Гильса, старый Темнейший, окруженный собственной свитой. Отец Гильса даже издали показался Владе изможденным, черты лица его обострились, став более хищными, а вот глаза уже не горели такими угольями, как во время их первой встречи.
Все следили сейчас за ним, и когда вампир спустя некоторое время поднялся, повсюду наступила тишина, даже ревущий ветер стих, будто подчиняясь неведомому приказу.
– Приветствую темный народ! – громко провозгласил старый Темнейший, и море нечисти зашумело в восторге, так что Владе показалось, будто вздрогнуло даже небо над городом. – Сегодняшняя ночь, согласно домовому праву, наша! И да будет она великой, эта ночь, в которую мы хозяева на земле…
– Да будет!.. – пронеслось эхом по морю нечисти внизу.
– Да будет… – прошептал за ее спиной Герка, и Влада поняла, что и ей надо повторять слова вместе со всеми.
– Согласно домовому праву эта ночь неприкосновенна, – продолжал громыхать голос Темнейшего. – Сильнее всех сильных, древнее всех древних, была и будет…
– Да будет… – повторила нечисть.
– Люди видят все это, хотя бы в окна? – прошептала Влада. – Весь Петербург заполнен нечистью, никто не прячется…
– Домовое право это не только наши траблы с порогами, приглашениями и кругами, – тихо отозвался Гильс. – Это же ПРАВО – и мы имеем право на одну ночь в году занять избранное нами место, а люди в эту ночь нам не помешают и ничего не увидят.
– Я бы почистил бутики на Невском, если бы не был нужен тут позарез, – прокомментировал Диня, и Влада слегка пнула его носком туфли, чтобы он замолчал.
В это время парад нечисти начался: в воздухе со свистом понеслись стаи летучего народа. Как же их было много: казалось, что в небе над Дворцовым мостом проносится огромная гудящая туча. Владе сейчас было не узнать сокурсников по Носферону – мимо неслись грозные, страшные крылатые тени, сверкающие огнями синих глаз. Крылья у валькеров и валькирий заострились шипами – каждое могло проткнуть несколько людей насквозь, стоило такой нечисти разозлиться…
Где-то среди них был и Ацкий. Ливченко громко свистнул и замахал рукой, хотя наверняка не смог бы различить валькера среди сотен других.
Черная туча сделала несколько кругов над площадью, после чего осела на крышах: и тогда наступило время водяных. До сих пор Влада знала о водяных только то, что они скандалят в трубах, устраивают потопы в квартирах и больше похожи на огромные капли воды с глазами. Теперь же Нева вскипела волнами: серебристые горы вдруг встали посреди нее, и Влада ахнула, когда одна из этих огромных волн вдруг перемахнула через Дворцовый мост, обдав брызгами толпу.
– Ура-а-а!!! – завопили внизу. – Водяные приветствуют Темнейшего!
Нечисть ликовала, глядя, как огромные водяные валы перекатываются через мост, а Владе было страшно смотреть на это. Как часто, еще маленькой, она бывала с дедом на Васильевском острове, переезжала через этот мост на автобусе, даже не подозревая, какие силы таятся на дне Невы. Силы, способные в один миг смести не только автобус, но и весь мост, а при желании и город.
«Силы, подвластные ему!» – Влада мельком взглянула на Гильса: он лишь улыбался, заметив ее тревогу.
– Я думала, что огромные водяные были уничтожены магами в древности…
– Только те, что не умели прятаться. Эти твари уйдут из Невы к рассвету, а вообще живут в северных морях на самом дне, – успокоил ее вампир. – Ух ты, вот это тебе понравится!
Гигантская волна встала на Неве – выше Эрмитажа, выше Александрийского столпа. Она как цунами, медленно забирала в себя всю воду из реки, обнажив набережные и дно. Влада не выдержала и вцепилась в руку Гильса, ожидая, что сейчас эта волна обрушится на них и смоет, уничтожит. Но огромный водяной, поднявшись, рухнул обратно, рассыпавшись в шквал дождевого урагана.
– Трусиха, а еще вампир, – смеялся Гильс, поглядывая на Владу. – Хотя у тебя было людское детство, тебе можно…
Парад нечисти продолжался, и на смену водяным пришли кикиморы, огласившие площадь радостным квизгом. Кикиморы были прекрасны и ужасны одновременно – другая, иная сторона нечисти сейчас пугала Владу, которая все еще по инерции и себя считала человеком.
Прошли оборотни, каждый из которых менял облики так быстро, что рябило в глазах. Домовые были невозможны: шагали пестрыми колоннами, каждая из которых несла вышитый флаг своего клана. При этом семейства домовых орали свои драгоценные фамилии, и соревновались, кто будет громче… Упыри, болотники, вурдалаки, которые ради парада не ползли в земле, а шли по ней как стадо зомби – Влада отвернулась от этого жутковатого зрелища.
А уж что вытворяли тролли! Стоило толпе с зелеными огнями глаз пройти мимо, как на зрителей начал сыпаться дождь из драгоценных изумрудов, сверкающих до боли в глазах. Их ловили руками, загребали горстями – но те жили лишь пару секунд, исчезая в руках с мерзким хихиканьем.
