, да еще и с Алмуром учился вместе. Вам рассказывали, как однажды Алмур с ним поспорил, кто быстрее пересечет Москву – вампир по крышам, или валькер по воздуху? Янчес тогда в Останкинскую башню влетел, три месяца в больничке скучал. Они дружбаны с Алмуром были не разлей вода!
Услышав про Алекса, Дашуля оторвалась от подушки, и обвела безумным взглядом комнату. Сейчас, без косметики, Ивлева была похожа на несчастного котенка, которого пригрел кто-то добрый и сильный, а потом оставил в одиночестве. Подбородок у Ивлевой дрожал вместе с губами, в глазах пылало отчаяние.
– Да вы все об Останкинскую башню стукнутые! – завыла Дашуля. – Ненавижу валькеров и эту вашу зловоротню… Мебель здесь отстой, душа нормального нет, и только крылья и носки везде, носки и крылья, проклятые и вонючие…
– Валькеры существа такие, мебель валькерам не нужна, – Влада, присев на корточки, начала разговаривать с Дашулей, как с маленьким ребенком, которому рассказывают сказки, чтобы успокоить. – Они же землю считают чем-то временным, от чего надо просто оттолкнуться и взлететь. Спят на чем попало, одевают то, что уменьшает парусность, живут в художественной помойке. Ходить нормально не умеют, душ принимают в грозу, на большой высоте. Ац, я что-нибудь упустила?
– Насчет помойки я не согласен, – подумав, ответил Ацкий. – У нас на братанов с батей хрущеба однушка в Москве была, вот там – да, был небольшой бардак, – Ацкий озадаченно принюхался к своим крыльям. – Сонц, а че, крылья пахнут разве чем-то?
– Романтикой они пахнут, – успокоила валькера Влада. – Ац, лети уже на свое дежурство, не отсвечивай тут.