– Так она нашла свободу между мирами, бессмертие и навсегда семнадцать лет, – пробормотала Верховная, поджав губы. – Я что-то подобное и подозревала. Этот старый дом Огневых, в нем все дело. Теперь она получает полную власть над ними обоими, иначе ее ждала бы незавидная судьба в любом случае. Бертилов держал бы ее в иллюзиях, из которых не вырваться, а Муранов стал опасен и подчинил бы ее себе, помня, что сделали Венго с его миром…
– Ась? – Ац приложил руку к уху, когда особенно громкий удар басов проревел из подземного грота. – Вы, кажется, обозвали повелителя Тьмы кем-то… Я не расслышал. Кем-кем, кровопийцей и авантюристом?
– Я еще посмотрю, как вы все будете жить под присмотром Стража, особенно Алекс, – холодно произнесла Верховная ведьма. – Что празднуют в Носфероне, могу я узнать?
– Воссоединение с Тьмой. Восход темных, новая эра. Звучит? – Ацкий задрал голову, выпятив грудь и ударив в нее кулаком.
– Ужасно звучит. – По лицу Верховной ведьмы пробежала тень страха. – Эра новых темных. Все, что произошло, – случайное везение, и вампиры по ошибке получили и Тьму, и чудовищную силу. Поздравлять я вас не стану, нечисть.
Верховная повернулась и направилась в сторону машины, которая ждала ее неподалеку.
– Эй, Ведьмовство! – Ац, сложив два пальца, пронзительно свистнул ей вслед, и холодный ветер вдруг налетел на Дашу, пробрав до костей и перехватив дыхание. – А поздравить придется! Гильс Муранов – это лучшее, что могло случиться с Тьмой! Да-да…
Порывы холодного ветра преследовали машину Верховной ведьмы, ударяя в стекла ледяной крупой, но потом шквал затих, рассеявшись в темноте над городом.
Не то чтобы Егор Бертилов прятался ото всех, но сейчас он в полном одиночестве сидел возле костра в самом конце Конногвардейского бульвара и бросал письма в зеленый огонь.
Огонь этот плясал в листьях на земле, пожирая несуществующие письма, которые Морок мысленно написал девушке, но так и не отправил, сохранив в уголках памяти.
Когда количество сожженных писем превысило количество дней, которые Егор знал Владу Огневу, он содрал с себя лохмотья любимой зеленой рубахи, с которой не расставался долгие годы. Да и на рубаху это уже было мало похоже после столкновения с армией некроманта – разве что на обрывки ткани, висящие на плечах.
– К чертям все, – пробормотал Бертилов, глядя, как огонь уничтожает остатки любимой рубашки. – …Не пойду в Носфер. Раз она там. Празднует с ним. А че… нормально. И будьте счастливы, проваливайте на все четыре стороны!
Потом бухнулся спиной в замороженные листья, закинув руки за голову. Вставать, что-то говорить или делать сейчас ему не особо хотелось. Где-то в бескрайней вышине холодела ноябрьская темнота: казалось, что она воцарилась в мире надолго, до бесконечно далекой еще весны.
Егор лежал на земле, вдыхая чистый и торжественный запах подступающей зимы, и смотрел в темное небо.
Там плыли не облака, а только их призраки – едва заметные белесые хлопья. Луна выглядела плоским блином, которому не помешала бы ложка сметаны или меда. Морок был голоден, и мысли плавно соскакивали на ужин в столовой Носферона, где будут праздновать «возврат Тьмы» и «эру новых темных», из-за которой Темному универу срочно придется менять теорию преподавания нуаристики, янвологии и носфераторики.
Там, в столовой, он может столкнуться с той, письма к которой он сжег, еще не написав. Разумеется, он умеет хохмить, строить наглый вид и вообще, если захочет, поднимет там тарарам на весь Носферон. Но ее серые, всегда встревоженные глаза, тонкий профиль, трогательный поворот шеи – как быть со всем этим?
Хочет он этой встречи или наоборот – понять было невозможно, и Луна то двоилась, то расплывалась по краям, и тогда Мороку приходилось прикладывать к глазам согнутый локоть, прокашливаясь от горечи в горле.
Потом диск луны вдруг исчез – его заслонил силуэт чьей-то головы.
– Егорушка, ну что же ты валяешься, как обломок кораблекрушения, – прозвенел серебристый голосок Дрины Веснич. – Может, хватит демонстративно страдать по Огневой?
Егор, поморщившись, скосил взгляд на кикимору. Любую другую девчонку он моментально поставил бы на место, по крайней мере – обеспечил бы ей рой зеленых светящихся жуков в волосах. Но только не эту кикимору, давнюю подругу детства.
– Дрин, прости. Сейчас не время для задушевных разговоров. Хочу побыть один.
– Нет уж, дудки, – возразила Дрина. – Универ без тебя праздновать на полную катушку не хочет. Как и без Гильса, он тоже сначала был в ярости.
Егор, приподняв голову, долго смотрел на кикимору, озадаченно хмурясь.
– Не понял?
– Если ты не в курсе последних слухов, то мог бы спросить меня, – хихикнула кикимора. – Ты ведь слетаешь с катушек, когда речь идет о ней, да еще и щупальцами зелеными, чуть что не так тебе скажешь, – хрясь на полстраны! А меня прислали, потому что я тебя не боюсь ни капельки, в отличие от многих.
