Во главе освобожденных появились несколько вампиров.
– Смотрите, наш старый Темнейший, Виктор Суморок, ректор Батори! – воскликнул кто-то, и старый вампир Батори, бывший ректор Носферона, поднял руку в приветствии.
Первые слова дались ему с трудом, и голос звучал глухо. Но держался бывший ректор темного универа с прежним достоинством и гордой осанкой.
– Мы приветствуем… живых, – начал говорить он. – Наш общий враг уничтожен, разрушена вековая магия смерти, и память вернулась к нам. Какие страшные сны видели те, кто был под властью злой магии, живым знать не нужно. Теперь все позади, мы обрели самое главное – себя и свою свободу. Мы можем говорить, но не можем остаться с вами…
– Почему? – вырвалось у многих из тех, кто смотрел на него из земного мира.
– Законы тайного мира будут четко определены, но мы отныне вне их, получив свободу. Теперь мы свободны во всех мирах, но уходим еще дальше Нуары. Возможно, что однажды мы зайдем и туда, кто знает. А теперь… – Батори повел рукой. – Наше страшное оружие, армии нежити, собранные во Тьме за века… они остаются вам, земные вампиры. Примите их от нас, как приняли мир Нуары. Пусть наше оружие отныне служит справедливости.
Бескрайний океан нежити, что занял все небо, качнулся.
– Мы принимаем ваш дар с благодарностью, – хозяин Тьмы чуть склонил голову. – И я верю, что однажды вы зайдете в наши миры, где бы вы ни были.
– А теперь – нам пора, – произнес ректор Батори, и облик его дрогнул, будто его качнуло ветром.
– До встречи…
– Прощайте…
Те, кто были призраками, поднимали руки, а те, с кем они прощались – ловили каждый миг, каждую секунду.
– Дэн! – крикнул Макс, увидав своего брата. – Холод…
Светловолосый парень улыбнулся всем, кто его узнал, и помахал им рукой.
– Григо Бертович! – закричали сразу множество голосов, узнавших погибшего декана троллей, и тот поприветствовал их в ответ.
– Арман! Смотрите, это же Арман Суморок!
И юный вампир, которого узнали многие однокурсники, поднял руку в знак прощания.
– Смотрите, это же Виктор Суморок!
– Степан Бертилов!
Те, кто успевали узнать потерянного родича – окликали по имени, и с благодарной улыбкой тот махал им рукой.
Получившие свободу уходили по совсем другой небесной дороге, которая терялась в заоблачных далях. Силуэты их становились совсем неразличимыми, пока не растаял в чистом небе и путь, по которому они ушли.
Земные темные еще долго стояли, глядя вслед ушедшим, щурясь от ноябрьского неяркого солнца.
– Тайный мир обрел новые земли, – сказал Гильс Муранов, разглядывая потрясенные лица своих друзей и сокурсников. – Они прекрасны, но теперь там нет непроглядной темени и бесконечной пустоты. Этим мы обязаны той, которая поставила справедливость выше власти, и вы все знаете ее имя. Огромный город будет знаком вам, и его дворцы, и дома, а остальные просторы Нуары будут отличным местом для тренировок и боев. Вы увидите все это, как и прекрасное небо того мира. Теперь это снова наша Нуара Аэтерна…
И будто услышав эти слова, зажглась и ярко засияла белая звезда над их головами.
Звезда, что посреди дня зажглась в прозрачно-голубых небесах, озарила мир сияющим светом. Время все еще стояло на месте, и мир людей оставался замершим, в то время как в мире тайном одна за другой зажигались яркие звезды на дневном небосклоне. Они были и ярко-белыми, и черными как смоль.
Потом одна из них, белая, сорвалась с неба и помчалась вниз, оставляя за собой сверкающий след. За ней устремилась черная звезда, следом – еще. Одна за другой белые и черные звезды летели вниз, но не падали на землю, а кружили над Петербургом, по спирали снижаясь к перекрестку Пяти углов.
Постепенно они собрались в единый силуэт, и существо это неслышно спустилось на самую середину перекрестка.
Он был забит стоящими машинами и замершими на месте людьми, но стоило сотканному из звезд силуэту коснуться ногами земли, как все это стало полупрозрачным и невидимым, как стали почти невидимыми и все дома в городе, зато яркими лучами разбежались в бесконечность пять дорог.
Потустороннее существо постоянно менялось: в одну секунду оно выглядело прекрасным в светящемся белом плаще, а в другую – наводящим страх в черной, отливающей легкой зеленью старомодной ливрее. В руке у него был жезл из перевитых черных и белых каменных змей, украшенный набалдашником в виде звезды.
Вершитель повел рукой, сделав приглашающий жест, и первые двое, которым было предназначено решать судьбы миров, оказались на перекрестке.
Гильс Муранов в отливающих серебром черных одеждах, который был бледным и прекрасным настолько, что трудно было оторвать от него взгляд, и Егор Бертилов, израненный и перемазанный пеплом и кровью, который едва держался на ногах.
Жители тайного мира плотным кольцом обступили перекресток, и вампирам трудно было сдержать возгласы радости, несмотря на торжественность момента. Но все голоса смолкли, как только существо заговорило. Голос его был то тихий, певучий и мелодичный, как льющийся поток чистой воды, то каркающий, грубый и хриплый.
