– А Рахли? А другие? – Кинсли зло посмотрел на Шайну.
Она взглянула в ответ очень серьезно и ответила:
– Их жаль. Но все они мне не близкие друзья.
«Да, у тебя, пожалуй, кроме грухса, вообще с друзьями напряг», – подумал я.
– Зачем же тогда… вместе с нами? – спросил Кинсли.
– Зачем стала драться вместе с вами? Хотела помочь. И снова пойду, если понадоблюсь. Но сдохнуть за кого-то, кто будет отсиживаться в сторонке, как-то не хочется.
– Разумно, – кивнул я.
Кинсли ничего не сказал, но вздохнул и уселся рядом с Шайной.
– Может, вы и правы. В конце концов, на гортванцев Немо тоже не нападает.
– Ха, – усмехнулась девушка. – Вас еще найти надо.
Тут я не к месту вспомнил, как Рахли спас меня, когда нас с Кинсли камнями завалило. Помолчали.
– Пойдем к тебе, – сказал я Шайне. Мне жутко захотелось окунуться в горячую воду и смыть копоть, грязь и весь вчерашний день.
Дом Шайны я помнил прекрасно и легко всех туда перенес, включая грухса. Для удобства мы сели на его спину.
– Вижу, – сказала Шайна, набирая воду в котелок и устанавливая его над огнем, который я разжег магией, – Рахли многому тебя научил.
– Но недостаточно многому, чтобы одолеть проклятого Немо, – грустно сказал я. Жутко захотелось выпить.
«А что, если попробовать?» – подумал я. Не сразу, но смог наколдовать кружку водки. Получилась какая-то сивуха. Я, как и все диабетики, плохо знал вкус водки.
«Хорошо хоть, – подумал я, – в этом мире выпить могу без последствий».
Я протянул кружку Шайне. Та сделала глоток.
– Ого! – Девушку передернуло. – Вот это отрава. Что это, яд?
– Нет, – сказал я, протягивая кружку Кинсли, но тот помотал головой. Я сделал большой глоток. – Один из напитков моего мира.
– Слушай, – улыбнулась девушка, положив руку на грудь и, видимо, наслаждаясь разливающимся теплом, – а хорошая штуковина. Дай-ка…
– Так что будешь делать? – спросила Шайна, когда утром я с больной головой – то ли много выпил, то ли слишком плоха была водка – вышел к костру.
– Если не мешаю, – ответил я, – пока тут побуду. Есть у меня один план, как домой вернуться. Попробую воплотить.
Шайна не удивилась, не обрадовалась. Они тут вообще как-то без обязательств привыкли жить. Пока хорошо – вместе. Надоело – прости-прощай. Ни хитрой борьбы за успешного самца, ни попыток приставить его к совместному выращиванию потомства. Хотя успешным меня назвать трудно, но, думаю, дело не в этом. Просто Шайна привыкла жить одним днем.
– Оставайся, – сказала она. – Эта скала не моя, я ее просто нашла. Да и бываю здесь редко. А захочу одна побыть, найду другую скалу – лучше этой.
Вскочив на спину грухса, она растворилась в синих облаках.
– Позовешь, если понадоблюсь, – сказал Кинсли. – Оружие и причиндалы волшебные – в котомке. Хотя они теперь и без надобности, – грустно закончил он и зашагал прочь.
– Как я тебя найду? – крикнул я вдогонку.
– Просто крикни, и я вскоре приду, – ответил тот, не оборачиваясь.
«Ну да, – подумал я. – У них же тут везде уши. Трав-пты какие-то, прочая нечисть. Быстро донесут. Но на что он дуется-то? Обиделся, что я не ломанулся спасать их мир? Настолько верит в меня, что я и один справлюсь?»
Оставшись в одиночестве, я стал воплощать план возвращения домой.
Размышлял так: я теперь маг и могу создать почти все – «твою ж медь» и поехали. Надо только точно представить и захотеть. И пришла в голову мысль: а что, если я настойчиво начну представлять дверь в свой мир? Прямо так – дверью и представлю. Приоткрытой. А с той стороны – мою родную улицу. Ту самую, что вдоль нашей многоэтажки, ту, что видел миллион раз. И пустырь чуть поодаль. Представлю все это, скажу заклинание, и адье – воюйте тут с капитанами подводного плавания без меня. Насильно мил не будешь. А если думали, что я приду, запрыгну на коня белого, на скаку оторву голову вашему обидчику и снова сгину в неведомом – фиг вы угадали.
«Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой!» – процитировал я из «Фауста» и, гордый от глубины своих познаний, углубился в ворожбу.
Основательно взбодрившись с помощью кофе, я вытащил подарок Рахли – кристалл Предельной Ясности и поставил на землю. Вдруг да понадобится – ключ, все-таки.
Дверь посреди скалы получилось создать быстро. Что-то похожее на нашу улицу, виднеющееся в дверном проеме, тоже удалось воплотить. Желания вернуться домой также было не занимать. Правило о том, что надо сильно желать того, что пытаешься наколдовать, я запомнил прекрасно.
Я шагнул через порог, произнес заклинание, но… ничего. Оказался с другой стороны дверного проема, а родная улица оказалась там, откуда я шагнул. Так я и прыгал взад-вперед, пытаясь поймать ускользающую реальность родной, пыльной улицы Ленина.
Потом мне пришло в голову, что дело в заклинании. В самом деле, «твою ж медь» – для неодушевленных предметов. Это заклинание помогло создать дверь и улицу, а вот переместить меня не давало, ибо я одушевлен. «Йош-кин кот» – тоже не помогло. Наверное, оно только в пределах Утронии работало. Значит, нужно другое заклинание.
