По ночам Егор забирался на крыши и лежал там без сна, разглядывая летние звезды да и весь мир заодно. Он видел, как оплетает весь мир паутина завесы. Стоит только порваться одной нити, где человек увидел хотя бы краешек тайного, как тут же брешь затягивается, будто невидимые силы ткут эту пелену и днем и ночью. Он же – лишь наблюдатель, пока и понятия не имеющий, как во все это можно вмешиваться…
Но сейчас главным было другое.
Главным было то, что он сидел на полу в тамбуре летящего во весь опор поезда и вытягивал босые ноги в открытую дверь, окуная ступни в горячий летний ветер.
– Молодой человек, это запрещено! – верещал голос проводницы откуда-то из недр вагона. – Категорически! Немедленно…
– Да вы наружу посмотрите! – веселился Егор, обнимая за плечи девушку, сидящую рядом. – А вот это вот разве можно?!
В ответ он услышал только невнятное восклицание, потому что категорически нельзя было буквально все, что происходило вокруг.
Поезд, стуча колесами, несся по рельсам в летних лесах и полях, а по щекам вместе с теплым ветром хлестал снег. Снег был такой нереальный и сумасшедший, мягкий и уютный, и он совсем не мешал жаркому солнцу и не таял, а заполнял цветущие поля мягкими сугробами, бежал струистой поземкой вдоль железнодорожной щебенчатой насыпи.
– Владка, это мое извинение за парк перед ведьмой! – прокричал Егор соседке в ухо. – Она теперь боится лета, я ее тогда сильно напугал! Но она помогла, она реально подсказала такую штуку, до которой я бы в жизни не додумался, и теперь… – Тролль поднял над головой сжатые кулаки и потряс ими в избытке эмоций. – Так я ей говорю – прости, типа, я лето могу и зимним сделать…
– По-моему, ты перестарался. – Та, что сидела рядом с ним, вытянула руку в трепещущем от ветра рукаве легкой блузки, указывая на конец вагона.
Там кто-то отчаянно жестикулировал и что-то кричал, но голос относило ветром.
– По-моему, теперь бедная ведьма будет бояться и зимы тоже! – упрекнула его спутница. – А ведь в поезде есть и обычные люди, ты же их пугаешь…
– Они спят, а проснутся, когда доедем! Владка, почему ты постоянно на меня наезжаешь?! – как нашкодивший мальчишка, возмутился Егор, тараща зеленые глаза и возмущенно звеня серьгой в ухе. – Воспитывает меня, а мне сегодня восемнадцать, кстати! Эй, народ, сюда…
Последний возглас был обращен к неопознанному летающему объекту, который совершил вираж с высоты бескрайнего неба и теперь стремительно приближался к поезду.
– Эй, крылатые! – Егор замахал руками, увидав компанию валькеров. Длинные дреды летучих парней развевались на ветру, в синих глазах мелькали восторг и легкая озадаченность одновременно. – А где то, чего я просил? Чего тормозим-то?
– Ща все будет, – успокоил его крылатый валькер, щурясь от летящего в глаза снега. – Знаешь, Бертилыч, нам за такое Темный Департамент шею намылит. Уж очень палимся среди людей, как бы твое дневное право по швам не треснуло…
– Треснет – заштопаем! – рявком радостной гориллы проорал им Бертилов. – Вы Ацкие или кто? Когда будет еще такой шанс повеселиться, чуваки?..
Это действительно были Ацкие. Даже без главного хулигана Димки многочисленная банда крылатых братьев повеселиться была совсем не прочь. Причем прямо на лету, рядом с мчащимся на полной скорости поездом.
Четверо держали за углы большой красный ковер, на котором с трудом балансировали стол и стул. На стуле сидела бледная женщина с шелковой перевязью на нарядно-деловом синем костюмчике. Она протяжно визжала, озираясь по сторонам с совершенно ошалевшим видом, но не забывала при этом придерживать ладонями бумаги на столе.
– И-и-и!!! – Женщина издавала пронзительный мышиный писк, и очки скакали у нее на носу, как лошадь через препятствия. – Хулиганье… Дроны! Беспредел! Обратно верните… Полиция-я-я!!!
– Как – обратно?! – Егор поднялся, качаясь на ногах и держась за поручень в тамбуре. – Как это – обратно?? Я занимал очередь три года назад! Посмотрите в своих списках, что за бардак у вас, а?
– Боже ты мой! – сдали нервы у летящей гостьи на ковре. – Да что ж это такое творится сегодня? Я в ЗАГСе работала всю жизнь, но на полеты не подписывалась… Паспорта! Паспорта дайте! Зарегистрирую, только обратно меня верните, ироды… Зарегистрирую и уволюсь…
– Чё, паспорт? Блин, ведь был же… – Егор озадаченно полез в задний карман джинсов, где таилось немало тайн и сюрпризов.
В рвущийся мимо ветер полетели обертки от конфет, обрывки конспектов, огрызки карандашей и даже что-то визгучее и крохотное, что кануло в улетевшем порыве ветра, кувыркаясь и проклиная свою жизнь и паршивого тролля.
Наконец-то отыскался в кармане джинсов и полученный когда-то Егором документ, захватывающую процедуру получения которого он прошел вместе с Гильсом еще во времена перемирия со светлыми магами.
– Во, держите!
Один из валькеров выхватил из рук Бертилова мятую бордовую книжечку и передал пленнице на ковре.
– Егор… Степанович… Бертилов! – дрожащими руками держа то, что перенесло сотни стирок и скалилось мутной фотографией, провизжала работница ЗАГСа. – Так… Вам уже есть восемнадцать лет? О, вижу… Исполнилось сегодня!
