Небо было ясное – благодать. Чувствуя себя героем и везунчиком, я расселся на песке, достал что-то из котомки и стал жевать. Грешен – о Кинсли я только через несколько минут вспомнил.
Возвращаться за ним в пещеры не хотелось сильнее, чем ребенку садиться в кресло стоматолога. Поэтому этот вариант я сначала просто отбросил. Потом мне и вовсе нечестивая мысль пришла. «В конце концов, – подумал я, – пройти Заброшенные пещеры и потерять только пятьдесят процентов отряда – урон вполне допустимый».
Мне сразу же стало стыдно, но это мало повлияло на желание лезть в пекло иллюзий. Да и главное, как я разыщу там Кинсли, даже если он еще жив? Кто знает, что он себе там нафантазировать успел?
С другой стороны, что-то делать надо. Даже из меркантильных соображений – без него я и ведьму Пчелиную не отыщу, и сам пропаду. Да, и прикипел я уже к этому ворчуну. Ох!
Как я ни тряс руку с перстнем, как ни тер его, ни увещевал – он про местонахождение Кинсли рассказывать отказывался. Я даже диадему на голову напялил, думал, вдруг с антенной лучше сигнал ловится. Тоже не сработало.
Что же делать? Свеситься вниз головой со скалы, чтобы проклятый перстень сообразил наконец, что мне грозит опасность, и начал помогать? Плохой вариант: мало свешусь – не поверит, сильно свешусь – упаду. И тогда в моей голове наверняка нужные ответы наконец-то прозвучат, вот только вряд ли я ими воспользоваться успею.
Может, камень к шее привязать и в море кинуться? А с собой нож взять. Когда совсем задыхаться начну, перережу веревочку и всплыву. А что, это вариант. Жаль только, до моря шагать отсюда километра три – не меньше. И это уже после того, как спущусь к побережью. А потом назад столько же – в гору. Вряд ли у меня есть такой запас времени. На себе убедился: в пещерах скучать не дают.
Я вздохнул и стал хворост собирать – его тут было достаточно. Сложил дрова колодцем, плеснул масла лампадного, сам забрался в середину и поджег дрова. Костер вспыхнул быстро, и я через пять секунд пожалел, что так много деревяшек накидал – погода жаркая, голодное пламя пожирало сучья с бешеным аппетитом. Я встал и приготовился прыгать через пламя. Нет, не в честь праздника Ивана Купалы я затеял этот, как говорят в наше время, перформанс. Я хотел заставить перстень поверить, что мне грозит опасность, и получить от него ответы. Но и умирать не собирался – если камень так и не заговорит, буду прыгать. Перспектива зажариться в центре костра мне не улыбалась.
Ох и жарко! Все, еще три секунды жду – и прыгаю. Я в десятый раз взглянул на перстень. Не… Не светился камень.
Хотя… Небо ясное, вокруг костер – может, и светился, просто не так заметно, как в темноте подземелья?
«Перепрыгни, и ты спасен!» – услышал я наконец-то.
«А то я не знаю».
– Не могу! Без моего друга Кинсли мне все равно крышка! Либо скажи, где он, либо сожгу себя.
А уже и вправду становилось нестерпимо жарко.
Перстень молчал. Не верил, видимо. Ладно, попробуем по-другому.
– Понимаешь, Кинсли был моим проводником, – начал я нашептывать в перстень. – Карлик хоть что-то знает об этом мире. У него осталась часть моего оружия. Арбалет, например, щит замечательный. Я пропаду без Кинсли! – И я сделал шажок к пламени, увеличивая, так сказать, накал.
Перстень, наконец, ответил:
«На Кинсли напал пещерный бартайл. Но твой проводник еще жив. Беги к нему».
– Да? Здорово! А как я найду-то его? И как выглядит бартайл этот проклятый? – закричал я, через костер перепрыгивая.
Образ огромного зеленого змея с оранжевыми глазами возник перед моим мысленным взором всего на мгновение, но, кажется, я запомнил. На носу маленький рог, еще два рога, похожих на бычьи, по сторонам башки. Огромные зубы выпирают, словно кинжалы. Особо запомнились похожие на карту разводы на зеленой шкуре.
Я глубоко вздохнул и вошел вглубь пещеры. Но буквально на пару шагов – так и светлее, и спокойнее. Что ж, начнем-с.
– Как же так, – сказал я вслух. Так мне легче было поверить в то, что выдумываю, – тут бартайлы пещерные водятся, а я так и не встретил ни одного. Случайность, не иначе. Да я нутром чувствую, что один где-то рядом ползает. Чу! Слышу даже, как шкура по земле шуршит.
Рядом и в самом деле зашуршало. Я изготовился.
– Вот сейчас, – борясь со страхом, произнес я, – морда его рогатая из ближайшего пещерного тоннеля покажется.
Показалась. Я едва дротик успел метнуть, а то он уже пасть распахнул и навис надо мной, норовя заглотнуть.
Одеревеневший бартайл выглядел как огромная коряга. Я взобрался по ней к самой башке, собрался с духом и скомандовал:
– Отпад!
При этом заклинание «ясен пень» не произносил, поэтому чудовище сразу же ожило. В это мгновение я всадил бартайлу в череп Кровного Убийцу по самую рукоять. Таков и был план. А потом все пошло не по плану.
Длины ножа не хватило, чтобы бартайл сразу издох. Зато он обезумел от боли и попытался сбросить меня, но я намертво вцепился в Кровного Убийцу. Держал его так крепко, как наездник держит за поводья галопирующего рысака. Потому и был бит о пещерные стены неоднократно, прежде чем бартайл наконец не испустил дух.
