В зеркале начали появляться силуэты, сначала призрачные, словно сон, но постепенно принимавшие все более четкие формы. Бледная темноволосая девушка, запрокинувшая голову в экстазе, и могучий воин, целующий ее в шею.
Фрейлина Владычицы открыла глаза и посмотрела из зеркала прямо на Фею-Чародейку. Ее любовник продолжал целовать ее, не замечая, что за ними кто-то наблюдает.
Моргиана протянула руку к девушке в зеркале, и посмотрела ей в глаза. Пальцы Феи-Чародейки прошли сквозь поверхность зеркала, которая была холодной, словно лед. Поверхность зеркала стала податливой, как вода, по ней пошли волны, силуэты девушки и ее любовника замерцали, когда рука Моргианы окунулась в зеркало.
Фея-Чародейка коснулась кончиками пальцев головы девушки. Моргиана почувствовала, как молодая фрейлина содрогнулась, когда видения того, что может произойти, если демоническое дитя останется в живых, проникли в ее разум. Это длилось лишь мгновение, и Фея-Чародейка убрала руку из зеркала. Рука онемела от холода, но Моргиана не обратила на это внимания.
- Что я должна делать, госпожа? - спросила девушка из зеркала. Ее любовник напрягся и поднял голову, оглядываясь в поисках того, с кем она говорила.
- Принеси дитя мне, Анара, - прошептала Фея-Чародейка. Ее взгляд скользнул по широкому выразительному лицу любовника фрейлины. - Возьми Реола с собой. Его меч пригодится.
- Как пожелаете, госпожа, - ответила Анара.
Картина в зеркале померкла, и теперь на Фею-Чародейку смотрело только ее отражение. В глазах Моргианы мелькнула печаль.
- Прости, Анара, - прошептала она.
Кубок, который ярл осушил и отбросил, покатился по краю круга из кровавого порошка, отмечавшего освященное место. Дым поднялся там, где брызги жидкости пролились из кубка, и Бьярки присел перед ним. Его ярл и ведьма наслаждались страстью в объятиях друг друга в священном круге, но провидец не смотрел на них, сосредоточив свое внимание на кубке. Осторожно подняв его, чтобы не нарушить границу ритуального круга, Бьярки поднес кубок к носу и принюхался. Нахмурившись, он прикоснулся пальцем к небольшому количеству жидкости, оставшейся на дне кубка, и лизнул палец, пробуя зелье ведьмы на вкус.
В напитке чувствовались разнообразные травы и корни, а также вытяжка из грибов, вызывающих видения - эти ингредиенты шаман хорошо знал. Но кроме этого ощущался еще какой-то горький вкус, который Бьярки заметил, хотя не мог точно определить, что это было. Нахмурившись, Бьярки встал, протолкнувшись сквозь круг опьяненных наркотическим дымом хускарлов, и тщетно пытаясь понять, что же это за вещество.
Бьярки спустился к подножию холма, слыша, как исполненные страсти крики ведьмы разносятся по долине. Шепча что-то себе под нос, провидец вошел в свою палатку, продолжая ломать голову над тем, что же за вкус он ощутил в колдовском напитке. В его палатке были развешаны связки трав, корней, внутренности животных и людей, и провидец начал пересматривать их, надеясь, что что-нибудь подстегнет его память.
Не найдя ничего похожего, он сел на пол и начал выворачивать свои седельные сумки, развязывая ремни и разворачивая кожаные тюки, в которых были сотни маленьких карманов. В каждом из карманов был спрятан аккуратно завернутый сверток из кожи и шерсти, перевязанный высушенными сухожилиями и конскими волосами. В каждом из этих свертков хранился редкий ингредиент, собранный Бьярки или кем-то из его предшественников, или же купленный, привезенный из земель курганцев, хунгов или южан, или даже еще более далеких стран: из жарких лесов людоящеров во многих месяцах морского плавания на юго-запад; из царства Короля-Дракона на далеком востоке за великой стеной; или из страны песка и пыльных демонов далеко на юге.
На этих свертках были выжжены норсканские руны, обозначавшие что именно там спрятано. Некоторые свертки Бьярки никогда не открывал - прежде у него не возникало в этом необходимости. Провидец рассматривал свою драгоценную коллекцию с растущим чувством раздражения.
Наконец Бьярки сдался и, усталый и злой, лег на меховые шкуры.
Как только его начало клонить в сон, в голову пришла догадка.
- Витой корень, - сказал он вслух. - Хитрая сука.
Ведьма добавила большую дозу смертоносного корня в напиток ярла, замаскировав его сильным запахом других ингредиентов зелья. Бьярки знал, что этот корень, принимаемый регулярно в маленьких дозах, медленно убивает человека, иссушая его мышцы и пожирая изнутри. Это был изощренный способ уничтожить врага, избежав при этом подозрения, потому что симптомы отравления были похожи на множество изнуряющих болезней, и только очень опытный знаток трав мог определить ядовитый корень. Ведьма же добавила его в напиток Стирбьорна в таком количестве, что от него жертва должна была впасть в глубокий сон и больше не проснуться - если не принять противоядие. К счастью, приготовить это противоядие было относительно просто.
Бьярки быстро начал разворачивать свертки и толочь корни, молясь богам скелингов, чтобы не было уже поздно.