– С днюхой! – немедленно грохнули хором валькеры и едва удержали ковер, поскольку очень не вовремя решили похлопать в ладоши.
– Я бы в жизни никогда не женился, что мне людские заморочки? – смеялся счастливый тролль. – В этом вся она – ей так важно, чтобы человеческие законы были соблюдены. Все-таки она выросла среди людей. Ее детство прошло на Садовой улице, в центре Питера. А теперь вдруг выясняется, как все было просто, понимаете?
– Где паспорт второй?! Вообще все это нельзя! – доносился с порывами ветра и шквалами теплого снега истошный крик. – Запрещено! Нельзя!
– Да где же в правилах сказано, что на лету нельзя?! – препирался с работницей ЗАГСа хозяин дневного права, и делал он это исключительно ради спортивного интереса. – Вот скажите, где это написано? Покажите этот пункт в законе, ткните пальцем…
Аргумент был совершенно неоспоримым, но тетенька продолжала бороться до последнего за соблюдение всех формальностей, что давалось ей с огромным трудом.
– Молодые люди, и где ваши свидетели? – не сдавалась работница ЗАГСа. – Будут свидетели? И где ваши обручальные кольца?..
Свидетели нашлись моментально, причем ими жаждали стать и валькеры, и домовые, которые с обезьяньим проворством штурмовали стены вагона, пробираясь на крышу. Земля рядом с рельсами вдруг вскипела, будто ее распороли изнутри. Вурдалаки бежали за поездом стремительно и ловко, как дельфины, то погружаясь в землю по шею, то ныряя и тут же выныривая где-то далеко впереди.
– Круто, клево! Ха-ха-ха!!! – радовался один из летучих братьев, хватая снег ртом. – Бертилыч, а тут как – угощают на празднике-то? А то гречка дома нас уже так достала, чесслово…
– Тьфу, забыл! – Егор хлопнул в ладоши, и в воздухе появились летящие скатерти, которые тут же наполнились угощениями.
Черная икра в хрустальных ведрах, экзотические фрукты в серебряных тяжелых вазах, роскошные ананасы, дымящиеся поросячьи тушки и запотевшие бока бутылок с шампанским. С дружным радостным воплем крылатые Ацкие потянулись ко всему этому великолепию, позабыв, что держат стол с тетенькой, и тот едва не рухнул вниз.
Выглядели угощения шикарно, но при ближайшем знакомстве могли удивить. Ананасы почему-то имели вкус жареного мяса, а свинина смахивала на зефир в шоколаде – тролль явно путался, хотя валькеры и вурдалаки, не избалованные кулинарными изысками, мгновенно пожирали все это, требуя еще и еще: насыщения такая призрачная еда не приносила.
Зато шампанского и жуть-колы хватало всем: в воздухе начало стрелять пробками, не дожидаясь окончания торжественной церемонии. Присутствующие с трудом разобрали слова сотрудницы ЗАГСа:
– Егор Степанович Бертилов, согласны ли вы взять в жены…
– Глупее вопроса не слышал!!! Да!!! – гаркнул тот в ответ.
Потом замер, будто у него остановилось сердце, и ожил, лишь услышав громкое и решительное «да» от своей невесты.
Егор, зажмуриваясь от ветра, все еще не верил. Но вот – сбылось, сотворилось и соткалось из прекрасных грез.
– Верните меня обратно! – вопила тетенька из ЗАГСа. – Я все сделала, теперь верните обратно в Москву, откуда стащили! Это все дроны, я знаю! Золотая молодежь, на вас управа все равно найдется… Совсем страх потеряли, на такое безумие пойти! Я сейчас вызову полицию-у-у…
Дружно, как по команде, валькеры совершили вираж, и ковер резко улетел в сторону, туда, где можно было в дымке летящего снега различить высокие столичные дома.
– Кольцами поменяться! Вы забыли сказать… – вслед улетающему ковру крикнул Егор. Но махнул рукой: – Без нее обойдемся. Сплошной визг и все всегда «нельзя»… А теперь – объявляю самый безумный свадебный банкет открытым!
Конечно, когда сам хозяин дневного права сходит с ума, людям от этого не легче.
Если пассажиры поезда просто мирно спали, то обитатели подмосковных поселков и деревень наблюдали кошмарное зрелище. Кто-то, разогнув спину и встав посреди вскопанного огорода, так и остался стоять с открытым ртом, увидав несущийся в облаке снега поезд и крылатые фигуры, которые летели рядом…
Жителям Подмосковья еще долго снились жуткие твари, которые завывали свадебный марш Мендельсона и ныряли в земле, догоняя безумный поезд… Многие клялись, что видели, как орда низкорослых существ с фиолетовыми глазками, вздымая облачка серной пыли, выпрыгивала ниоткуда прямо на крышу вагонов поезда.
А по местным дворам и огородам до самой осени бродили зеленые призраки, которые называли себя «родственниками некоего Бертилова» и требовали указать им дорогу на банкет.
Домовые, в отличие от родственников Бертилова, были самые настоящие. Хотя бы уже потому, что успели проникнуть в купе и сгрести в карманы золото и деньги, рассыпанные по полу.
– Егор Степанович, а брильянтиков потяжелее не сотворите?! – С крыши вагона свесилась алчная домовая физиономия, обрамленная клочковатыми патлами, и заискивающе осклабилась перед очумевшим хозяином дневного права. – А то поезд сильно качает, карманы набить чем-то надо, иначе сдует нас…