– Даш, не начинай скандалить, – попросил Муранов, на что Верховная грубовато указала пальцем в сторону:
– Уйди! Мы – держатели Конвенции, это наши дела и наши разговоры! Ты меня сам сюда привел, между прочим, вот и не мешай…
– О’кей, оставляю вас, общайтесь. Если опять подеретесь, так хоть городок не развали́те, – предупредил вампир, прежде чем отойти. – Не рушьте жилище тех, кто принял вас с теплом, договорились?
Миг – и Алекса рядом уже не было. Двое держателей тайного мира молчали. Дарья Романовна брезгливо морщилась, когда ветерок доносил удушливый запах курятника оттуда, откуда слышались протяжные крики петуха.
– Нет, я ее не видела, – наконец первая заговорила она, присев рядом с поникшим троллем на покосившуюся скамейку. – Но поняла, что Влада находится где-то рядом с нашим миром. И ее не видит больше никто – только ты один. Угадала?
– И конечно же, ты решила, что я нарочно держу ее около себя, хотя бы ради того, чтобы просто ее видеть… – с горькой язвительностью продолжил Егор.
– Нет, так я не думаю, – Верховная чихнула, отвернувшись от нового порыва «куриного» ветра. – Твой бесконечный эгоизм заканчивается там, где начинается горизонт по имени Влада Огнева.
– Вот спасибо, – с язвительной тоской в голосе ответил тролль. – За доверие огромное спасибо, тронут. Вообще, это правда, я бы отошел в сторону, если бы она была счастлива не со мной.
– Она осталась только в том зеркале? – резко перевела разговор ведьма.
– Она появляется в любой отражающей поверхности, зеркале или стекле. Повсюду за мной ходит и просит… просит вытащить из небытия. Хочет жить, мечтает о будущем. Я даже могу коснуться ее, но вот вытащить… – Тролль потряс в воздухе растопыренными пальцами. – Как нельзя вытащить из зеркала ничего, что там отражается, сколько ни бейся. А она ничего не помнит: ни воронку, ни события последних своих дней на земле. Хочет только одного – вернуться к живым.
– Ты нарушил законы магии, вломился туда, куда не имел права.
– Да плевать я хотел на все ваши законы! – На лице тролля обозначились жесткие складки. – Самое страшное, что я почти вернул ее, дал надежду, а вытащить к живым не получается, понимаешь?!
Егор вытянул загорелую руку перед собой, поводив указательным пальцем:
– Путь… Он, как ниточка, тянется и вьется из каждого живого существа. Идет этот путь прямо из сердца, вижу начало и вижу конец, узелки событий, возможности, удачи и опасности. А у нее… – Егор помолчал и с усилием продолжил: – А у нее нет этого пути в нашем мире. Не вижу я его.
– Первая здравая мысль за все это время, – жестко сказала ведьма. – Не надо было вмешиваться в ход событий. Конвенцию она заключила, тайный мир перестроен, и ее дорога только одна – во Тьму. Но ты не смирился и теперь получил призрака, который следует за тобой повсюду и страдает, если ты выходишь из поля ее зрения хотя бы на минуту. Такая магия очень сильно бьет, лишает сил даже опытного колдуна и запросто уничтожит ведьму послабее. Теперь ты еле стоишь на ногах, и вид у тебя безумный. Повторяю – Влада должна уйти обратно во Тьму.
– Во Тьму, да?! – Егор зло и нервно рассмеялся. – Да она мерзла в наших аудиториях Носферона так, что по ее плечам мурашки бегали. Я каждый раз смотрел и думал – десять свитеров бы на тебя надеть, дурочка ты моя. Чтобы не выделывалась в летней маечке перед вампиром. Во Тьму… – повторил он глухим голосом. – Да черта с два я ей позволю туда пойти! Не будет этого…
– Ты, вообще, себя слышишь?! – оборвала его Верховная. – Слова-то какие! Дорога… пойти… Это тоже путь! Ты плохо соображаешь, совсем до ручки дошел. Наверняка ты не до конца читал те книги, которые украл у меня. Сразу ринулся к вызовам с того света и пропустил общую информацию о призраках.
– Пропустил… – Егор раздраженно пожал плечами. – Что я там еще пропустил, куда ты клонишь?
– Сделав вызов с того света, ты вытянул к нашему миру призрак Влады. Для мира смерти он материален, для нашего мира – нет. Ты ее видишь, поскольку ты ее вызывал, а другие не видят. Иначе, я уверена, вашего красавца Темнейшего я бы нашла в этом же пейзаже хлебающим суп. Но вызванные призраки не вечны, их жизнь, если это существование можно так назвать, длится не дольше, чем лунный месяц. Очень скоро у нее вообще не останется никакого пути – даже во Тьму. Она просто однажды не появится в зеркале, исчезнет навсегда, из всех миров.
– Исчезнет… – после долгого молчания дрогнувшим голосом повторил Егор. – Да, я заметил, что она становится все бледнее, прозрачнее. И так напугана. Лунный месяц, говоришь…
– Полнолуние в середине июля, а июнь уже на исходе, – голос Верховной вдруг стал мягким, как струйка меда. – У нас шабаш на Ивана Купалу, мы впервые его празднуем так широко. Самара летом прекрасна – приезжай, помирись с ведьмами, и ведьмы помогут. Считай, что это мое личное персональное приглашение как дорогому гостю.
– Помириться с ведьмами и ведьмы помогут?! – Егор ядовито рассмеялся. – Скорее мир рухнет, чем я на это пойду. Зря Алекс тебя притащил. Еще один вариант есть – у вампиров, так что дела не так уж плохи…
– Поспорю на твою идиотскую серьгу, что этот вариант – какая-то авантюра похлеще прежней, и вы вернетесь в тупик, с которого и начали, – оборвала его ведьма.
