В общежитии царила непривычная растерянность и беспорядок: дверь была распахнута настежь, и на лестнице с Соней столкнулась домовиха Роза Ухманская, которая тащила сумку с одеялами.
– Что там слышно от наших-то?! – выдохнула она, окинув Соню полубезумным взглядом. – Когда вампиры уже некроманта этого проклятого победят, сколько лет он нам угрожает…
– У ваших все будет хорошо, а я съезжаю. – Ключ звякнул на столе в проходной. – Прощайте.
Недоуменный взгляд домовихи проводил Соню, и та выскочила из дверей общежития с дорожной сумкой, собранной наспех как попало. На улице уже успело сильно похолодать, и ледяной ветер ударил в лицо, взметнув волосы.
Тайный мир обойдется без очередной влюбленной дуры, как сказал Муранов. Эти слова жгли уязвленное самолюбие и подгоняли сбежать как можно дальше – до Московского вокзала можно было быстро добраться на метро, а билет на поезд до Рыбинска, может, получится купить на месте.
Что ж, у нечисти все будет хорошо. Ведьмак в нужный момент прочтет свое заклинание, и некромант будет побежден, а из Тьмы вернутся все, кто туда попал. Вернется Темнейший, Морок, Влада Огнева – все.
У нечисти все будет хорошо.
Тайный мир обойдется без очередной дуры, ну и пусть обходится. Слова эти жалили, как ядовитые змеи, и Соня даже не замечала, что встречные люди с удивлением смотрят на ее залитое слезами лицо. Так горько она рыдала впервые в своей юной и недолгой еще жизни: даже в школе, когда случалась несправедливость или когда она вылетела с учебы, у нее не было еще такого горя.
Всю жизнь она пробивалась, училась, считала себя умнее других. Умнее Юльки Осинцевой, которая в школе коллекционировала двойки по химии, умнее своих одноклассников, а потом – сообразительнее многих студентов Носферона, которые звезд с неба не хватали, и носфераторику и историю она знала лучше, чем они.
Но все равно выше головы не прыгнешь – в тайном мире ее участь быть вечной волонтершей или девушкой Алекса, который оберегает ее и считает дурой.
«Хватит с меня. Вампиры, вурдалаки, тролли, кикиморы, домовые… А я обычный человек, и я уезжаю домой. Спасу остатки самоуважения. Начну все сначала – подготовлюсь и подам документы в другой вуз и буду жить дальше. Лучше быть кем-то в мире людей, чем влюбленной дурочкой для красивого кровопийцы. Хотя он прав в одном – нельзя было полагаться на знаки судьбы вроде какой-то старой открытки…»
Пока Соня бегом пересекала Сенную площадь и ныряла в метро, она успела удалить тайнограм, чтобы даже не видеть там имени Алекса, как и остальных имен. Каждый шаг и каждая минута уносили ее все дальше от тайного мира, и Соня будто бы видела себя со стороны, бегущую без шапки и куртки по холодной Сенной площади.
Вот она спустилась вниз на эскалаторе с липкими и пахнущими горелой резиной поручнями, глотая слезы, вот она спряталась от любопытных глаз за серой массивной колонной на станции, пока не подъехал поезд.
Вот она, заметив полупустой вагон, быстро прошла в него и упала на свободное место, потому что ноги дрожали так, будто собирались предательски сломаться в коленях.
Всего одна станция до пересадки к «Московскому вокзалу», а потом сутолока в переходе к «Гостиному Двору». Все эти лица, ничего не подозревающие ни о том, что сейчас творится в тайном мире, ни о том, какой ад на душе у нее, несчастной Сони…
И вот уже теплый ветер из тоннеля от подъезжающего поезда, и снова вагон, где она быстро заняла место, не замечая чьего-то осуждающего взгляда. Закрылись двери, замелькали за окном полосы в темноте за стеклом. Всего одна остановка, но поезд, разогнавшись, все ехал и ехал, как будто замедлилось время.
Стыд за откровения о знаке судьбы, которые она доверила когда-то Алексу, накатил горячей волной, и Соня лихорадочно рылась в дорожной сумке, чтобы найти свой проклятый талисман и разорвать на клочки. Нашелся он на самом дне сумки, и Соня заставила себя безжалостно скомкать пальцами эту старую, изрисованную фломастером открытку, которую зачем-то так долго берегла. Колеса поезда метро размеренно стучали по шпалам, вагон чуть раскачивался, чуть мигал голубоватый свет…
«Поверила в знак судьбы, и вот где я в итоге, – качались в голове горькие мысли. – Я уничтожена, прежней Сони больше нет и не будет никогда… Ничего – боль расставания пройдет, если взять себя в руки. И все утихнет, и начнется новая жизнь без всех этих существ, и его я забуду…»
Навалилась секундная усталость, и Соня будто заскользила куда-то вниз, а перед глазами замелькали образы и послышались голоса.
«Обморок?» – почти равнодушно проскользнуло в голове, прежде чем сознание очутилось где-то совсем далеко…
…в светлой просторной комнате с высоким потолком и деревянным паркетом-елочкой, обставленной простой советской мебелью: круглый стол с угловатыми стульями, полированный сервант с фарфоровыми красными чашками и аккуратно расставленным набором синих рюмок в форме рыб, черно-белые фотографии в рамках, развешанные на бумажных полосатых обоях.
