– А может, девушку надо спросить сначала, – с намеренным спокойствием в голосе отозвался Алекс.
– Так я сейчас спрошу! – Холодов потер ладони. – А на вкус она как – супер?
– Макс, иди ты…
С этими словами пауки вдруг появились из янва посреди бела дня и шуршащей рекой полились по шоссе рядом с джипом. Они двигались рывками, неровно, да и сам джип швыряло сейчас из стороны в сторону. Макс хмыкнул, и к паукам присоединились подконтры Холодовых. Змеи то выпрыгивали из асфальта, то ныряли обратно, поблескивая серебряной чешуей.
Машины позади растерянно поотстали, слышались далекие гудки.
«Мы надышались ведьмовской дрянью, насчет десятка бутылок жуть-колы я недооценил. Столько мы не пили даже после победы в боях на последнем курсе», – чуть отстраненно отметил про себя Алекс, у которого перед глазами сейчас двоился валькер Ацкий. Оба летучих снизились, летели перед лобовым стеклом и выразительно вертели пальцами у виска.
Питер был уже почти рядом – с левой стороны высокого моста темнело бескрайнее пространство залива, а справа мерцали вечерние огоньки города.
– Давай, Муранов, проиграй мне в этот раз, – подзадорил Макс. – Только, чур, без подконтров!
Макс Холодов, как вампир, прошедший факультет Вампируса вместе с Алексом, обладал высокой степенью безбашенности, молниеносной реакцией и бешеной тягой к любым соревнованиям с кем угодно. Уже через секунду он выпрыгнул через янв из машины на полном ходу, ловко прокатился кубарем по дороге и, раскинув руки, нырнул в залив с высоты огромного моста.
Мурановский джип промчал до развязки Западного диаметра и свернул на Васильевский остров, застряв в потоке машин. Какое-то время джип стоял, потом послышался визг покрышек, и вампирская машина исчезла из пробки, вырвавшись с бешеной скоростью в янв.
Ацкий так засмотрелся на происходящее, что едва не влетел лбом в опору моста, и только в последний момент резким виражом обогнул столб, отведя назад крылья и чиркнув по бетону скулой. Той самой, на которой еще не зажили царапины от фурьих когтей.
В голове у Димки зашумело, щеку пронзила резкая боль, и он выругался, вспоминая недобрыми словами Варю Синицину.
Глава 7. Концентрат темной магии
– Ацкий, дрянь летучая безмозглая, ненавижу этого гада… – процедила Варя, громыхая огромным фиолетовым чемоданом на колесиках.
Чемодан прыгал по неровным гранитным плитам набережной канала Грибоедова, то застревая между ними, то рывком выскакивая и болезненно налетая на лодыжки. Фурия жевала жвачку «Черничный апокалипсис» производства концерна домовых Клоповых, а под мышкой у нее трепыхались свернутые в трубочку плакаты, которые в чемодан не влезли, и теперь их яростно трепало ветром.
Настроение у Вари было омерзительным настолько, что она время от времени плевала в кучи опавших листьев и смотрела, как те корчатся, будто их пожирает огонь, а потом рассыпаются в пепел.
Впереди на набережной, немного не доходя до Сенной площади, показался семиэтажный дом с большой подворотней посредине, который на карте тайного мира значился как «Общежитие Темного Департамента номер тринадцать».
Общежитий у Темного Департамента было немало, и, как правило, находились они в старых домах в центре города. Иногда часть квартир такого дома являлась историческими зловоротнями, то есть местами, непригодными для постоянного проживания людей, а часть – обычным жильем, предназначенным для людей-волонтеров. В таких домах посвященные люди часто жили бок о бок с нечистью, а во избежание инцидентов за соблюдением порядка смотрели самые злобные домовые. Таким смешанным и было общежитие номер тринадцать, которое сейчас светилось огоньками окон в темноте осеннего вечера.
Варя и ее чемодан нырнули в длинную темную подворотню. Спустя минуту фурия зашла в парадную и предстала перед двумя комендантшами общежития, суровыми домовихами, которые несли свою службу с огромным рвением и усердием.
– Предписание от деканата Носферона… Так, штрафные работы в общежитии номер тринадцать, на две недели с предоставлением комнаты, – шевеля губами и щурясь подслеповатыми глазками за толстыми стеклами очков, маленькая комендантша Роза Ухманская рассматривала бумагу, которую подала ей фурия. – А чегой-то к нам направили на штрафные работы, а не в подземелья какие-нибудь или в Пестроглазово мусор убирать? – недовольно поморщилась она на Варю, которая не понравилась ей от кудрявой макушки до кончиков ногтей. – У нас образцовое общежитие, грамоты почета имеются, еще нам не хватало тут всякого хулиганья! Что ты натворила, признавайся?!
– Из-за меня вообще Носферон чуть не рухнул, – выдув из жвачки огромный пузырь, который лопнул с оглушительным треском, сообщила Варя. – Ректор никак не могла решить, куда меня сбагрить, а потом наш охранный домовой в деканате пошептался с кем надо, и послали сюда.
