Резкий окрик заставил ее поставить пакет молока на стол и оглянуться.
Разъяренный парень уперся локтями в косяк кухонной двери. Зелень глаз полыхала в мягком сумраке коридора, мокрые волосы разметались по лбу и плечам, на сжатых кулаках краснели пятна запекшейся крови. Выглядел он дико, но Лиля мысленно поздравила себя с тем, что в кухню ворвался не зеленый туман со щупальцами.
– Ты в Москве, на Никитском бульваре, – ласково улыбнулась юная ведьма. – Вообще, это квартира нашей семьи, поэтому тебе придется привыкать к столице. Кстати, поговорим о наших планах – все-таки у нас впереди медовый месяц. Куда рванем – к морю или ты хочешь в горы? Мне почему-то кажется, что такого изысканно воспитанного тролля потянет на родину предков, в Норвегию, высморкаться в родные скалы…
Лиля не ошиблась, предположив, что наступательная тактика возымеет определенный эффект. Впервые за всю свою жизнь Егор столкнулся с девицей, которая не уступала ему в злословии, с настоящим противником, который бесстрашно и отчаянно воевал с ним… только на личном фронте. Поэтому вместо окриков троллю пришлось выдохнуть и даже пару раз открыть и закрыть рот, озадаченно хмуря брови.
– Ты… – Он покрутил пальцем у виска, скривив губы. – Ты, вообще, соображаешь, что несешь? Да какой еще медовый… этот самый… я тебе заплатил за то, чтобы ты нашла способ вернуть мою Владу, а ты что наделала?! Что за дрянью ты меня опоила?
– В магии ты все-таки полнейший лох, – ведьма с вызовом вскинула подбородок. – Если нет четкого оговора условий, всегда есть варианты событий. Ты сказал мне следующее: реши мою проблему. На тот момент проблем у тебя было немало. Я тебя подобрала около вокзала, как дворняжку, напоила, накормила. Спать уложила. Ты на мне женился, ты – мой. Во всяком случае, всю прошлую ночь ты в этом не сомневался.
– Заткнись! – Егор гаркнул это так оглушительно, что зазвенели оконные стекла. – Я пил домашнее вино, я сам открыл бутылку – откуда там была отрава?!
– Костровы всегда славились тем, что их зелья не отличить от обычного питья, – дернув плечиком, резонно ответила Лиля. – Это ювелирное искусство, когда яд или приворот на вкус как безобидный чай или вино. Моя семья в Средневековье снабжала ядами и приворотными зельями все главные монархические дома Европы. Знаешь, сколько благодаря моей прапрабабке влюбилось королей, сколько королев и принцесс отправились в мир иной? А тут подвернулся такой случай, раз я ехала на шабаш. Я же не виновата, что ты выхлебал полбутылки бесценного напитка, даже разрешения не спросив. Пф! – И Лиля закатила глаза к потолку, презрительно скривив губки.
– Из-за тебя, подлая ведьма, я совершил предательство! – продолжал бушевать тролль. – Я предал ту, которую никогда бы… которая из-за меня… она ушла… ты хоть понимаешь?!
– Это какой-то юношеский максимализм, – не сдавалась ведьма. – Все эти громкие слова: «я предал», «та, которая»… Разве ты не ехал на шабаш, чтобы ведьмы помогли тебе расстаться с призраком?
– Да замолчи ты! Ведьма, проклятая и подлая тварь, ты опоила меня приворотом… НЕНАВИЖУ!
Лиля на секунду побледнела, но тут же встряхнула головой и расцвела улыбкой, по привычке вздернув остренький подбородок:
– Ой, подумаешь… обидели мальчика. Я прошлой зимой тоже не знала, сколько в том питерском парке протяну. Теперь весь тайный мир в курсе, что злодей Морок женился на ведьме, над которой издевался прошлой зимой. И на нашей свадьбе гуляли почти все московские домовые, да еще и летучие из какой-то безумной семейки. И каждый домовой разнес по зловоротням новость, как Егор Бертилов стоял перед ведьмой на коленях, как целовал и как нес на руках в семейное гнездышко. Теперь мы квиты.
– Квиты? – Егор застонал, в бессилии закрыв лицо руками. – Я просил о помощи, а ты сводила счеты. Ненавижу…
– А пойди-ка ты проветрись, милый! – перебив его, рассмеялась Лиля. – Москва большая, а бешеной собаке и семь верст не крюк. Заодно вынеси мусор.
– Провались ты к вурдалакам! Весь ваш шабаш змеиный уничтожу – так и передай своим! В Пестроглазово войну ведьмам пообещал, и на этот раз не отвертитесь, катком вас всех раскатаю…
– Отлично, что напомнил насчет катка, как раз собиралась погладить твою кошмарную рубашку, – парировала Лиля. – Я ведь не сразу понимаю намеки, только начинаю привыкать к семейной жизни, любимый…
– Я ТЕБЕ НЕ ЛЮБИМЫЙ!!! – проревел тролль, и девушке почудилось, что из зеленых глаз полетели искры. – И я не поверю ведьмам больше никогда!!! Подлые твари… Даю три дня всему вашему отродью, чтобы спрятаться, а потом найду, и… тот капкан в парке вам покажется раем! Так и передай…
После этих слов удар кулака разнес в щепки дверной косяк. Тролль быстрым движением сгреб в охапку свою так и не познавшую утюга рубашку, и спустя пару секунд рассвирепевшего парня в квартире уже не было. От распахнутой входной двери потянуло сквозняком, и легкие занавески затрепетали по кухне.