Хегтесс вздрогнула и открыла глаза, почувствовав резкий толчок в животе. Холодное рассветное солнце едва проникало сквозь пелену низких облаков, и вершина кургана была покрыта свежим снегом. Но обнаженное тело ведьмы было закутано в меховые шкуры, расстеленные в ритуальном круге, и она чувствовала холод только на щеках.
Ее руки скользнули по животу, который еще несколько часов назад был гладким и плоским - и почувствовали заметную выпуклость. Кожа на животе натянулась под бременем новой жизни. Хегтесс ощутила, как демоническое дитя снова толкается внутри нее - на этот раз еще сильнее - и охнула от боли. Она ощущала, как еще не оформившиеся мысли ребенка текут сквозь ее разум, словно неразборчивый шепот, спутанный и неясный, но пульсировавший с удивительной яркостью. Какая сила!
Боги Хаоса явно благословили это зачатие, и ведьма подумала, что родит не более чем через месяц. Она с тревогой подумала, насколько сильным будет мальчик к тому времени, когда родится. Он уже был очень силен, хотя его сила была не сосредоточенной и смутной. Когда он научится владеть этой силой, то будет невероятно могущественным. Он будет - если выживет - обладать такой силой, которую ведьма не в состоянии постигнуть.
Хегтесс села несколько неуклюже, непривычная к тяжести ребенка внутри нее. Завернувшись в меха, она бросила взгляд на лежавшего рядом ярла скелингов. Он тоже был укрыт меховыми шкурами, и она не видела его лица. Она не слышала его дыхания. Ей было почти жаль убивать его: он был прекрасным любовником.
Тем не менее, его смерть была необходима - он никогда бы не позволил ей сделать то, что она намеревалась сделать. Она покинет этот зловонный лагерь, укрывшись в тени своей темной магии, и родит ребенка одна, в глуши лесной чащи. Обмануть разумы часовых будет просто, и даже в этом вряд ли возникнет необходимость; скелинги праздновали свою победу всю ночь, и сейчас едва ли кто-то из воинов проснулся.
Снова ребенок толкнулся внутри нее, и она охнула.
Когда этому ребенку будет лишь пять лет, он уже окажется способен на такие вещи, которым ведьме пришлось учиться не один век, и она сомневалась, что тогда сможет одолеть его. Но новорожденный? Да, у него есть сила, но он не знает, как владеть ею, у него еще просто не будет необходимого самосознания, чтобы защищаться. И он умрет задолго до того, как сумеет овладеть своей дарованной богами силой.
Она погладила живот.
- Через месяц боги услышат крик твоего рождения, - прошептала она. - И тогда ты умрешь - от моего ножа. А я буду жить вечно.
- Я так не думаю, - сказал голос над ее ухом.
Вздрогнув, она обернулась и увидела, что ярл Стирбьорн смотрит на нее, его глаза были холодны, словно лед. Но как? Он выпил столько яду, что хватило бы убить мамонта!
Она начала шептать заклинание, которое должно было вызвать ее призрачных демонов-хранителей и разорвать душу Стирбьорна в клочья, но ярл ударил ее по лицу, и она, вскрикнув, упала. Она даже не видела, как обрушился удар, и боль была обжигающей. Перед глазами засверкали звезды, и она уже чувствовала, как на лице распухает синяк.
- Курганская сука, - прорычал ярл. - Ты думала, что я позволю тебе причинить вред моему сыну? Думала, что сможешь убить меня?
Хегтесс не могла говорить, все еще оглушенная ударом ярла. Она попыталась отодвинуться от него, но он схватил ее за волосы и откинул ее голову назад. Она была беспомощна, и на мгновение подумала, что он убьет ее.
Пока Стирбьорн держал ее, другие руки опустили на ее голову страшное колдовское устройство из черного железа. Провидец скелингов, отрешенно подумала она. Конечно, это он догадался, что выпил Стирбьорн, и составил противоядие. Будь он проклят!
Устройство, которое принес провидец, было клеткой, изготовленной в виде шлема, и от него пахло кровью. Ведьма видела, что на его железных полосах выгравированы руны Темного Языка, и отчаянно забилась, крича, словно животное, пытаясь не позволить надеть его на себя.
Стирбьорн снова ударил ее, и от этого удара она едва не лишилась чувств. Ведьмовская маска была закреплена на ее голове. Шипы, направленные внутрь, оставили глубокие царапины на ее коже, и она вздрогнула. Лицевая часть маски-шлема открывалась на петлях, как дверь, и когда эта дверь была закрыта, острый металлический шип, фиксировавший язык, вошел в рот ведьмы, пронзив щеки и язык, и воткнувшись в нёбо. Хегтесс едва не захлебнулась собственной кровью, наполнившей горло.
Ее руки были вывернуты за спину и крепко связаны веревкой. Бьярки присел перед ней на корточки, злорадно усмехаясь. Глаза ведьмы сверкнули ненавистью. Но она не могла произносить заклинания, ее руки были связаны, и она была беспомощна, как младенец.
- Витой корень, - сказал Бьярки, все еще ухмыляясь. - Ловко придумано. Я едва не опоздал. Еще полчаса - и отец твоего нерожденного ребенка стал бы кормом для червей.
Ярл Стирбьорн встал, потянулся и крикнул слугам принести доспехи.