Грахман и севры. Понятно. Остальные четыре вида тварей были мне незнакомы.
– Тут, конечно, не все виды бестий, – сказал фулопп. Это он произнес головой зубастого петуха. – Бартайлы пещер не покидают. И их не заставить – ума не больше, чем у червя. У севров, правда, мозгов столько же, но эти понимают коллективный приказ. Кто еще? Муракки не только глупы, но и бесполезны против стеклянных рыцарей. Слоктов тебе не дам – пусть море охраняют.
Я вспомнил злобных пегасов, атаковавших шхуну.
– Есть еще с десяток видов бестий, но либо тупые, либо бесполезны для твоих целей. Эти – лучшие. – Он кивком указывал на кулон.
– Семхра? – спросил я, делая вид, что разбираюсь в местном бестиарии.
– Прыгуны дохнут без водоемов.
Мы помолчали.
– Не скучно тебе одному? – почему-то спросил я. – Или когда три головы – одиночество не грозит?
– Хм, – усмехнулось чудище. – Я живу в нескольких мирах, могу переноситься на любые расстояния, у меня нет… – он задумался, – естественных врагов. Так, кажется, по-умному это называется?
– И судя по всему, у тебя еще и богатый внутренний мир, – улыбнулся я.
– Спасибо. Исходя из всего вышесказанного, как ты думаешь, бывает мне скучно?
Я промолчал. Ответ был слишком очевиден.
– Да еще как! – вдруг заорали у меня прямо над ухом сразу две головы – петушиная и с роговыми пластинами.
Я, потрясенный, поднял голову – мне показалось, что обе башки улыбаются. Нет, их морды не растянулись в смешливой гримасе, но глаза были веселыми.
– Не понимаю, – промямлил я. – Ты шутишь?
– Шучу? – выкатила глаза петушиная голова. – Вовсе нет! Или ты думаешь, всемогущество избавляет от тоски?
«Уже не думаю, – не озвучил я пришедшую мысль. – До недавнего времени думал. А теперь домой хочу, где я не то что не всемогущ, но еще и болен хронически. А я хочу».
– Нет. Не избавляет, – сказал я.
– Вот именно! Думаешь, зачем я собираю вещи волшебные? – спросил фулопп и приблизился собачье-ящерной головой так близко, что мне захотелось ее погладить. И я погладил.
– Зачем? – спросил я, робко водя рукой по роговым пластинам, будто это собачья шерсть.
– Да просто так! Придумал себе хобби – изучаю свойства волшебных штучек, добытых в разных мирах! Мне это вовсе не нужно. Просто борюсь со скукой.
Я хмыкнул.
– Вот скажи, зачем мне дротик, превращающий живых в дерево? – Голова повернулась, и фулопп уставился на меня, ожидая ответа. – Каждый, кто встретит меня, и так деревенеет от страха. Или та вещица, которая у тебя на поясе висит? Зачем она мне?
Я схватился за кошель с кристаллом.
– Надо отдать? – спросил я.
– Нет. Сделка заключена и оплачена. Оставь себе. Тем более у меня уже два таких. Один держу для обмена.
– Да, смотрю, и тебе непросто, – сказал я.
– А кому легко? – вздохнул фулопп. – Ладно, как кулоном пользоваться, ты понял, если с чем-то не разберешься – звони. Тьфу, пиши! Тьфу, что я несу?! Прилетай – ты, я смотрю, перемещения хорошо освоил.
– Спасибо тебе. – Я встал и протянул руку, чтобы еще раз погладить плоскомордую голову. Мне было страшно и хорошо – такое же ощущение, наверное, у того, кто гладит чужого волкодава без намордника. Хозяин, конечно, сказал, что пес не укусит, но все равно где-то в области пупка бродит освежающая прохлада, в любую минуту готовая опуститься ниже и стать сквозняком.
– Еще одно, парень. Мне все равно, кто у вас там – на материке – верховодит. До меня не доберутся, а доберутся, так пожалеют. Но ты мне нравишься. Поэтому дам один совет – Второго Падшего, как вы его называете, магией не убьешь. Он очень сильный маг, так что думай, как одолеть.
После этих слов фулопп исчез, и рука моя на мгновение зависла, обнимая пустоту.
– Вот это, – ткнул Кинсли пальцем в одно из существ в кулоне и произнес с уважением, – шрубаглаклы. Самые умные и сильные твари, кроме фулоппа, конечно. Хм… – Кинсли задумчиво почесал подбородок. – Их очень редко можно встретить. Я только однажды видел. Слышал, что где-то за Теффельским морем один или два живут… Тебе повезло.
– Нам повезло, – сказал я и пристальнее всмотрелся в изображение легендарного чудища.
Морда с огромной пастью и ушами, похожими на небольшие крылья. Глаза без зрачков – финфоры в естественной среде, так сказать. Тело мощное и без шерсти, подобно туловищу огромного мускулистого льва, только зеленого цвета. Судя по всему, очень большие клыки и когти. Хвост длинный, с шипами на конце. Даже в маленькой грани кулона было видно, что морда принадлежит разумному существу. И именно разум, просвечивающий сквозь бешеный взгляд, делали шрубаглакла особенно страшным.
– Это – шивроты. Гнусные твари, – сказал Кинсли.
Из грани кулона на меня смотрели создания, которых трудно было назвать зверями. У них были огромные пасти, на мордах несколько глаз образовывали два круга, отчего казалось, что это два огромных глаза. У шивротов было по шесть конечностей – две в роли ног, а остальные заканчивались маленькими зубастыми пастями.
