юсь за тебя?! – вдруг сдали нервы, и Соня попятилась, ожидая, что сейчас перед ней появится вторая стена нежити, третья…
Только ничего этого не произошло: едва она назвала Алекса на «ты», как преграда перед ней ожила, полыхнула красными огоньками и медленно расступилась, давая пройти.
Коридор был освещен заревом, и Соня шла среди мерцающего огня, стараясь не смотреть на стены и на потолок.
Раненый парень был на прежнем месте, и на его бледном лице промелькнуло странное выражение, будто радость или торжество, едва силуэт девушки появился в проеме двери.
– Не спится, волонтер Меркулова? – голос вампира прозвучал с легким ехидством.
Кровать скрипнула, когда Соня присела на самый краешек.
Удары сердца грохотом отдавались в ушах, Алекс казался нереальным, настолько бледным он был сейчас, а глаза пылали кострами.
Пальцы Алекса дернулись, сразу потянувшись к ней, но он с усилием заставил себя сдержаться.
– Кстати, про знаменитую лужу в Рыбинске я историю так и не дослушал. Чем все закончилось?
– Закончилось… – Соня прерывисто вздохнула. – Полным провалом. Я простудилась и провалялась две недели, а реферат мне не зачли.
– Это почему же? – с искренним интересом спросил Алекс.
– Я хотела доказать, что это не лужа, а подземный источник, который идет из глубины земли. Никто не видел в упор очевидного, потому что все привыкли называть ее лужей, хотя она никогда не пересыхала. Мне не поверили, но я из принципа не стала переписывать реферат.
– Да-а, – протянул вампир, слегка прикрыв глаза. – Гнуть свою линию трудно. Но все-таки, что было дальше?
Алекс осторожно и медленно протянул руку, и девушка не отстранилась, когда он позволил себе дотронуться до ее волос и, сняв заколку, отшвырнул ее в сторону.
Каштановые волны рассыпались по плечам, и Соня тряхнула головой, догадавшись, что Алексу очень нравятся ее волосы. Захотелось растянуть и продлить этот миг, настолько он показался важным в ее жизни.
– Так что же было дальше? – тихо повторил парень.
– Дальше… – задыхаясь от волнения, зашептала Соня. – Дальше ты прислал мне письмо, позвал на работу и спас. Сам Муранов, удивительно… мог бы просто выбросить то письмо, но ответил. Помог человеку, который был тебе совершенно не знаком и не важен. И… Ты стал для меня очень важен. Каждый день, приходя с работы в общагу… Представляла, что уже поздно, полночь… и вдруг раздается стук в дверь моей комнаты, я открываю – а на пороге ты. И ничего не надо объяснять, ты сам все знаешь. И тогда я тебе… говорю…
– Что же ты говоришь? – Вампир притянул ее к себе, хищно вдохнув запах волос. – Скажи. Пригласи меня.
Соня, обняв Алекса за шею, зажмурилась, прошептав ему на ухо четыре слова. В тот же миг ей показалось, что она попала в капкан, настолько неожиданно сильно сомкнулись его руки.
Куда-то с грохотом улетела и покатилась туфля, Соня ощутила рывок и вдруг увидела над собой потолок, сверкающий сотнями красных огоньков. Волосы ее разметались по подушке, и Соня притянула Алекса к себе, ощутив жесткие губы и повторяя его имя.
Потом она вскрикнула и забилась в его руках от боли, когда острые клыки вошли в вены на шее. Дверь комнаты с треском захлопнулась, а мурановская нежить мгновенно оплела ее плотным слоем паутины.
Глава 5. Два разбитых девичьих носа
Рассвет следующего дня не принес тайному миру долгожданных новостей.
Дежурные темные, сидя на крыше дома, смотрели лишь на серую пелену дождя, который заливал черный, будто выжженный дотла пустырь, образовавшийся на месте двора и дома Огневых.
Как только последние минуты полудня истекли, Герка спрыгнул с крыши дома сначала на балкон, а потом вниз на асфальт. Минуту постоял под звуки хриплого карканья, вытер сухие глаза рукавом кусачего свитера и втайне пожалел, что вампиры не способны плакать, как люди.
Неподалеку переговаривались его сородичи, и юноша подошел к ним намеренно спокойно, стараясь не показать отчаяния.
– В Пестроглазово пусто, лужи да овраги, – донеслось от Макса Холодова, на красной толстовке которого виднелись пятна дорожной грязи. – Дом Бертиловых разрушен уже давно, даже домовым брать нечего. Особняк Мурановых сохранился получше, но там тоже никого. Они не вернулись по домам.
– Рассвет уже был, и полдень только что прошел, все ближайшие разломы времени позади. И сюда на Садовую не вернулся никто. – Герка шумно вздохнул. – Ч-черт… Алекс сейчас нам так нужен!
– Всем нужен. – Макс Холодов откинул назад мокрые светлые волосы. – Вокруг больницы ночью стоял шатер из нежити, комар носа не подточит. Наша толпа из Носфера ломилась туда, но бесполезно. Даже водяные от Темного Депа не смогли прорваться.
– Значит, нас там не ждали, – сказал Тимур, глядя, как стаи воронья отлетают прочь от Садовой улицы, устремляясь ввысь и там растворяясь без следа.
Хмурое небо висело над городом, и свет солнца сквозь тучи казался серым и болезненным, будто дрожал и мерз в зябком воздухе. Время шло к обеду, и во дворе около медпункта для нечисти слышалось размеренное шарканье метлы: пожилая женщина в оранжевом жилете ворчала себе под нос, сметая мусор, осколки и листья с асфальта.