Лиля, в напряжении прождав минуту и поняв, что Егор не вернется, обессиленно опустилась на табуретку. Рука дрогнула, и горячий кофе плеснулся из чашки на стол, заваленный неоплаченными квитанциями за коммуналку.
Хотелось одновременно и плакать, и смеяться. Смеяться, вспоминая, как танцевали на крыше поезда домовые, как визжала похищенная прямо с ковром и столом тетка из ЗАГСа, как завывали свадебный марш вурдалаки.
И отчаянно хотелось плакать… вспоминая его губы, кольцо объятий, из которых ей было не вырваться… и всю прошлую ночь. Все это сейчас нужно выдрать из памяти, выжечь. На то она и ведьма, чтобы контролировать эмоции и не давать себе растечься лужицей у ног жестокого парня. Нет, ей-то не понадобится отворотное зелье – еще чего. Нынешней ночью без нее, Лили, прошел ведьмовской шабаш, поскольку ведьма в какой-то миг прыгнула в бегущий мимо поезд совершенно другой, неизвестной судьбы.
Девушка мелкими глотками пила остывший уже кофе, мысленно поздравляя себя со сладкой местью врагу.
Разумеется, она сможет все забыть. Забыть, как утопала в летнем снегу Москва, как Морок, ненавистный ей до этого дня, тянул и влек ее к себе, срывая с плеч платье. Да и зачем ей нужен такой сумасбродный малолетка? Ему восемнадцать или вообще семнадцать навсегда, а она старше – уже девятнадцать исполнилось в феврале.
И еще он влюблен в другую – в гибельную хризантему, как называли Владу Огневу в Ведьмовстве. Его любимая – брюнетка, изящная и утонченная, удивительно красивая. Его любимая недосягаема – и оттого стала для двух держателей тайного мира идеей фикс, как прекрасная далекая звезда.
Злые языки скажут, что ей, Лильке, до Влады Огневой – как до альфы Центавра пешком. И будут правы. Такой парень, как Морок, и крохотная наглая ведьма – мезальянс, случайность, бред…
Лиля рассмеялась, словно назло всем, и тут же зажмурилась до внезапно брызнувших слез.
Эта чужая прекрасная любовь… Какая же она искренняя и отчаянная. Ей удалось украсть так немного этого счастья, стащить обманом. Все это: и любовь, и нежность, и огонь, который обрушился на нее, – предназначалось той, другой. Но на то она и ведьма, чтобы забирать чужое и мстить за обиды, а нынешняя месть Мороку – да это просто верх ведьмовского коварства, настоящий шедевр!
Девушка сидела в тишине, глядя, как расплываются цифры в намокших неоплаченных квитанциях, а в кухню залетают с Никитского бульвара остатки вчерашнего снега, – легкий и невесомый, как тополиный пух, он метался по полу, щекотал лодыжки и прятался за холодильник. Наверняка городские новости кричат о странных погодных аномалиях в Москве, и пока никто не догадался, что даже этот снег посреди июля – ее, Лилина, прихоть, которую ради нее одной сотворил хозяин дневного права.
А еще никто не догадается, что поняла маленькая ведьма. Бесценная мысль осенила ее, пока она снизу вверх смотрела на бушующего яростью парня и вслушивалась в его не слишком связные угрозы.
Дождавшись, когда утро перетекло в день, ведьма с усилием заставила себя вырваться из бурного потока мыслей и достала из кармана халата мобильный телефон. Руки заметно тряслись, зато на безымянном пальце победно сверкало золотое обручальное кольцо.
В скайпе висели непрочитанные сообщения, и Лиля пробегала их глазами.
«Кострова, тебя изгнали из Ведьмовства!» – ликовали коллеги и соратники.
«Лиля, ты должна была появиться, – писала ей Вика. – А раз не решилась, то мне не удалось вступиться за тебя. Я говорю это тебе первая, чтобы ты не узнала от других. Надеюсь, что ты не…»
– Зря только разозлила осиное гнездо, – поморщилась Лиля, представив, что пришлось выслушать Вике. Остальные же злорадствовали от всего сердца:
«Скатертью дорожка и успехов за аптечным прилавком!»
«Кострова, колдовскую тетрадь твоей мамаши, так и быть, у тебя куплю. – Это уже от Шкурина. – Коллекцию зелий тоже. А какое было веселье, сколько угощений! Голосовали за твое изгнание единогласно, приятно было видеть лес рук. Скатилась в пыль ваша колдовская семейка, поздравляю!»
– Катитесь все к черту, – прошептала Лиля, открывая общий чат ведьм. – Ешьте теперь мои новости с маслом…
Пальцы печатали четко и быстро, и на экране появлялись строки:
«Я, Лиля Бертилова, дислокация – Москва, моя квартира на Никитском бульваре. Да, вы не ослышались, коллеги! Я теперь не Лиля Кострова, а Лиля Бертилова. Хозяин дневного права, сам великий Морок женился на мне. И поскольку я изгнана из ваших сплоченных рядов, меня совсем не касается, что Ведьмовству дано три дня на бегство, поскольку Морок в ярости. А теперь читайте внимательно. Та, которая скрепила Конвенцию своей жизнью, ушла во Тьму. И, пожалуй, я единственная во всем тайном мире, у кого работают мозги. Я одна только что догадалась, как реально можно спасти Владу Огневу. Sapienti sat[1]. Надеюсь, вам сейчас станет веселее, чем на шабаше, мои бывшие коллеги!!!»
Глава 15Вышел Морок из тумана
Когда вампир мирно отсыпается в собственной зловоротне, будить его – занятие непростое. Или даже опасное.