– Испытания, которые выпали для этого мира после нарушения закона Конвенции, закончены, – проговорил вершитель. – Конвенция, заключенная на истинной светлой и темной крови, прочна и нерушима. И тайному миру пора прийти в равновесие. Начнем же… Тот, кто законно получил трон Великой Тьмы, правит и всей нечистью земной и держит домовое право… Гильсберт Муранов!
Вершитель ударил жезлом в перекресток, и весь воздух и пространство наполнились звоном, а с верха жезла сорвалась сверкающая звезда.
Подлетев к Гильсу, который гордо стоял в сверкающих черных одеждах, она замерла в ожидании.
– Да будет так, – сказал Гильс, протянул правую руку, и звезда, коснувшись его ладони, ярко вспыхнула и исчезла.
– Завесу незнания, – продолжил голос вершителя, – и покоя людского держит великий Морок… Егор Бертилов.
Звезда подлетела к нему, и Егор протянул руку с легкой усмешкой, что вполне было в характере Бертилова: всегда выказать хотя бы долю нигилизма даже в самый торжественный момент.
– Принимаю, – коротко отозвался он.
– Магическое право и власть над земными колдунами… – начал было голос вершителя, но в этот момент раздался истошный вопль.
– Я умоляю, я так много поняла!!! Ум… Умоляю… – истерично и прерывисто закричала Даша Ивлева, прорвавшись через толпу обступивших перекресток темных и падая на колени. – Это ведь я прочла заклинание, я сделала так много! Я погибну, не смогу быть никем после всего… Клянусь, что больше никогда не отдам свое право и власть, никогда!
Алекс и Макс появились около Даши, чтобы оттащить ее, несчастную и рыдающую, подальше от перекрестка. Однако существо, сотканное из звезд, подняло руку в предостерегающем жесте.
– Высшие силы исходят из законов справедливости, – бесстрастно продолжил голос вершителя. – Великий закон Конвенции нарушили все три стороны, и вина их равноценна, но сторона магии получила хороший урок.
Звезда снова слетела с жезла, и Даша подняла залитые слезами глаза и в отчаянии протянула к ней руки, в ужасе ожидая, что сейчас она выберет кого-то другого.
Звезда гораздо медленнее, будто бы неохотно, облетела обступившую перекресток толпу, но в последний момент вдруг стремительно метнулась к Даше, которая была на грани обморока и в ответ смогла лишь без перерыва повторять: «Спасибо… Спасибо…»
Спустя минуту она уже затихла и выпрямилась, а затем поднялась, и на плечах ее появился черный, расшитый золотыми узорами и сверкающими драгоценными камнями плащ. Уверенным шагом она вышла из толпы на перекресток, бросила полный торжества взгляд на Темнейшего с Мороком и громко крикнула:
– Да будет так!
В толпе темных заволновались, по лицам многих пронеслось недовольство, но колкости в адрес Верховной ведьмы отпускать никто не стал, да и странно затянулась пауза, будто вершитель чего-то ждал.
– И все же пока равновесия сил нет, – продолжил он. – Темный властелин, получивший Тьму, несоизмеримо сильнее остальных сторон. Поэтому – еще одна сила входит в Конвенцию отныне. Страж вечности, на ком будет миссия держать в равновесии все три стороны. И да призовет Страж к ответу тех, кто посмеет нарушать законы мироздания! Эту миссию примет тот… кому она по силам.
Звезда, полетевшая над толпой, застыла, будто раздумывая. А потом улетела куда-то далеко, пронзая насквозь полупрозрачные дома и улицы. Куда-то, где, обессиленная и растерянная, беззвучно плакала Соня, спрятавшись за дымовую трубу на крыше.
В один миг она оказалась перенесенной на перекресток и изумленно смотрела вокруг, не веря происходящему.
– Смелее, избранный Страж вечности, – произнес вершитель. – Высшие силы видят и душу, и ум, и не ошибаются в выборе.
Соня все еще растерянно молчала, а взгляд ее искал кого-то в толпе. И только заметив Алекса, его лицо, на котором было написано сейчас все, что она так хотела увидеть, Соня кивнула, и едва заметная улыбка пробежала по ее бледному лицу.
– Да будет так, – произнесла она, протягивая руку, и вмиг облик ее поменялся.
Ярко-лазоревый плащ, расшитый черными и белыми звездами, оказался на ее плечах, волосы засверкали, а лицо, сохранив прежние черты, неуловимо поменялось, став прекрасным и совершенным.
– Добро пожаловать в вечность, четыре держателя, – вершитель поднял жезл и в последний раз ударил им в перекресток. – Конвенция тайного мира завершена. Да будет так! Осталась еще одна важная для вас судьба, но ее будущее вы должны решить сами.
Вершитель рассыпался мгновенно, и звезды полыхнули и унеслись ввысь, растаяв в дневном небе.
Четверо держателей тайного мира увидели, что окружающий их город отодвинулся еще дальше – все дальнейшее должно было остаться в стороне от чужих глаз.
На том месте, где стоял вершитель, появилась чья-то хрупкая фигурка. Темнейший с Мороком, едва увидав ее, моментально рванулись навстречу и сразу же были отброшены назад, потому что Влада Огнева оказалась окутана невидимой завесой, не подпускавшей к ней никого.