– Интересно, как они могут нам помочь? – усомнился я. – Вряд ли этакая тварь станет стекло грызть.
– Укус шиврота ядовит, – сказал Кинсли, – но ты прав, для рыцарей Второго Падшего яд не страшен. Зато руки-пасти шиврота могут становиться мощными кулаками.
– Ого, это другое дело.
– Ну, а если шиврот доберется до живых, тех ждет страшная смерть.
«Надо Шайне сказать, чтобы она своих осведомителей предупредила», – подумал я, представив, как тела людей разлетаются на ошметки.
Сквазы. Эти твари походили одновременно на кабанов и огромных псов. Из их тел торчали длинные шипы. Клыкам могли бы позавидовать саблезубые тигры, а кроме того, у сквазов были на спине две конечности, похожие на паучьи лапы. Эти конечности оканчивалась острым черным зубом.
Махральны. Они походили на зеленовато-прозрачные хоботы с пастью на конце. Зубы были расположены по кругу пасти. По словам Кинсли, махральны выстреливают едкой, вонючей жижей.
– И что, эта жижа разъедает стекло? – спросил я, морщась от неприятного вида своих будущих воинов.
– Нет. Их выделения разъедают магию. И все, что создано путем магии. Понятно?
– Так значит, и… – Я поднял брови. – Так это замечательно! – И я посмотрел на солдат в кулоне с гораздо большей приязнью.
Глава 25Гладко было на бумаге
К западу от дворца, посреди леса, располагалось огромное поле, словно созданное для битв. У этого поля мои полки и должны были встать лагерем. Нет, я понимал, что бой вряд ли будет открытым. Как только Немо очухается и поймет, какую я собрал силищу, и, допустим, отступит за стены замка, то на этом поле мне удобнее будет проводить перегруппировку войск. Я прозвал его Куликовым.
Раньше всех прибыли готы. Вскоре должны были подойти соузцы и фаншбы – за их продвижением я следил. Хотя и реже, чем хотелось бы, но не было сил на большее. Я стал чахнуть, как принцесса без возлюбленного королевича. Золотые прииски, которые я создал, жрали энергию, как бег зимой навстречу метели. Каждое утро я просыпался, чувствуя не прилив сил, а убыток. Как в том анекдоте про лося, только там он все пил и пил воду, но ему было все хуже и хуже, а я все спал-спал и с таким же результатом. И кофе себе колдовал, и водку – не помогало.
– Что с тобой? – спросила Шайна. Она на себе ощутила, как мало меня стали интересовать радости жизни. Да и бледен я был, наверное, как смерть.
– Энергия утекает на магию… На поддержание приисков и на прочее… Не хватает меня одного.
– Хочешь, я слетаю на Заморские холмы? Попрошу… – Не надо. – Я затряс головой. – Они четко сказали, как и что. Я не хочу унижаться.
– Такой гордый?
Я задумался.
– Не только, – наконец ответил я. – Еще мне стыдно. Один раз я их уже подвел, и по-крупному.
– Ну, держись тогда, – хлопнула она меня по плечу. – Говори, если что понадобится.
Кинсли начал таскать мне какие-то отвары бурого цвета. Смотреть противно, пить – еще гаже, но слегка помогало, хоть и ненадолго.
«Вот почему я тогда разболелся на шхуне, – подумал я. – Эксперименты с магией – да еще при отсутствии навыка, даром не проходят. Надорвался. Как-то я теперь целую битву выдержу?»
Думал о том, чтобы перестать поддерживать золотые залежи… Нельзя. Подведу готов. Даже если утомленные золотодобытчики не узнают о том, что готы свой дом и леса покинули, риск есть, а значит, исключено. Думал о том, чтобы произнести «ясен пень» и навсегда превратить золото в настоящее, – но и это отмел. Меня это убьет. Я не знаю, куда попаду после смерти – вернусь ли домой, либо обычным путем – через белый тоннель в непонятно куда, но это не главное. Главное – что я не доведу начатое до конца, и все, кто зависит от меня, кто поверил, окажутся преданными.
«Мы в ответе за тех, кого приручили», – процитировал я мысленно, нежно оглаживая монстроносный кулон.
Примерно полдня пути оставалось войскам до замка, когда пришла нерадостная весть.
– Проклятые уроды из Соуза развернулись и двинулись прочь! – крикнула Шайна, спрыгивая с грухса.
– Ты уверена? – спросил я устало.
– Да.
«Ёпрст, – подумал я заклинанием. – Картина Репина – нет, не „Приплыли“, а „Бурлаки на Волге“. Тянем лямку, вот-вот надорвемся, а наша „баржа “ едва плывет».
– Что происходит? – спросил я, перенесшись к королю Соуза. – Почему вы развернулись?
– Да знаешь… Передумали как-то… – сказал он, развалясь в шезлонге, который несли четверо солдат. – Ну его, воевать. Пусть другие воюют. А мы их земли потом себе заберем.
– Да и не только в том дело, – добавил Кичрал Хра, идущий рядом. – Тут, видишь ли, кое-какие слухи поползли… Если его величество мне позволит…
– Позволяю, – великодушно махнул величество, и его унесли вперед, а мы с магом отошли в сторону от общей процессии.
– Поговаривают, – алчно глядя вдаль, сказал Кичрал Хра, – что кое-где обнаружились настоящие золотые россыпи.