– Греби-ка, Ивлева, восвояси… Вали, я сказал! – выпалил тролль, зло сверкнув зелеными глазами, и отвернулся, дав понять, что разговор закончен.
– Ты сам загнал себя в капкан, глупец, – вздохнула Дарья Романовна. – Но мое приглашение остается в силе.
Набросив капюшон плаща, Верховная ведьма поднялась и быстрым шагом направилась прочь от нечаевского дома.
Егор же еще долго сидел, запустив пятерни в волосы и качаясь из стороны в сторону.
Потом медленно прошелся по дальнему двору, куда выходила застекленная веранда. В пыльных стеклах сразу же отразилась бледная девушка, которая не сводила с Бертилова встревоженного взгляда. Егор прошел через задворки к калитке, вернувшись в деревенский дом.
Зеркало покачнулось и едва не упало: с такой силой призрачная девушка рванулась с той, сумрачной стороны, прижав ладони к невидимой грани между мирами.
– Где ты был?! – встревоженно зашептала она, сжав ладони в кулачки. – Ты хотел уйти, бросить меня?
– Ч-что… Уйти? – рассеянно переспросил Егор и тут же спохватился, перейдя на бодрый тон: – Нет, что ты, Владка! Не стыдно про меня такое подумать?
– А я все же подумала, – тихо вздохнула она. – Подумала, что ты уйдешь, и тогда мне тоже придется уходить. Я сегодня видела, как ты принес букет и сидел за столом, разговаривал с какой-то девушкой. Я вроде бы и помню ее… а может, и нет. Мне ты не отвечал, хотя я звала тебя… – В голосе призрака послышались жалобные всхлипы. – Я устала бояться. Вытащи меня наконец! Попытайся, пожалуйста. Вытащи…
– Конечно, – Егор отчаянно закивал. – Завтра и… Вот с утра проснемся и…
Он на какое-то время умолк, а потом заговорил бодро и преувеличенно весело:
– Помню, как-то раз в пещеру залез, представляешь? В Пестроглазово лет десять назад. Залез в пещеру и заблудился, а ребята в лесу остались. Дело в июле было, жарища, а в пещере холодрыга. Так я там целый день просидел, в темноте. Оказалось – фигня! Первые десять минут неприятно, да… Меня потом Дринка с Мариком нашли, а я даже выходить не хотел. Там ведь офигенно интересно! Мыши летучие, сталактиты с потолка, эхо… – Егор с трудом сглотнул, потом продолжил: – Ты вот представь, что Тьма – типа той пещеры. Временно, просто как вот… Потому что это путь, это дорога. Понимаешь?
Потом он вдруг резко поднялся на ноги, и голова у него закружилась так, что пришлось схватиться за зеркало, и тролль тихо зашептал:
– Вру я все, Владка, не верь. Нет в Пестроглазово пещер. Страшный разговор… – Он тяжело дышал, прижимая горячие ладони и лоб к зеркальной прохладе, но не решаясь открыть глаза. – Не верю в фатализм проклятый…
– Ты просто вытащи меня, – доносился до него встревоженный шепот, похожий на шелест листьев. – Я прошу тебя. Еще раз. Просто протяни руку. Знаешь, я будто стою спиной к пропасти, стою на цыпочках и, стоит только качнуться, упаду вниз…
Егор слушал это с затаенной болью, лишь кивая и почти безумно улыбаясь. Потом закрыл глаза. Слишком ясно он понимал, что призрачный и бесплотный фантом, если вытащить его из зеркала, тут же исчезнет. Так уже происходило, много, много раз. А в зеркале останется настоящая она – с отчаянием и тоской в серых глазах. Дороги, этой проклятой, невидимой простым смертным дороги жизни, которую многие не ценят, для его любимой нет, ни одной секунды жизни не оставлено. Она не вдохнет июньского ветра, не увидит летнего солнца.
– Попробуй еще раз, мне очень страшно оставаться на краю, – раздался тревожный шепот из зеркала. – За моей спиной – холод и страх, они меня тянут, а я держусь только за тебя.
– Я знаю… – Егор тоскливо вздохнул. – Да, разумеется, я вытащу тебя очень скоро. А хочешь, я тебе сказки буду рассказывать до утра? Тебе будет не страшно…
– Рассказывай! – обрадовалась призрачная девушка. – Да-да, только я хочу слушать сказки о тебе, договорились?
И Егор заговорил, сев на пол, прислонившись к зеркалу спиной и откинув голову назад. Сказок у тролля в голове бродило много, и он мог рассказывать их часами. В такие моменты казалось, что вся комната, весь дом внимательно прислушиваются к его голосу, стараясь лишний раз не хлопнуть ставнем и не скрипнуть половицей. Егор рассказывал о своих детских подвигах и о том, чего никогда не было, – как и полагается троллю, очень убедительно и достоверно.
– …Восстание снеговиков в Пестроглазово многие помнят до сих пор. Я тогда совсем малой был, и в ту зиму все завалило снегом по пояс. Мать мне и говорит: «А иди-ка ты дорожку от сугробов разгребай, а то к дому не пройти». Но разве махать лопатой прикольно? Ведь можно же заставить снег скатываться в шары и складываться в снеговиков. А снега много-мно-ого… – Бертилов, вздыхая, водил пальцами в воздухе, и из пустоты в полумраке возникали сверкающие снежинки. Правда, чуть кривоватые, так как руки у тролля тряслись. – Но разве я виноват, что так вышло? Снеговики у меня никого не трогали, просто мирные хороводы водили и песенки про елочку пели, пока мать из окна не наорала. Тогда они и взбесились, повалили все заборы и начали лезть прям