– Я не понял, почему Муранов был в ярости, – повторил Морок, досадуя на себя за то, что позволил кикиморе увидеть, насколько сильно взволновали его эти новости.
– Вы оба думали, что у нее нет другого выхода, кроме как наконец-то сделать выбор между вами. Но Владочка умница, умудрилась найти третий путь, переиграла вас обоих, как у нас говорят.
– Третий? – помолчав, Егор тяжело вздохнул и пробормотал себе под нос: – Чушь, у нее не было других вариантов.
– Х-ха! – Кикимора встряхнула косичками и протянула ему листок бумаги. – Вот, читай. Тебе записка.
Чуть помедлив, Морок с показной неторопливостью взял послание и развернул сложенную вчетверо страницу, выдранную из тетрадки в клеточку.
«Егор! Я не выбираю никого из вас! И… я выбираю вас обоих. Обоих и никого. Мне не было места ни в одном из миров, но теперь я свободна и независима, и знай – когда мне захочется летнего солнца и тепла, я приду к тебе. И ты примешь меня, и отпустишь, когда я захочу уйти. А когда мне захочется холода и ледяного огня, я приду к нему и буду с ним. А потом вернусь в свой собственный дом. Он у меня теперь есть.
До встречи в Носфероне, я жду тебя. Твоя Влада».
Егор, прочитав письмо, застыл на минуту и поднял на Дрину ошалевший взгляд. В нем пронеслась буря эмоций, которую кикимора у своего друга детства наблюдала крайне редко.
– Старый дом Огневых теперь нашел место между земным миром и Тьмой, и не без помощи какой-то семейной магии Огневых, – пояснила она. – А Влада может жить там вечно, и сама по себе. Но это потому, что вы нужны ей оба, и она, как обычно, выбор сделать не смогла. Ау, Егорушка, ты живой?
– Еще не хватало, чтобы Владка мной так командовала, – выдавил Егор, отводя от кикиморы слегка растерянный взгляд, хотя было видно, что настроение у тролля заметно улучшилось.
– Командовала?! – Дрина уперла руки в боки, окидывая Егора возмущенным взглядом. – Да бедная Владочка страдает без тебя, прислала меня в качестве парламентера, все переживают и больше десяти бутылок жуть-колы ни в кого не лезет, даже в Уткина с Колывановым! А этому эгоисту все равно!
– Она страдает? – Морок в язвительной усмешке дернул уголком рта. – Я ей три дня назад предложил все, что мог. И даже больше. Женская логика, ау…
– Ребята тебя ждут, – перебила его Дрина. – И она.
– Не дождется, так ей и передай.
– Ты видишь пути людей на земле и держишь завесу тайны для них, что для меня непостижимо и нереально круто, – не обращая внимания на грубость, очень серьезным тоном произнесла Дрина. – Но вот в психологии девчонок не разбираешься совсем. Можешь жечь костры и сидеть один, пока жизнь идет мимо. А в нашей столовке сейчас подадут пироги с упырикой, а потом начнутся танцы. И я на тебя вообще обиделась, так и знай.
Дрина гордо откинула зеленые косички назад и пошла по бульвару прочь, ни разу не оглянувшись.
Егор какое-то время задумчиво смотрел в огонь костра, потом рассмеялся, вскочил на ноги и быстрым шагом догнал кикимору.
На этом заканчивается
сага о нечисти,
о тайном мире
и великой любви.
Викинечисть
Бассейн Носферона – глубокий омут с теплой зеленой водой, который находится на первом этаже в спортзале Носферона. Вода из этого бассейна считается целебной от яда фурий.
Валькирус – факультет Носферона, где обучается вся остальная нечисть, кроме вампиров и троллей.
Валькирии и валькеры – самая легкомысленная нечисть тайного мира. Внешне не отличаются от людей, но имеют кожистые большие крылья, чаще черного цвета. И неудивительно – когда любой валькер может взлететь в высоту и оставить на земле все заботы и проблемы, это и определяет главную черту характера летучих. Цвет глаз ярко-синий.
Вампиры – самая физически сильная и выносливая нечисть тайного мира. Очень привлекательны внешне, что позволяет им легко подманивать и располагать к себе людей. До восемнадцати лет вампир не нуждается в человеческой крови, но в восемнадцать наступает перерождение в кровопийцу (зов Тьмы, как это иногда называют). Именно в это время вампир ищет и выбирает для себя подходящего человека-донора, и у каждого вампира таких людей бывает немало. Хотя настоящая любовь бывает только к одному человеку. Но и тут жестокая природа вампира неумолима: стоит только человеку пересечь рубеж двадцати пяти лет, как кровопийца больше не может пользоваться его кровью, и происходит расставание. Хотя почти все вампиры продолжают помогать и поддерживать тех людей, с которыми расстались.
Настоящее происхождение вампирской расы раскрывается только в восьмой книге серии.
Вампирус – факультет в университете Носферон, где обучаются только вампиры.
Ведьмовство – общее название всех колдунов, ведьм и ведьмаков. Все они подчиняются Верховной ведьме – Дарье Ивлевой.
Водяные – нечисть, обитающая в воде. Существует много разновидностей водяных, как маленьких с каплю воды величиной, так и огромных, которые редко поднимаются с глубин. Водяные используются в качестве почтальонов, хотя с развитием интернета этот способ отправки сообщений уже устарел. К тому же водяные довольно бестолковы, часто путают адреса и могут устроить потоп.