Алекс, стоя в проеме распахнутой двери больничной палаты, держал в руках свой телефон и старательно протирал о рваные джинсы треснувший грязный экран.
Несмотря на повреждения, телефон оправдал свою дорогую марку противоударного Vamp и очнулся, пропев «Полет валькирий». Но стоило только Алексу набрать код «ДАША» и выйти в онлайн тайнограма, как телефон едва не разорвался от количества свалившихся звонков и сообщений.
Муранов должен был немедленно ответить всем и сразу – сотне-другой вампиров, троллей, упырей, своим студентам из Носферона, Всемирному совету домовых, Темному Департаменту, который был в ярости и требовал немедленно явиться с докладом…
Интернет тайного мира обрастал слухами – это и была та самая волна хаоса и паники, которую он опасался.
«Алекс, что происходит и где Темнейший?», «Это Ведьмовство нам устроило, это их заговор!», «Вампиры зачем-то ночью обыскивали все Пестроглазово», «Наши не вернулись, что будем делать?!», и так далее до бесконечности, потому что новые сообщения продолжали валиться со страшной скоростью.
Дарья Ивлева висела в онлайне со статусом «Верховная ведьма – отныне единственная власть тайного мира, выкусите, нечисть», и Алекс отправил ей сообщение: «Даша, не провоцируй наших, это плохо закончится».
В ответ он получил стикер с неприличным жестом и ссылкой на паблик Носферона. Там царил беспорядочный гвалт с ругательствами и упоминанием факультета Вампирус каждые пять секунд, и лучше было самому смотреть, что же случилось.
Потом на экране вдруг закрутилась реклама блога «Супердомовой тайного мира», и появилась рожа Дини Ливченко крупным планом.
– Йоу, с наступившим недобрым утром, френды! – вальяжным тоном профессионального блогера начал трещать Диня. – А теперь – слухи и новости. Говорят, что наш Алмурчик, звезда и любимый декан и кумир Носферона, сильно ранен и проваляется в больничке минимум месяц. Зато всю ночь вампиры обыскивали Пестроглазово, а теперь бунтуют в Носфероне! Если нашей хваленой власти тайного мира кирдык настал, почему бы мне не выдвинуть свою кандидатуру вместо всяких Мурановых? Ставьте лайк, френды, кто за то, чтобы свергнуть кровопийц с престола?
Алекс поставил домовому лайк, после чего Ливченко сразу же упал в офлайн.
Весь этот чудовищный бардак означал, что бросать тайный мир даже на несколько часов было нельзя, и сейчас нужно было срочно наводить порядок.
Для начала – оторвать плечо от косяка дверного проема, сорвать с себя уже ненужные бинты и сделать шаг в коридор.
Но прежде чем уйти, вампир обернулся и окинул взглядом комнату, в которой он провел такую странную ночь. В памяти промелькнула девушка, чьи длинные волосы тонко и нежно пахли яблочным шампунем, ее неловкие и искренние признания в любви, своих мечтах и написанных ему письмах, про которые он соврал, что прочел все до одного.
– Ну и скотина же ты, кумир Носферона, – пробормотал Алекс.
Слегка хромая, он побрел по коридору. Рана в груди все еще саднила, но боль была уже терпимая и притупленная. Что ж, такую боль он прекрасно знал – заживление после жестоких драк в Носфероне или на вампирских боях бывало и похуже.
Коридоры были пусты, дверь в душевую распахнута, и в ведре стояла мутная зеленая вода, почему-то едко воняющая валерьянкой. Мокрые следы, будто кто-то большой плюхнулся из ведра на пол и полз, натыкаясь на стены, уводили прочь и терялись около окна.
Пожилая уборщица в оранжевом жилете, распахнув двери медпункта, сметала на улицу мусор.
– Эй, так ты уже на ногах, вампир? – окликнула она, увидав Алекса. – Не знаю, как величать тебя, но быстро вы, демоны, восстанавливаетесь! Я рану-то вчера мельком твою увидела, о-го-о… Был бы простой человек, даже в больницу не донесли бы. А ты сегодня уже, смотрю, встал и идешь. Никогда этого не пойму, хоть и посвященная…
– Чего разгром такой? – поинтересовался Алекс, не став заострять внимание на грубоватой фамильярности.
– Так на рассвете очнулись и начали куролесить ваши вурдалаки! – воскликнула та. – Софья Васильевна метлой их гоняла, уф… я бы не решилась. Они ведь шипят и зубами клацают, если им по башке метлой-то двинуть. Хотя сожрали всех крыс на территории, вот за это спасибочки. А посреди ночи вообще пауки вокруг корпуса, как шатер, встали, и комар не пролетит! Так всю ночь ваши ломились с горящими глазами, только не прорвался никто! Я им говорю – закрыто не мной, и нечего сверкать тут на меня глазищами, я, что ли, виновата? У меня нет острых зубов, ядовитой слюны, когтей и чего-то там еще. Я не распадаюсь на стаю летучих мышей, если у меня попросить документы, прости господи. – Уборщица перекрестилась и трижды сплюнула через левое плечо. – А крылатый ваш очнулся, начал метаться как чумовой, двери все посшибал, а потом – как сиганет в небо через крышу! Хорошо, что и так была дырявая. Сонечке Васильевне нашей сильно не повезло, дверью ее…