– Ах вот оно что. Это семейка Грозных, значит, подлянку подстроила, – глазки домовихи злобно полыхнули фиолетовыми огоньками. – Я так и думала! Они только и мечтают, как бы выжить нас из наших зловоротен и занять их самим. А этот склочник Буян давно не мог пережить, что я занимаю ответственный пост. Ладно, посмотрим еще, кто кого… Прокопья, ты слышала?! – завопила она куда-то в глубину помещения. – Какая наглость от клана Грозных! Наверняка и вашу семью они хотят со свету сжить!
– Ась?! Что?! Грозные?! – донеслось кудахтанье второй комендантши, которая появилась в недрах дворницкой зловоротни с метлой наперевес. – Да пущай только сунутся! Я всегда им говорила – у вашей семейки жалкие и слабые домовые проклятия, сухая манная крупа, ха-ха! Попробуйте с нашей семьей Косматовых проклятиями сразиться, будете бежать из города, теряя свои чугунные сковородки…
Две домовихи яростно закипели, строя мстительные планы, а Варя, сжимая в ладони ключи от комнаты, с торжествующей улыбочкой зачинщика новой вековой войны между домовыми кланами поднималась вверх по лестнице.
Добравшись до четвертого этажа, фурия потащила чемодан по коридору, с презрением оглядывая и крашенные масляной краской зеленые стены, и старый потрескавшийся кафель с остатками еще советских переводных картинок, и развешанные по стенам расписания уборок, дежурств и даже написанных аккуратно вручную цитат и лозунгов.
«Вылил кипяток в раковину – ошпарил водяного и готовься к ночному потопу!» – предупреждал один. «Гасите огневиков перед выходом из комнат, в одиночестве они начинают громко жужжать и мешают другим!» – взывал другой.
«Драки с выяснениями, кто является законным видом жизни на земле, между посвященными людьми и нечистью сурово караются Темным Департаментом. Помните, что дисциплина в общежитиях смешанного типа – это основа мирного сосуществования. Темнейший». Варя перечла этот аккуратно написанный лозунг пару раз, прежде чем сообразить, что эта цитата принадлежит еще старому Темнейшему, чья власть в тайном мире уже закончилась.
– Хай, законный вид жизни на земле, – сообщила фурия, ввалившись в огромную, обставленную в суровых традициях коммунальных питерских квартир кухню вместе с чемоданом и плакатами. – Уже все в курсе, что вам назначен курс пыток в виде моего присутствия на штрафных работах?
Две девушки в домашних халатах, которые возились с уборкой, обернулись.
– Варя, привет, ты меня помнишь? – вежливо улыбаясь, ответила Настя Нечаева. – Надеюсь, тебе у нас понравится. Иногда к нам присылают на штрафные работы кого-то из Носферона, и у нас очень весело и дружно.
– Не сомневаюсь, – фурия критическим взглядом оглядела кухню и гору нечищеной картошки рядом с большой эмалированной кастрюлей. – Одна из нор в этой коммунальной дыре моя, и которая?
– Зловоротня для нечисти у нас – пятая дверь от кухни налево по коридору, – отставляя в сторону швабру и веник, пояснила другая девушка, миловидная, но чуть нескладная, с кое-как собранными в узел волосами на затылке. – Я Софья, можно просто Соня. Будем знакомы?
Она тщательно вытерла мокрые руки о передник и протянула руку, чтобы поздороваться, но фурия своей руки не подала, пожевывая жвачку и склонив голову набок.
– А-а, волонтерша, которая втрескалась в нашего Алмура? Нечисть в курсе, – фыркнула Варя, критически рассматривая Соню. – М-да, рядом с его бывшей тебе лучше не стоять. Ивлева все-таки московская фифа, а у тебя на физии просвечивает штамп из Мухосранска. С Алексом тебе ловить нечего.
– Варя, да как ты можешь?! – ужаснулась Настя. – Так грубо…
– Это нормально для фурии, – спокойно сказала Соня. – Угостить ядовитой оплеухой парня, которого так ждала из Тьмы, а потом психовать и ссориться с каждым встречным. Кстати, если ты здесь на штрафных работах, то тебя касается всеобщая чистка картошки, начало через час.
– Не ждала я его, – проворчала Варя. – Еще одна стерва в тайном мире, и даже не нечисть. И все же твоя слабина – это Алмур. Будем знать, куда целиться. Кстати, меня зовут Варвара Мстиславовна.
Фурия пинком отправила чемодан в свое новое пристанище, с треском захлопнув за собой дверь.
Оказавшись в комнате, Варя первым делом развернула рулоны бумаг, оказавшиеся плакатами с Димкой Ацким. Такими сувенирами промышлял концерн предприимчивых домовых Клоповых, которые заработали целое состояние на сувенирах с изображениями братьев Мурановых, Егора Бертилова и даже Влады Огневой, портреты которой особенно охотно раскупали вампиры.
Забравшись на стул прямо в грязных ботинках, фурия вытащила изо рта жвачку и принялась пришпиливать плакаты к стене, уже предвкушая, в каких местах у бумажного Димки будут прожженные дыры от ее плевков.
Продолжая подметать, переживала сказанные слова и Соня.
– Занозу от веника поставила, пойду вытащу, – буркнула она, заметив, как вдруг расплылись перед глазами пестрые кафельные плитки кухонного пола, и быстрым шагом бросилась в свою комнату.
С момента их встречи с Алексом и последующего жестокого разговора она даже ни разу не расплакалась. Слез просто не было – Соня окаменела, и будто бы жила и что-то дел