– Вот! – Дарья Романовна подняла палец вверх. – Это богатство уже гораздо более реально. Деньги, принесенные людьми за нашу работу. Мы будем обещать и обещать ему помощь, будем говорить, что вот-вот узнаем способ вытащить из Тьмы его девчонку, и так может продолжаться годами.
– Великолепно! – потер руки ведьмак Мстислав. – Гениально! Верховная, прекрасный план держать Морока на коротком поводке.
– И не забыть спиритическое общение с Тьмой, передавая ему от девушки послания с просьбами во всем слушаться ведьм! – подхватила рыжеволосая красивая ведьма, захлопав в ладоши.
– Ждем ослабшего Морока! – Ведьмы дружно расхохотались, позабыв свои страхи, и снова вино полилось рекой.
– Разрешите вопрос, Верховная! – вдруг вскинула руку высокая брюнетка в темно-розовом плаще. – Он касается тех, кто не попал на наш праздник…
– Разве правила допуска на шабаш не были объявлены заранее, уважаемая Виктория? – уловив от правительницы едва заметный знак, ледяным тоном осведомилась одна из сидящих рядом с Дарьей Романовной московских ведьм, так как Верховной эта тема явно была неинтересна.
– Костровы, – дрожащим голосом произнесла Вика. – Я бы хотела напомнить про эту семью. Они живут в Выборге, это многим известно, и на шабаш их не пропустили. Но справедливо ли это, если, например, Лиля Кострова не потеряла дар и может великолепно колдовать, если у нее сильнейшие знания по зельям?
– Костровы были очень могущественной ведьмовской семьей, – робко подала голос одна из ведьм. – Многие боялись их, многие завидовали. Старая Кострова часто побеждала в магических войнах еще до единения Ведьмовства. Неужели теперь их ждут изгнание и забвение?
– Пощадите Лилю Кострову, о Верховная! – Виктория поднялась из-за стола, устремив на повелительницу умоляющий взгляд. – Пощадите ее, ведь ей не на что будет жить!
– Вы не понимаете, – отрезала Дарья Романовна. – В тех семьях, где есть потерявшие колдовской дар ведьмы, все меняется. Надо быть очень наивными и недальновидными, чтобы считать, что колдующие родственники таких неудачников никогда не попытаются помочь своим родным возвыситься. Родная кровь и родственные узы толкнут таких ведьм на то, чтобы вредить остальным. Неужели вы забыли о перекладах, которые могут отнять дар у любой из вас? Потерявшие всегда будут рваться наверх, любыми способами! Ведьма всегда будет выживать и идти по головам, а выживают среди нас только сильнейшие!
– Но Лиля не захочет никого лишать дара, – пробормотала Вика, в ужасе понимая, что навлекла на себя раздражение Верховной.
– Я согласен выкупить у бедняги Костровой колдовские книги, магические вещи и запасы зелий, – потер руки с довольным видом Шкурин. – Признаю, что зелья старая Кострова варила неплохо. Постараюсь выведать рецепты и отдам в ваши руки, – учтиво поклонился он Дарье Романовне, приложив руку с перстнями к сердцу.
– С ума сошла – вступаться?! – дернув Вику за рукав, зашипела на нее ведьма Тамара. – Гробить свою жизнь ради уже изгнанной из Ведьмовства – безумие. Сядь и молчи!
– Но ведь ведьма не сможет прожить без магии, она умрет от тоски, ее уничтожат эти Шкурины, – тихо сказала Виктория, опускаясь обратно на стул. – Лиля – моя подруга детства…
– Поучись выбирать подруг, – фыркнула ведьмочка, сидящая с ней рядом. – А то мы на шабаш едем, и вдруг Лилечка нас снова шокирует: кидает в наше интернет-сообщество клич: «Как выглядит Морок?» Сначала сверкает белым халатом в аптеке – и вот еще один способ привлечь к себе побольше внимания…
Веселье за столом продолжилось, хотя многие беспокойно поглядывали по сторонам в ожидании опасного гостя. К четырем ночи костры вдруг тревожно полыхнули ярким пламенем, взметнув снопы искр в темноту. С окрестных кустов вспорхнули в небо стаи испуганных птиц, по водной глади Волги побежали быстрые волны.
Раздался крик:
– У подножия горы сработали охранные обереги, но сюда все равно кто-то прорывается! И это не человек! Он идет через астрал…
– Морок! Идет Морок! – зашумели собравшиеся.
К Дарье Романовне подбежали охранники – ведьмаки покрепче, сразу же выставив вперед охранные обереги, будто ожидали нападения.
– Пропускайте гостя дорогого! – приказала Верховная ведьма, с приторной улыбкой разводя руками.
Ведьмовство повскакало с мест, однако из-за стола никто не посмел рвануться, чтобы не продемонстрировать другим свою панику.
Поначалу была тишина, потом в ночной темноте раздался громкий треск и серебряные искры полетели в разные стороны, а на землю рухнула фигура. Улыбка медленно сползла с лица Верховной ведьмы, когда она увидала совсем не Егора Бертилова, а собственного секретаря Диню Ливченко. Домовой то и дело нервно поглаживал макушку, словно желая удостовериться, что на ней больше нет рогов. От них, как и от хвоста, он и вправду уже избавился, но присутствующие все равно узнали его с трудом. Весь Диня был облеплен чем-то белым: то ли пухом, то ли снегом. Карманы некогда шикарного костюма, порванного в клочки, оттопырились. При малейшем движении из рукавов и штанин сыпались сверкающие камешки.