Откуда-то свистел сквозняк, доносились громкие голоса людей и звуки радио: «Говорит Ленинград… передаем сигналы точного времени… Начало шестого сигнала соответствует пятнадцати часам московского времени…»
Маленькая светловолосая девочка лет трех, одетая в дорожный плащик и лаковые ботиночки, сидела за круглым столом и торопливо рылась в картонной коробке из-под детского конструктора. На пол летели детские рисунки, яркие обертки конфет, вырезанные из журналов картинки с куклами…
Из девчачьих сокровищ был извлечен набор открыток «Виды Ленинграда», а из него среди видов Дворцовой площади, Эрмитажа и набережных выбрана открытка с видом Невского проспекта. Достав из коробки фломастеры, девочка принялась рисовать на ней, от старательности высунув язык. Вот она зачем-то разрисовывает решительными каракулями небо, вот пририсовывает внизу фигурку-огуречик, хватает синий фломастер и рисует что-то рядом…
– Оля! – донесся откуда-то громкий женский голос. – Оля, немедленно иди сюда! Что за несносный ребенок… Слышишь меня, Оля?!
Девочка схватила открытку и бросилась на зов, уронив фломастеры, и те раскатились по паркету.
Входная дверь квартиры была распахнута настежь, и громкие голоса людей эхом разлетались по лестнице.
Высокий молодой мужчина с густыми бровями и копной черных волос что-то размеренно и напряженно говорил светловолосой женщине, одетой в дорожный плащ и сапоги, а та металась по лестничной площадке, плакала и кричала. Вторая девочка, чуть постарше светловолосой малышки, тоже собранная в дорогу, топталась около большого чемодана и беззвучно плакала, размазывая слезы кулачками по щекам.
– Оля! – прикрикнула женщина на подбежавшую девочку. – Где тебя носит, когда мать зовет! Мы уезжаем, я же тебе сказала стоять и ждать рядом с сестрой! Несносная и глупая…
– Не кричи на ребенка, с детьми нельзя так грубо! – осадил ее мужчина. – Маша, успокойся и хватит скандалить. Вернись в квартиру, и мы спокойно обо всем поговорим…
– Мне не нужно успокаиваться, и я больше никогда не зайду обратно в твою квартиру! – кричала та, которую он назвал Машей. – Никогда, Вадим! Или как мне тебя иначе звать – Вандер, раз ты так себя иногда называешь, когда забываешься?!
– Вандер для окружающих звучит слишком необычно, согласен, – разлетался по лестнице мужской голос. – Считай это причудой в память о моих прапрадедах. Но из-за этой ерунды ты разбиваешь семью, Маша?! Как ты можешь обвинять меня, что я сделал тебе плохого?! Я забочусь о семье, я стараюсь для тебя, для наших девочек…
– Для девочек?! – вскрикнула женщина. – Девочкам ты рассказываешь, что по улицам мимо нас ходят вампиры, тролли, вурдалаки! В небе летают какие-то валькеры, думаешь, я не слышала этого от тебя?! Иногда я вижу на кухне, как ты весело болтаешь о чем-то с каплей воды, которая вылезла из крана! Но сегодня во сне ты бредил про демонов, про какой-то переход между мирами, про умертвие! Мне страшно! Если бы мои родители только узнали о таком кошмаре… Мой отец – уважаемый всеми кандидат наук, преподает в институте, я сама учительница биологии! А тебе надо лечиться, Вадим…
– Твоя семья Меркуловых – материалисты под дневным правом, – пробормотал мужчина. – Я признаю, что иногда мне снятся кошмары, но я смогу навсегда забыть некоторые моменты своего прошлого и больше не говорить о тайном мире. Тебе незачем бежать из дома!
– Водяные, вампиры и какой-то тайный мир, – всхлипнула женщина. – За что мне все это?! Тебе мерещится нечисть на каждом углу! А ведь когда-то ты поразил меня знанием истории и иностранных языков, и я хвасталась своему отцу, какого умного человека встретила! Какой ужас… Какую страшную правду ты скрываешь, Вадим?!
– Хорошо. Хочешь правду – я откроюсь! – неожиданно резко отозвался тот. – Только не уходи и не забирай детей. Я действительно не совсем обычный человек, в твоем понимании. Жаль, когда я тебя встретил, тебе уже исполнилось восемнадцать, а это рубеж, после которого тайный мир для человека недоступен. Да, мне много веков, я когда-то давно получил в подарок бессмертие. Как получил – лучше тебе не знать. Мое настоящее имя Вандер Венго, я древний маг и всегда был на стороне светлой магии и добра…
Лицо женщины перекосилось от ужаса.
– Да ты же просто ненормальный! – взвизгнула она, всплеснув руками. – Оля, Леночка, спускайтесь немедленно, мы едем домой, в Рыбинск! Прощай, несчастный…
Мария подхватила в одну руку чемодан, другой схватила младшую дочь, но та вырвала ладошку из руки матери и бросилась обратно к отцу, который прижал ее к себе.
– Оля не сможет жить в семье под дневным правом, ее место в тайном мире, – глухо ответил Вандер. – Ей передались очень сильные способности к магии, в отличие от нашей старшей…
– Не смей говорить так об Оле, не надо сеять свое безумие среди детей!!! – закричала женщина, бросаясь к малышке. – Отпусти немедленно ребенка, ты для нас теперь никто, и никогда больше не появляйся в моей жизни!