Но ни «ёксель-моксель», ни «ясен пень», ни «едрить ангидрить» – заклинание для моментального перемещения живых – не помогли. Зато мне стало понятно, как Первый Падший свои заклинания изобретал – он просто вспоминал известные идиомы и заставлял их служить заклятиями.
Если бы в Утронии существовали видеокамеры и одна из них снимала то, как я ставил магические эксперименты, – такое видео собрало бы миллион лайков. Я и сам с удовольствием пересматривал бы, и гостям показывал. На видео чел в драных бурых шортах шастал бы туда-сюда сквозь одинокую дверь на скале и выкрикивал прибаутки. А в вытянутой руке этого чела – маленькая хрустальная пирамидка. Дурдом.
«Оба-на!» – восклицал я. Потом: «Ёпрст!» Следом: «Йок макарёк!» Доходил и до менее цензурных восклицаний, но шиш там. Кстати, «шиш там» тоже было опробовано неоднократно. Как и «японский городовой», и «бляха муха», и многое другое.
Возможно, такие заклинания и вправду существовали, но предназначались, увы, не для перехода между мирами…
Прошло несколько дней. Еду я сотворял исправно – даже борщецом себя баловал. Ну, как я его помню. Жаль, на Землю вернувшись, я колдовать разучусь. А то зимой «твою ж медь» и другие заклинания каждая старушка кричит, поскользнувшись, но реальность несильно меняется. Гололед и завтра будет на том же месте.
Опять я усомнился было, а не остаться ли здесь на подольше, но – нет. Хватит.
В конце концов я решил в своем волшебстве с другой стороны подойти – лучше представить конечную точку. Может, в этом дело? И не сразу, но добился результата. С той стороны потянуло пыльным асфальтом, стал слышен шорох автомобильных шин и обрывки разговоров. А домой захотелось с утроенной силой. Особенно когда скрипнула дверь моего подъезда. Я этот скрип от тысячи других отличу.
И вот когда я приступил к новой сотне переходов с идиотскими фразами на устах и кристаллом в руке, передо мной явился Кине ли.
– Твой братец совсем с ума сошел, – сказал он вместо приветствия. – Хотя ты тоже, как вижу.
– Мой братец? – переспросил я, мечтая поскорее избавиться от оруженосца и окунуться в таинства магической алхимии. – Не знал, что у меня здесь и братья есть.
– А кто ж он тебе? – сердито заявил Кинсли и сбросил с плеча тяжеленную на вид котомку. – Немо твой.
– Он уже мой? Ладно. – Я постарался не раздражаться. – И что же натворил мой возлюбленный братец Немо?
– Он, кажется, сразу всем войну объявил. За магами гонялся, потом на Западные королевства напал. Всем досталось, кроме разбойников Хуала. Эти, наоборот, поживились – шли по следам стеклянной армии и грабили.
– Итить твою за ногу, – сказал я равнодушно.
«Кстати, вот это заклинание я еще не пробовал».
– Что от меня-то надо?
– Тебе их не жалко? – Карлик посмотрел на меня с презрением.
– Кинсли, милый, я их даже не видел ни разу! – сказал я.
На том разговор и закончился. Я занялся созиданием ужина из припасов, что Кинсли притараканил, а он сам убрел куда-то. Сказал, что скоро вернется.
Позже с неба бухнулась Шайна на грухсе. Она была весела, чумаза, на ее поясе бренчала набитая мошна.
– Это где, – спросил я, увидев новый шрам на лице, – заработала?
– Мародеров косила. Штук тридцать на мне сегодня.
– А деньги тебе Западные королевства заплатили? За дезинсекцию, так сказать? – спросил я, кивая на звонкий мешочек на ее поясе.
– Нет, – засмеялась валькирия. – Я, по-моему, атамана хуальского зарубила. Вместе с охраной. Вот и, – она тряхнула мошной, – посчастливилось. – Ты как? – повернулась ко мне, но, не дожидаясь ответа, попросила: – Колдони еще этой пакости, а?
На этот раз водка получилась лучше – я вспомнил запах спирта и решил, что именно он и должен быть основной нотой в менделеевском напитке. И не ошибся.
– Так и оставите все? – спросил Кинсли, хмуро глядя на нас, пьющих горькую.
– Что – все? – спросила Шайна.
– Кинсли сказал, что Западным королевствам помощь нужна, – пожал я плечами.
– Не им одним! – сказал гортванец. – Я только что разговаривал с травптами…
«Так вот где он шлялся», – подумал я, снимая пробу из котла.
– Немо сегодня третью деревню спалил.
– Ясно, – пожал я плечами, не собираясь отступать от своего решения. Не я бардак в этом мире навел, не мне и порядок наводить.
– Погоди, – посерьезнела Шайна. – Чего он от нас хочет-то?
– Оборванца какого-то ищет в красной джинсе, – сказал Кинсли. – Что такое джинса, не знаю, а оборванцев тут – пруд пруди.
Я посмотрел на свои шорты, которые когда-то были красными. Шайна и Кинсли – тоже.
– Не даст он тебе покоя, – сказала Шайна.
– Странно, почему тогда он меня на холмах не ищет? – спросил я. – Мы же там с ним повстречались.
– Был и там, – ответил Кинсли. – Маги сбежали. Он их сейчас даже через финфор не сыщет. Все невидимками стали…