Ведьмовство с облегчением выдохнуло. Послышались смешки.
– А вот и великий блогер тайного мира. – Дарья Романовна тоже улыбнулась уголком рта, остальные ведьмы, как по команде, грохнули издевательским хохотом и аплодисментами. – Но на должность моего секретаря больше не рассчитывай. Разве что для придворного шута теперь подойдешь, но я такой должности при своей резиденции не держу.
– Я несу… важные сведения, – просипел Ливченко, с вызовом осмотревшись по сторонам ошалелым взглядом. – Очень… важные. И никто из всех них, – он ткнул трясущимся пальцем в окруживших его ведьм, – не знает того, что знаю я… Потому что секретарь-домовой в сто раз ценнее любого колдуна, и некоторые это поймут, когда… – Он закашлялся и кашлял долго, отплевываясь белым пухом.
– Я гляжу, ты пережил большие потрясения за последние дни. – Верховная сделала знак, и Дине поднесли бокал с питьем, который он жадно осушил до дна. – Где же ты валялся, Ливченко, если весь в пуху и бриллиантах?
– У меня… очень важные… сведения… – Едва переводя дыхание, домовой принялся вытаскивать из карманов сверкающие камешки и золотые монеты, роняя их на землю.
– Это тролльское золото, – спокойно сказала Верховная, но глаза ее нервно прищурились, и в них промелькнула тревога. – Да говори уже, что стряслось!
– Оно – мчалось… Чхе! – Домовой оглушительно чихнул, и белые хлопья взметнулись с его волос и плеч. – Они – летели… чхи… эти – ползли… в Москве м-метель… и ковер, ачч-хи… и она… Она!
– Очень информативно, – проворчала Дарья Романовна. – Даже для придворного шута это перебор, Ливченко.
Однако домовой уже не слышал ничего. Он лежал в траве и оглушительно храпел.
Растолкать Диню не представлялось возможным, и ведьмовская компания притихла в ожидании рассвета и новостей.
Глава 14Пробуждение
Пробуждение было странным, непривычно спокойным.
Громкий и яркий сон отгремел и забылся, и теперь Егору казалось, что он плывет на спине по бассейну Носферона, раскинув руки. Вода неторопливо несла его, чуть покачивая, обволакивая тело теплыми волнами. И исцеляя от чего-то, чего он не помнил.
Еще пара минут – и раздастся вопль.
Неважно чей. Ада Фурьевна завопит: «Берти-и-илов!!! Почему вы до сих пор не на лекции по носфераторике?!» Или физручка Фильда Брановна рявкнет: «Аршш!!! Грххмм!..»
Главное, что здесь и сейчас у него есть эти драгоценные минуты покоя и счастья. Та безмятежность, когда ты еще студент, когда можно хохмить и дурачиться на лекциях, а потом отрываться всю ночь на вечеринке и заявиться в общагу под утро, услышав от Буяна Бухтояровича: «Это чтось за вражина тута крадетси? Вот яко тресну гардеробом по балде, и будемши знать, как самого Грозного сумарочить!»
Егор счастливо вздохнул, вспомнив, как они с компанией троллей-однокурсников пытались укрыться от охранного домового непроглядом, но потерпели поражение. Он будто вновь услышал собственный героический вопль: «Уходите огородами, братья, я прикрою!» А потом юные тролли, спасаясь от охранника, как бешеные, мчались по коридорам. В спешке Бертилов умудрился перепутать этажи и ворвался в комнату спящих девочек-кикимор. От квизга в голове звенело целую неделю, и звенело громко, прямо как сейчас…
Волны необычного тепла и покоя захлестывали, вода в бассейне качалась все сильнее, словно рядом плескалось не меньше сотни буйных однокурсников. Но почему тогда он не слышал их голосов?
Нужно было пересилить себя, окончательно проснуться и разобраться, в чем дело.
Егор, с сожалением расставаясь с безмятежной дремой, приоткрыл один глаз, разлепив ресницы.
Он был не в спортзале.
Никаких бликов зеленой воды, играющих на кафельных стенах, – зато золотые зайчики солнца трепещут на обоях. И это не общага Носферона: там нет обоев – вместо них на каменных стенах пестреет летопись студенческих философских умозаключений, и автор многих изречений – сам Бертилов.
Незнакомая комната, где он валяется в чужой кровати, застеленной бельем с диким рисунком из желтых роз.
Хозяева этой комнаты любят роскошь и классический стиль – помпезная лепнина на потолке, натюрморты в золотых рамах на стенах, дорогая мебель, стеклянный сервировочный столик, на котором, как монумент, возвышается пустая бутылка из-под жуть-колы…
Егор заметил собственную рубашку, которая зацепилась за спинку стула, будто застыла в безумном прыжке, скомканные джинсы на полу и некоторые другие важные части одежды – те, что обычно не выставляют напоказ.
Смутило тролля то, что эти важные части одежды принадлежали не только ему. Например, маечка с тонкими кружевами и…
С усилием скосив глаза, Бертилов увидел рядом худенькое девичье плечико и пряди каштановых волос, раскинутых по подушке. Плечо ровно вздымалось и опускалось, на шее посверкивала тоненькая серебряная цепочка, а нежная рука покоилась на его груди. Неприятным открытием стало то, что рядом находился не фантом. Фантомы девиц в общаге Носферона Егор часто создавал ради забавы, впрочем, как и все его приятели-тролли.