– Носферон приветствует Темнейшего! – гаркнули вампирские глотки, когда во главе красноглазой колонны прошагал Алекс, а за ним и вампирский факультет в полном составе. Вслед за всеми, завершая парад факультетов, прыжками проскакало нечто устрашающее, вроде скорпиона с парой фиолетовых глаз.
– Ада Фурьевна сегодня отлично выглядит, – шепотом заметила Влада, и Гильс рассмеялся, приобняв ее за плечо.
Каждая стая нечисти, которая пролетала, проходила мимо трона Темнейшего, приветствовала его, затем наследника… Влада почти оглохла и ослепла от гула, криков, сверкающих огней. А ведь впереди был бал и самое главное, о чем она старалась сейчас не думать…
Остаток ночи до полуночи пролетел, как яркая вспышка, и Влада все представляла перед собой Егора, что увидит его очень скоро. Эта мысль поддерживала и направляла: с этой надеждой она спускалась с террасы под руку с Гильсом.
Они приближались к Дворцовой площади, которую тоже окружала толпа нечисти: все расступались, а старый Темнейший шагал очень медленно, настолько медленно, что всем остальным приходилось специально замедляться и иногда стоять на месте.
«Трудно ему», – подумала Влада, вдруг вспомнив, каким увидела отца Гильса впервые: он был полон сил, и даже молод, хотя в глазах вместе с жесткостью была и усталость. Нет, внешне он не постарел ни на год, только вот двигался медленнее, а это, как она уже успела догадаться, значило для вампира очень многое…
У входа на площадь тоже стояла толпа, но глаза у поджидающих не светились – Влада вдруг поняла, что это ведьмовские ковены.
– Приветствуем, Темнейший! – вдруг громко позвал один из стоящих в толпе, старый колдун. – Мы ждем вашего решения и надеемся!
Но старый Темнейший прошел мимо них, даже не удостоив ответом. Не сделал попытки как-то отозваться и Гильс. Вся семья царствущих вампиров проигнорировала ведьмовство, и Влада успела заметить, как потемнели лица у ведьм и колдунов: хоть на какой-то отклик они все же рассчитывали.
Дворцовая площадь сейчас выглядела странно, как– то иначе. Раньше она была вымощена камнями, теперь же поверх камней будто бы разлили жидкое стекло с серебряными блестками.
Натянутая, как струна, Влада шла и шла под руку с Гильсом, видя вокруг только мерцание глаз, склонившихся домовых, и слыша плывущие навстречу звуки музыки. Они были как волны, подступающие к ногам, если идти в океан. И Влада продолжала идти, ощущая, как тонет в этом океане тягучей, болезненно-прекрасной музыки, которая еще миг – и захлестнет ее с головой.
– Похоже на вальс Прокофьева, – прошептала Влада. – С детства помню, дед его любил слушать…
– Не бойся, – тихо сказал ей Гильс. – Все, что тебе нужно будет сделать – быть рядом со мной и улыбаться. И смотреть под ноги.
Он вовремя это сказал: они ступили на площадь, и вдруг ее каблуки гулко стукнули, будто она очутилась на стекле. Но только сейчас под ногами темнела бездна, в которой кружились звезды. Музыка стихла, уступив место тишине.
Потом раздались странные, гортанные крики: и снова стало шумно. Хлопали крылья, шуршали лапы, слышалось карканье, визг нетопырей, стрекотание и шепот…
– Нежить вампирских кланов строит зал, без паники, – поспешил сообщить шепотом Герка, и снова вовремя, потому что Влада вздрогнула от ужаса, увидав, как чернеет над головой. Армии вампиров, подчиняясь приказам, сцепились когтями, крыльями, лапами. Сцепились и замерли, застыли на своих местах, замкнули над площадью огромный шатер, создав залу, освещенную лишь глазами нежити. Был за секунду возведен и трон, на который медленно взошел старый Темнейший.
Владе, Гильсу и свите нашлись места на ступенях его подножия, где нужно было стоять. Ливченко уже не пропустили туда – домового оттолкнули в сторону, и он смешался с толпой. Здесь уже стояла вся семья Мурановых – сестры и братья Гильса, в черном бархате и шелке, красивые и торжественные.
Сначала была гремящая, какая-то невероятная тишина, а потом на пустую середину зала начали слетаться мухи: сначала с десяток, потом их стало больше и больше. Огромные зеленые мухи громоздились и наползали друг на друга, и гора эта росла и росла, отвратительно жужжа. Влада понимала только одно: раз Гильс невозмутим рядом с ней, а Герка молчит, значит все идет, как нужно.
Еще минута – и мух налетело столько, что они образовали фигуру, высокую и худощавую, а еще через миг никаких мух уже не было, потому что все они слились воедино, а перед троном темнейшей семьи оказался распорядитель бала. Одет он был в черную бугристую ливрею, зеленый отлив которой напоминал о том, из чего собрано это странное существо. Влада понимала, что это не упырь, хотя и состоял из нежити – ни один упырь не мог бы навести такого необъяснимого ужаса.
– Ижь есмь ночь ночей, да буде глаголено, як нынешний темнодержец возвестит! – гулким и каким-то жутковатым неестественным голосом прокаркал он. В руках у него оказался жезл, черный, как и он сам, со сверкающим серебряным пауком на набалдашнике. – Дана ночь ночей силы нечистыя в праве домовом и буде что положено, громыхано, ковано, звонено, сотворено!