Я с него сполз и на подгибающихся ногах выбрался из пещеры. Надо было продолжить воплощать план по спасению Кинсли, но если я не приду в себя, спасать придется меня – а некому. Пригоршня воды из бурдюка на затылок, несколько глотков, потирание ушибов и пара грязных ругательств оказали на меня исцеляющее воздействие.
Как и ожидалось, Кровный Убийца сменил цвет – пропитавшись кровью бартайла, нож стал оранжевого цвета. Я привязал к рукояти Убийцы бечевку, другой ее конец на руку намотал, потом подкинул клинок и выкрикнул:
– Пуля – дура!
И мы с ножом помчались в пещеру – он впереди летел, ища других бартайлов, а я за ним, как за указателем навигатора, мчался. Хотя «мчался» – громко сказано, скорее ковылял, ибо не было уже ни сил, ни здоровья.
К счастью, бежать пришлось недалеко. Сначала я увидел ноги Кинсли, торчащие из пасти бартайла. Остальные части оруженосца уже скрылись в утробе змея. Кровный Убийца без моей руководящей роли убил бартайла сразу и наверняка. Он тоже воткнулся в голову, но не сверху, а где-то под нижней челюстью. Брызнула кровь, тварь издала пару противных звуков, похожих на кашель с закрытым ртом, и издохла. Нож вновь взметнулся и завис в воздухе, будто ищейка, вынюхивающая след. Но я не был намерен освобождать Заброшенные пещеры от всех бартайлов, если таковые еще имелись.
– Штык – молодец! – оценил я работу Кровного Убийцы и вернул его в ножны.
Ноги Кинсли еще дрыгались. Я потянул за них, но не тут-то было. Карлик плотно застрял в утробе бартайла, а кроме того, вытаскивать Кинсли мешали большие загнутые зубы подземного червя. Они впились в ноги бедного моего оруженосца, как огромные рыболовные крючки. Я попытался распилить шею бартайла примерно там, где находилась голова Кинсли, чтобы тот хотя бы вздохнуть мог, но Кровный Убийца для этой роли не годился – слишком мал. Пока бы я им ковырялся, Кинсли можно было бы достать только для того, чтобы похоронить.
Что делать? Я потер виски руками, измазанными в оранжевой крови.
– Вот интересно, – заявил я окружающей пещерной тьме, – в эти тоннели кто только не совался. Многие, как говорят, погибали. Почему же я ни разу не встречал останков? И оружия брошенного? Мечей, например, ржавых или сабель каких-нибудь?
«Зачем я про ржавый меч! Рассыплется еще!»
– Да! Мечей ржавых или, скажем, почти новых боевых топоров? Ведь мог же кто-то совсем недавно с топором по пещере идти – гном какой-нибудь? А потом сложить тут буйную бородатую голову в неравном бою с бартайлом? Почему бы этому топору не лежать где-нибудь совсем близко? Да хоть вон там – возле камня. Кстати, а что там блестит, уж не топор ли?
Ржавый меч. Да. Когда фантазируешь, надо самому верить. В ржавый меч поверил легко, а вот в топор почти новый – нет.
К счастью, меч не рассыпался и оказался вполне острым. Им я и разрубил гигантского зеленого червяка. Потом, запустив руки внутрь мясной кровоточащей трубы, зацепил Кинсли за шкирку и вытащил наружу. Я чувствовал себя акушером.
– Спасибо, конечно, – вместо того чтобы радостно броситься мне на шею, проворчал Кинсли, – но я бы и сам справился.
– Что?! – возмутился я. – Да ты бы задохнулся там через пару минут!
– Эх, да что ты знаешь о гортванцах, чужеземец? – Кинсли махнул измазанной в слизи рукой. – Мы вообще можем не дышать, если понадобится. И час, и два можем.
Я только рот открыл и глаза распахнул от удивления. В общем, чувствовал себя как оплеванный. Впрочем, таким и был, учитывая слизь и кровь бартайла, в которых перемазался с головы до ног.
Из пещеры мы вышли без приключений, – я твердо помнил, где выход, и шел туда, ни на секунду не позволяя себе сомневаться в его реальности. Сработало. Потом я разлегся на песке и тупо уставился в небеса. Наверное, так солдаты чувствуют себя после долгого боя.
Глава 8И вновь продолжается бой
«И все-таки я молодец, – думал я. – И придумал хорошо, и воплотил почти без сбоев. Правый бок, правда, до сих пор болел – крепко змей меня об стену приложил, да и запах от, скажем так, внутреннего мира бартайла вряд ли быстро выветрится. Но это меньшее, что могло со мною случиться».
Покосился на Кинсли. Тот бродил вокруг кострища, подбородок почесывая. Будто бы обдумывал что-то. И наконец пробурчал:
– Ты… молодец… Честно говоря, я думал, что мне конец. Всегда боялся этих проклятых бартайлов.
«Вот почему он с ним в пещере встретился!» – подумал я.
– Я, конечно, надеялся, что ты придумаешь, как меня спасти, хотя и не мог представить, как ты меня найдешь. В общем, спасибо, – последнее он бросил словно ругательство, махнул рукой и пошел снова разжигать то, что осталось от моего «жертвенного» костра.
Потом мы спустились к морю. О наслажденье смывать вонючую пакость, гниль болот и прочие ароматы приключений! Я искупался, а затем и одежду простирнул – с песочком. Потом снова в воду залез – не гигиены ради, а удовольствия для. Но вдоволь поплавать не удалось – когда повернул к берегу, обнаружил, что там ждет следующее приключение.